Ричи ему не ответил, по-прежнему дуясь, пока он не задал еще один вопрос, остававшийся его последней надеждой:

- Где здесь есть дорогие магазины? Одежда, обувь… драгоценности. Она падкая на них, и наверняка что-то нашла.

Ричи только пожал плечами, подчеркнуто обиженно глядя в другую сторону:

- Это все другой район, но мы можем до них дойти.

Он огляделся по сторонам. Улица была широкой и на удивление прохладной - возможно, из-за того, что неподалеку возвышалось массивное строение из серого камня. На верхних площадках, прищурившись, Касавир мог разглядеть в лучах солнца силуэты грифонов, служивших уотердипской страже вместо лошадей. Грифоньи крики, похожие на орлиный клич, были слышны даже здесь, внизу.

Ричи неожиданно оживился и жизнерадостно заметил:

- Кстати, тут иногда находят отрубленные ноги, но это ничего! Говорят, так мстит гильдия воров Уотердипа!

Романтика прекрасных строений мигом была потеряна. Касавир вздохнул.

- Я смотрю, ты всегда знаешь, что жизнерадостного можно сказать.

Мальчишка встрепенулся:

- А что не так? Нет, ну, правда. Я ни одной ноги, конечно, не видел, но говорят, что их тут все равно находят!

Касавиру оставалось только вздохнуть еще раз, уже мрачнее, проворчав:

- Пошли уже. Я не хочу думать про отрубленные ноги, когда я понятия не имею, куда делась моя жена.

Ричи оглядывался воровато.

- Что с тобой? – Касавиру показалось, что парень выглядел явно настороженней, чем обычно.

- Да… это… - воришка покрутил головой то в одну, то в другую сторону. – Короче, нам свернуть лучше, а то… ну… в общем, тут пекарня, где я работаю. Вот. И я не скажу, какая!

Касавир вздохнул и возвел взгляд к небу. Великий Тир, где работал этот парень, сейчас занимало его меньше всего! А вот куда провалилась Аланна так, что они никак не могут ее найти – очень даже!

- Хорошо, давай свернем. Хотя поверь, меня это не волнует.

Ричи нахохлился почти как воробей.

- А меня очень даже волнует! Потому что сэр Хриат всегда готов припечь меня к работе, если увидит поблизости!

За разговорами они свернули в улочку настолько узкую, что Касавир, вытянув руки, легко бы коснулся пальцами стен соседних домов. Улочка была узкая, синяя от глубокой тени, и прохладная. Над их головами сушилось белье, слегка покачивавшееся от ветра, виднелись горшки с геранью на подоконниках, и пахло свежей выпечкой.

Возле выхода на соседнюю улицу, ярко освещенную солнцем и тихую, виднелась куча мусора. Какое-то бесполезное тряпье, которое жители окрестных зданий решили сюда свалить то ли от безалаберности, то ли, чтобы унести прочь.

- Вот зачем люди валят свой мусор, куда ни попадя? – проворчал Ричи.

- Откуда мне зна… - Касавир поперхнулся на полуслове, когда рядом с ними зашевелилось то, что казалось кучей мусора возле стены.

- Воу! – Ричи отшатнулся.

То, что они поначалу приняли за мусор, оказалось самым нелепым и шумным одеянием, которое им довелось видеть когда-либо. Оно было увешано крапчатыми птичьими перьями, костями, обломками металла и выглядело залатанным десятки раз до неузнаваемости, а куталась в него женщина неопределенного возраста. Выглядела она не то сумасшедшей друидкой, не то пьяной нищей. Женщина удивленно моргнула, словно не вполне осознавая, где находится, а потом посмотрела на них обоих пронзительными серыми глазами и произнесла хорошо поставленным голосом:

- А если не найдешь ее в обители разврата, в поисках своих направься к разрушенному дому. Ибо с той, что ты ищешь, сейчас носитель великих бед и горя.

Касавир никогда не думал, что его могут настолько переполошить слова гадалки в подворотне. Почему-то в памяти всплыли идиотские городские легенды про отрубленные ноги, которыми его снабдил Ричи.

«Они что, сговорились?»

- Каких еще бед и горя?! Ты что говоришь вообще?! Она в опасности?!

