— Спасибо, — сказала Майя с горящими от счастья глазами, — а вы волшебник?

— Все берсеки немного волшебники, — Самуил подмигнул ей.

Поднялся на ноги, прошел мимо куста сирени и скрылся за горизонтом. Вдали раздался топот копыт. Я вспомнила про охрану. Наверное, они слышали наш разговор, или… Подбежала к месту, где видела защитников в последний раз, и обомлела: воины крепко спали в густой траве. От моего появления они пробудились и сонно моргали, пытаясь понять, что произошло и где они находятся.

— Какая-то нездоровая усталость навалилась, — пробормотал один из них и поднялся на ноги. — Нужно возвращаться. Мы и так задержались.

Майя подбежала ко мне и звонко рассмеялась. Я приложила палец губам и прошипела — нельзя было рассказывать о причинах их внезапного крепкого сна.

Повинуясь воинам, мы сели на лошадей и отправились обратно в замок. Всю дорогу я думала над словами Самуила. Слишком сказочным казалось его предложение. Но опыт сделок с берсеками говорил, что им нельзя доверять.

Мы вернулись в замок, и я тут же наткнулась на Илину.

— Госпожа Надин ждет вас в своем кабинете уже больше часа.

— Отведи Майю в комнату. Я зайду к ней, — поручила сестру камеристке и пошла к вдове.

Мы с Надин не были подругами, но я понимала ее боль. Меньше всего мне хотелось сегодня скандалить.

Я коротко постучала в дверь ее кабинета:

— Войдите!

Вошла. Вдова сидела за столом, что-то выписывая пером на бумаге. Подняла на меня усталый взгляд — глаза ее показались пустыми и безжизненными.

— Камеристка передала, что вы меня ждали.

— Присаживайся. Ты видела сегодня Горана?

— Нет. Он уехал из замка на рассвете.

— Тебе нужно с ним поговорить. Всем сейчас тяжело, на его плечи упала огромная ответственность. И я боюсь, что он может поддаться эмоциям и нарушить хрупкое перемирие, которое только установилось. Усилиями Люберта нам почти удалось договориться с берсеками. Нужно всего лишь проявить терпение и не выкинуть очередную глупость.

— Сомневаюсь, что он прислушается к моим словам.

— Пусть так. Но ему нужна твоя поддержка. Кроме тебя, на него никто не может повлиять… На кону жизни тысяч людей. Нельзя, чтобы труд Люберта пропал даром из-за вспыльчивого характера его брата.

— Я поговорю с ним.

— Спасибо, — сказала Надин и склонилась над листком бумаги.

Я ерзала на стуле. Разговор был закончен, но я не могла молча уйти.

— Я сожалею о вашей утрате…

— Не надо… — ответила она резко, — не надо этих пустых слов вежливости. Будет лучше, если вы все будете просто молчать.

С восхищением и жалостью взглянула на женщину, которая старалась быть сильной, когда в душе зияла огромная дыра. Без слов поднялась и вышла из кабинета.

Я не была близка с Любертом, но только сейчас стала понимать, как все кардинально изменилось.

Можно было забыть о просьбе Надин. Сделать вид, что ничего не произошло, и отстраниться от ситуации. Я ведь никому нечего не должна. Но почему-то почувствовала себя обязанной.

Горан сложный и вспыльчивый. Его чувства берут верх над разумом, и мне страшно представить, в какой эмоциональном котле он сейчас находится. Ведь ему сегодня вечером придется отпустить людей, которые, скорее всего, убили его брата. Если он этого не сделает, мы погрязнем в пучине войны.

Нового главу семьи Лекант я нашла в своем рабочем кабинете. Меня передернуло, когда я увидела знакомые двери — слишком много плохо за ними произошло. Тихонько постучала, но ответа не последовало. Надавила на ручку и вошла в кабинет. Шторы были задернуты, и редкие лучи света длинными лентами простирались через плотные занавески.

Рабочее кресло с высокой спинкой было отвернуто к окну.

— Горан? — прошептала.

— Зачем пришла? — раздалось слева от меня.

На придвинутой к стене оттоманке сидел волколак, широко расставив ноги и откинувшись на спинку.

— Ты меня напугал. Почему сидишь в темноте?

— Мне так нравится, — он поднялся и подошел ко мне. — Зачем пришла?

