Я наклоняюсь и трусь носом о ее нос, вызывая крошечную улыбку на ее губах, хотя она не достигает ее глаз.

— Как ни странно, меня это не удивляет.

Мысль об этой маленькой самке, запертой в ловушку вдали от дома и окруженной теми, кто хочет ее убить, теми, кто пытал ее и из-за кого ее глаза перестают лучиться… от этого мне хочется взреветь.

Я провожу пальцем по ее лицу, невероятно радуясь, что она освободилась.

— Однажды ты сказала мне, что ты воин. Я тебе не поверил, — говорю я. — Прости.

Она пожимает плечами.

— Теперь, когда я пробыла на этой планете достаточное время, я понимаю, почему тебе трудно в это поверить. Здешние женщины не сражаются. И одеваются они не так, как я. Понятное дело, что ты был шокирован.

— И все же мне не следовало сомневаться в тебе. Ты храбрая самка. Я горжусь тобой, даже когда то, что ты делаешь, заставляет мои внутренности переворачиваться.

Она улыбается мне, а затем поднимается на ноги.

— Я не собираюсь снова ложиться спать. С тем же успехом я могла бы сменить Тагиза. Тебе надо немного поспать, пока не пришла твоя очередь.

Я вздыхаю, глядя, как она уходит, жалея, что не могу стереть воспоминания, которые заставляют ее плакать.

НЕВАДА

Тагиз настаивает на том, чтобы остаться на вахте, и даже мой самый мрачный взгляд не может переубедить его.

— Я не смогу уснуть, — говорит он.

— Я тоже.

— А я смогу, — голос Хевекса заставляет меня подпрыгнуть, и его низкий смех настигает нас, когда он возвращается обратно в дом.

Я хмурюсь и оставляю Тагиза на его посту, не уходя далеко от дома, но и не приближаясь слишком близко, чтобы меня не заметил кто-либо проходящий поблизости. Я сижу около часа, пытаясь избавиться от кошмара, а потом настороженно прищуриваюсь, когда появляется Инекса.

Она смотрит прямо на куст, за которым я прячусь, и я хмурюсь.

— Что меня выдало? — спрашиваю я, и она смущенно смотрит на меня. — Ты знала, что я здесь.

— О. Лунный свет блеснул на одном из твоих ножей.

Я удивленно поднимаю бровь, находясь под впечатлением. В руке у меня зажат нож, и я кладу его на землю.

— Здешние звезды так отличаются, — бормочу я, и она тихо смеется, изучая небо, когда садится рядом со мной.

— Могу только догадываться.

Ей, кажется, в радость сидеть в тишине, но я никогда не был известна тем, что могла всех оставить в покое, если меня что-то интересовало.

— Почему ты не живешь в лагере?

Инекса не сводит глаз с неба.

— Я жила, но ушла, потому что так было легче.

— Легче, чем что?

— Легче, чем смотреть, как Ракиз выбирает королеву, которая не будет мной.

Я открываю рот, но она все еще смотрит на звезды, как будто не сбросила бомбу эпических масштабов.

— Я думала, что когда-то вы были вместе. Что случилось? Вы расстались?

Она слегка улыбается, но в этой улыбке нет ничего радостного.

— Когда я был молода, я пользовалась большим спросом у самцов. Я наслаждалась вниманием. Мне нравилось, как они боролись за меня, бросали друг другу вызов, пытались добиться моих чувств.

— Ракиз был одним из тех мужчин.

Она медленно качает головой.

— Поначалу — нет. Все самки боролись за его внимание. Я хотела его, но знала, что если буду бороться за нашего будущего короля, я должна быть другой. Всякий раз, когда он был в лагере, я старалась всегда быть там, где был он, но я никогда не обращала на него никакого внимания. Ракиз любит вызов. — Инекса смотрит на меня и кивает в ответ на то, чтобы она не увидела на моем лице. — Вижу, ты это знаешь.

Я сглатываю внезапный комок в горле.

— Ты была вызовом.

Она кивает, возвращая взгляд обратно в небо.

— В конце концов я позволила ему завоевать меня. Но, видишь ли, я была глупой. Я влюбилась.

— Почему это было глупостью?