Прорицательница лишь покачала головой с блаженной улыбкой сумасшедшей:

- Чем яснее слова пророка, тем меньше в деяниях смертного судьбоносной воли. Опасность таится там, где ее не ждешь.

- Что?

Он бы вытряс все из этой проклятой шарлатанки, но волшебница лениво потянулась, словно после долго сна, и исчезла - в снопе тусклых серебряных искр, ветвистых спиральных облачках черного дыма, и нескольких вороньих перьях, драматично опавших на мостовую.

Ричи вздохнул.

- Да расслабься, она же просто сумасшедший нищий маг. Я слышал, таких много развелось. Вон, моей мамаше предсказывали, что она найдет кучу золота, если положит под подушку одуванчик и выльет воду из ванны на улицу, прокукарекав в окно. Сам знаешь, золота не было, но к нам пришла стража и сказала, что мама сошла с ума. Я долго объяснял, что виноват все предсказатель из подворотни. Еле спровадил.

Вообще-то Ричи ухитрился неведомым образом успокоить его.

- Видимо, я привык, что большинство магов все же что-то умеют.

На ярко освещенной улице не было ни души, но сюда доносился шум с соседней: шумной и переполненной магазинами. Яркое солнце в первое мгновение ослепило его, отразившись с удвоенной силой от белого песчаника, из которого были построены здания. Арка, густо увитая плющом и вездесущим мхом, соединяла два старых, богато украшенных дома.

Они влились в людской поток, сновавший по улице – женщины с детьми, мужчины, компании друзей, семьи, слуги, маги, торговцы. Пожалуй, достоинством было лишь то, что здесь не водили лошадей и скотину, поэтому не выходило толкотни с повозками и упрямыми ослами, решившими поразмышлять о вечном прямо посреди улицы.

Говоря по совести, Касавиру страшно хотелось пить.

- Тут есть фонтаны с питьевой водой? – поинтересовался он у Ричи. – Или торговцы, которые продают что-то вроде… не знаю, огуречная вода с мятой, или что тут у вас обычно.

Ричи пожал плечами, но его вид Касавиру показался весьма напряженным:

- Есть тут одни. И вода чистая. И как раз по пути. Но мы их не любим, и из них никто не пьет, потому что стены рядом с ними гадости говорят.

Касавир встряхнул головой и потер переносицу. Он что, ослышался? Какие стены? Какие гадости?

- Стены говорят гадости?..

- Ага, - ответил Ричи с такой уверенностью и спокойствием, словно все стены и фонтаны Фаэруна умели говорить.

Он вздохнул, уже ничему не удивляясь.

- Ладно. Веди.

Приятное журчание воды отчетливо слышалось даже сквозь толчею и гомон, который неизбежно наполнял улицу при том количестве лавок, что расположились в районе.

И Ричи был прав – рядом с тремя бронзовыми чашами, в которые из клювов грифонов изливалась вода из источников, располагался кусок каменной стены, покрытой слегка карикатурными, угрюмыми лицами, больше похожими на барельефы, увитые плющом со всех сторон. Они неодобрительно наблюдали за прохожими.

Приглядевшись внимательнее, Касавир с удивлением понял, что они действительно наблюдали. Их каменные веки и зрачки шевелились со всей внимательной настороженностью, которая только могла быть у скульптур. Лица выглядели очень разными – серьезные, скучающие, хмурые, грустные, человеческие и эльфийские.

Касавир поймал взгляд сухой от возраста мраморной эльфийки. Та нахмурилась и недовольно поджала синие каменные губы, глядя на то, как он склонился над фонтаном, зачерпывая руками прозрачную ледяную воду. Ричи с опаской кружил рядом, косясь на лица и явно радуясь, что все их внимание обращено не к нему.

Он услышал тихий звук, больше похожий на шорох падающего песка, и уловил краем глаза движение каменных губ:

- Никто из приходящих к нам и пьющих из источника, не находит того, чего ищет, навлекая на себя наш гнев.

Голос камня был похож на тихий скрип гальки, которую перетирали сапоги на дороге.

На каменное крыло грифона опустился голубь, задумчиво курлыкая в тени розового олеандра.

Касавир отряхнул руки.

- А голубей вы тоже проклинаете? – поинтересовался он. – Как по мне, у них больше повода навлечь гнев.