— Я волновалась. Решила проверить, как ты.

— Волновалась? — он изумлённо изогнул бровь, рассматривая с высоты своего роста, — Это что-то новое. Или ты волновалась за своего берсерка? Переживаешь, что я брошу его в костер вместе с телом своего братом?

— Нет никакого берсерка. Зря я пришла, — произнесла в сердцах.

Поспешила к двери, задев его плечом. Далеко уйти не удалось — он в два шага настиг меня, схватил за предплечье и прижал к себе спиной.

— Не уходи, — его дыхание обожгло мою шею, — ты мне очень нужна.

Отбросил волосы, коснулся губами моей кожи, и по телу разлилась волна жара.

— Горан, — умоляюще произнесла.

Он развернул меня в себе. Обхватил ладонями мое лицо:

— Сегодня ты от меня не уйдешь.

Впился в губы поцелуем, приоткрывая уста и проникая в рот языком. Я уперлась ладонями ему в грудь, не для сопротивления, а чтобы почувствовать опору. Он с такой жадностью пил меня, что я невольно стала терять равновесие. Страсть заволокла разум багровой поволокой. Горан одним движением разорвал шнуровку корсета и стащил с меня платье. Прикосновение его руке к нагой коже пугало и будоражило.

Лишь раз я попыталась отстраниться, но заметила в его взгляде такую глубокую тоску, что мои губы сами потянулись за поцелуем, словно он был спасительным лекарством от его душевных ран. Терзал мои губы в неутолимых попытках насытиться, и я пропустила момент, когда Горан снял рубашку. Кончики пальцев коснулись его кожи, и я встрепенулась: мощное тело украшено боевыми шрамами, а от кисти до локтя — следами от старых ожогов. Я провела ладонью по изувеченной руке:

— Откуда это?

Горан лукаво улыбнулся:

— Вытащил из горящего дома двух девочек.

Его слова всколыхнули воспоминания. Я вспомнила ту ночь, когда сгорел наш дом. Лицо незнакомца, что вытащил нас из пожара, приобрели черты — это был Горан.

— В ту ночь… это был ты…

Он не дал мне договорить, заглушая слова новым поцелуем. Подхватил на руки и уложил на оттоманку, накрывая сверху своим мощным телом.

***

Главная площадь была заполнена людьми. Здесь были все, кого когда-либо я видела в Волчьей лощине: соседи, рыночные торговцы, обитатели замка и даже берсерки. Плотным рядом они стояли вокруг высокой насыпи из хвороста, на вершине которой лежало обернутое в саван тело Люберта. Горан стоял со мной рядом. Иванка была в нескольких метрах от названного мужа вместе с бесцветной Надин. Тишину нарушало только бормотание служителя храма, который дочитывал прощальные молитвы.

Самуил со свитой стоял по другую сторону костра. Видимо, чувствовал, что находиться с Гораном рядом опасно. С ним было тяжело, я не знала, что нас ждёт впереди, но в одном была уверена — он единственный, которому я нужна. И это не минутная прихоть, а сильное чувство, которое живёт в сердце волка уже не один год.

Как только я осиротела, семья Лекант взяла меня под свою опеку и на работу в замок. Я всегда думала, что причиной такой щедрости стала жалость из-за утраты семьи. Теперь понимала, что за всем этим изначально стоял Горан. Невидимой рукой он берег меня, дожидаясь момента, когда я повзрослею и смогу ответить на его чувства. Но в моей жизни появился берсерк в маске, и все пошло совершенно не так, как планировал волколак.

Священник закончил чтение молитв и подал ему горящий факел. Лекант принял его и приблизился к горе хвороста, поджег в нескольких местах. Пламя тут же вспыхнуло с неистовой силой, озаряя ночь алым светом. Сквозь языки пламени я видела лицо Самуила. Я так и не дала ему ответ, но для себя решила, что не хочу идти на поводу у призрачных обещаний. Горан любит меня, даст мне кров и защитит Майю. Пусть я не люблю его, но когда-нибудь и в моей душе появятся ответные чувства.

Мы долго смотрели на пламя, пока в центре площади не осталась огромная тлеющая гора углей. Люди стали расходиться. Я хотела уйти со всеми, но Горан задержал меня:

— Поехали со мной, проведем до ворот берсерков.