— Потому что Ракиз должен был стать королем. Он не мог выбрать себе парой ту, которая наслаждалась столькими мужчинами. Он не мог допустить, чтобы о нем сплетничали, чтобы это повредило его репутации.

— Это он тебе сказал такое? — мое возмущение ясно слышится даже в моем шепоте.

Она пожимает плечами.

— В этом не было необходимости. Видишь ли, это всегда было интрижкой. Он едва ли бывал в лагере, но в конце концов все начали шептаться. Он был со мной дольше, чем любой другой самкой, и его отец настаивал на том, что он нашел себе пару. Пару, которая была бы не такой, как я.

— Это так несправедливо.

Инекса поворачивается всем телом, ее взгляд откровенен.

— Несправедливо, но такова жизнь. Однажды Ракиз возьмет себе королеву. Королеву, которая хорошо воспитана, популярна в племени и готова родить ему наследников. Она будет сидеть рядом с ним, улыбаться его людям и быть ему идеальной парой во всех отношениях.

Не думаю, что Инекса пытается быть жестокой, но у меня такое чувство, будто меня ударили ножом в живот. Я громко втягиваю воздух, и выражение ее лица становится сочувствующим.

— Ты же понимаешь. Ракиз начал постепенно отдаляться. Он все больше отсутствовал в лагере, и моя неуверенность только усугубляла ситуацию. Каждый раз, когда он говорил с самкой, которая не была такой как я… скажем так, было очевидно, что мы еще долго не будем вместе. Если бы я не влюбилась в него, то могла бы жить дальше. Я могла бы найти себе пару, остаться в племени, завести детей и жить своей жизнью.

— Но ты же влюбилась, — шепчу я, и она кивает.

— Да. Я не могла сидеть и смотреть, как он влюбляется в самку, непохожую на меня. Самку, которая будет править вместе с ним, рожать ему детей и просыпаться рядом с ним каждый день.

— И поэтому ты ушла.

— Да.

— Почему ты не присоединилась к другому племени? Они все нуждаются в женщинах, верно?

Она пожимает плечами.

— Короли племен иногда делают что-то совместно. Существовал большой шанс, что я снова увижу Ракиза и его будущую королеву. Мне хотелось побыть одной.

— А потом мы постучали в твою дверь.

Она устало улыбается мне.

— А потом вы постучали в мою дверь.

***

Мы уходим еще до рассвета, добираясь до входа в прексы с восходом солнца.

Когда мы уходили, Ракиз обменялся долгим взглядом с Инексой.

— Благодарю тебя за гостеприимство, — сказал он официально, и она просто кивнула, закрывая дверь.

Ее слова повторялись в моей голове с тех пор, как она их произнесла. В результате я так устала, что чувствую тошноту и еще большую раздражительность, чем когда-либо.

Ракиз ведет нас через прексы, я следую за ним, Тагиз несет Зои, а Хевекс замыкает наш строй. Зои в основном спит, и я постоянно оглядываюсь, чтобы убедиться, что она все еще дышит.

В какой-то момент Тагиз встречается со мной взглядом и кивает головой туда, где он держит один палец рядом со ртом и носом Зои.

Он заметит, если она перестанет дышать.

Этот поход через прексы, к счастью, менее насыщен событиями, чем предыдущий. Тело великана убрали, и я вздохнула с облегчением, когда мы, наконец, выбрались из прексов и нашли мишуа, ожидающих нас.

Хевекс берет Зои и передает ее Тагизу, сидящему на мишуа. Мы останавливаемся у пещеры, чтобы забрать припасы, которые мы оставляли, а затем продолжаем движение.

Мы не можем рисковать и ехать слишком быстро. Любая тряска может серьезно навредить Зои. Если ее ребра сломаны в нескольких местах, осколок может пробить легкое или другой орган. Поэтому мы движемся со скоростью быстрой хотьбы, и Тагиз бережно держит ее в своих руках.

Она все еще не проснулась.

— С ней все будет в порядке, Невада.

Голос Ракиза тихо звучит у меня над ухом, и я оглядываюсь на него.

— Откуда ты это знаешь?

— Человеческие самки выносливые и сильны духом. После всего, через что вуальди заставила пройти Зои, она не позволит этому убить ее.

Мне нравится его позитивное мышление, но я не уверена, что он знает, что такое пневмония и чем она страшна.