Тагиз издает низкое рычание.

— Ты не умрешь, самка.

Я чуть не сказала ему, чтобы он не давал обещаний, которые не может сдержать. Пневмония — это серьезно. Я встаю на ноги и иду туда, где тихо разговаривают Ракиз и Хевекс.

— Если мы не доставим ее к целителю, она умрет, — говорю я, и мой голос срывается на последнем слове. Ракиз тянется ко мне, и я отступаю. У меня нет времени на истерику.

— Что с ней случилось? — спрашивает он.

— Сломанное ребро, постоянные перемещения, плохое питание и отсутствие лекарств. Она больна, как собака.

Ракиз кивает и жестикулирует Тагизу, который наклоняется, осторожно поднимая Зои, и ее лицо напрягается от боли.

— Прости, самочка, — бормочет он, и она кивает, положив голову ему на грудь.

— Пошли, — говорит Ракиз, и мы возвращаемся к дому Инексы. Как бы мне ни хотелось вернуться в лагерь, чтобы Зои могла попасть к целителю, уже темнеет, и мы не можем рисковать, путешествуя по прексам ночью. Зои нужно нести, а это значит, что у Тагиза руки не будут свободны.

Мы будем легкой добычей для тех, кто нас ищет.

Лицо Инексы бледнеет, когда она открывает дверь, но, когда она осматривает тело Ракиза и находит его невредимым, на ее лице читается явное облегчение. Мы входим, и я снимаю длинное, тяжелое платье, чувствуя себя так, словно с моих плеч свалилась тяжелая ноша.

Нам все еще нужно найти Айви, Бет и Чарли, но, по крайней мере, мы спасли Зои от этих придурков вуальди. От ярости у меня трясутся руки, когда Тагиз осторожно укладывает ее рядом с крошечным окошком. Они чуть не убили ее.

Я присаживаюсь рядом с ней, недовольно морщась от ее поверхностного дыхания.

— Как ты, девочка?

Она моргает, глядя на меня, и на ее губах появляется намек на улыбку.

— Замечательно.

Воины кучкуются, вероятно, составляя запасные планы для своих запасных планов, а Инекса подходит ближе с маленьким ведерком в руке.

Она ставит его и протягивает мне кусок материи, и я благодарно улыбаюсь ей. Зои издает стон, когда я, смочив ткань, вытираю ей лицо.

— Боже, как же хорошо, — говорит она. — Должно быть, я воняю.

— Видела бы ты меня до того, как я наконец искупалась в лагере, — говорю я. — Это было весьма отвратительное зрелище.

Ракиз подходит ближе и кивает.

— Она права, — говорит он. — Мне чуть не пришлось вышвырнуть ее из моего ташива.

Зои улыбается ему, и я вижу намек на женщину, которой она была на Земле.

— Что ты можешь мне рассказать? — бормочу я, хмурясь, глядя на ее рваную пижаму. После того, как с ней обошлись вуальди, не понимаю, почему я шокирована тем, что ей не дали сменную одежду, но меня это бесит.

Надеюсь, они мучились, когда умирали.

— Мы договорились, — тихо шепчет она. Инекса предлагает ей воды, и она со вздохом отпивает. — Айви, Бет и я. Если бы у кого-то из нас появился шанс сбежать, мы бы это сделали. Никто из нас не хотел оставлять остальных, но мы знали, что это наш единственный шанс.

— Они собирались продать нас на невольничьем рынке и сошли с ума, когда узнали, что он уничтожен. Бет удалось убедить их, что она немощная и немного слабоумная. У нее появился шанс, и она сбежала.

Зои смаргивает слезы, и я беру ее за руку. Не представляю, каково было им обоим. Наверное, Бет убивало то, что она ушла, но, если бы она осталась, лучше бы не было.

— Она так и не вернулась, — говорит Зои, сдавленно всхлипывая. — Я знаю, что она вернулась бы, если бы могла. Она не хотела уходить, но Айви заставила ее. С Бет что-то случилось. Что-то ужасное.

Дерьмо.

Я смотрю на Ракиза, и его лицо становится жестким.

— А Айви? — спрашиваю я.

— После исчезновения Бет мы расстались. Не знаю, куда ее забрали, но она здорово сопротивлялась.

— Она освободилась, — говорю я. — В последний раз ее видели убегающей через прексы — подземные туннели. Где бы она ни была, мы ее найдем. И Бет тоже.

Зои кивает, но вся энергия, которая у нее была, кажется, оставила ее. Ее глаза закрываются, но Тагиз опускается на колени рядом с нами.

— Ты должна поесть, самочка, — говорит он ей. — Тебе понадобятся силы.

Она изучает его лицо, а затем, наконец, кивает, беря сушеное мясо, которое он протягивает ей. Она грызет его, но я вижу, что у нее нет аппетита.

Ракиз поднимает меня на ноги и отводит в сторону.

— Нам нужно как можно скорее вернуться в лагерь, — говорю я, и он кивает.

— Если бы я думал, что мы сможем сделать это сегодня, мы бы пошли. Но риск слишком велик.

— Я знаю.

Он предлагает мне немного сушеного мяса, хмурясь, когда я не беру его. Я тоже не голодна, но знаю, что нам важно поддерживать силы.

Инекса находит несколько одеял, и мы с Ракизом ложимся на землю. В какой-то момент откуда-то по деревне раздаются крики, и напряжение накаляется.

Инекса выглядывает в окно.

— Если кто-то из вуальди остались в живых, они будут охотиться за вами, — бормочет она.

— Если они приблизятся, мы уйдем, даже несмотря на риск, — говорит Ракиз рядом со мной. Я уговариваю Зои выпить еще воды, а затем сворачиваюсь калачиком, когда Ракиз прижимается ближе, обнимая меня.

Инекса рассеянно кивает, все еще глядя в окно. Затем она бросает последний взгляд на Ракиза и уходит в свою спальню, закрыв за собой дверь.

Сегодня мы дежурим по очереди. Первым идет Хевекс, за ним Ракиз, потом Тагиз, а потом я.

В данный момент Хевекс патрулирует в лесу, наблюдая за домом и окрестностями.

— Ты собираешься рассказать мне, что происходит между тобой и Инексой? — наконец спрашиваю я, и Ракиз качает головой.

Он притягивает меня к себе еще ближе.

— Завтра, — говорит он, и я вздыхаю, но кладу голову ему на грудь и закрываю глаза.

Глава 13

РАКИЗ

Мои глаза распахиваются, и я тянусь за ножом, когда Невада кричит во сне. Я осматриваюсь по сторонам, а она издает звук, который я больше никогда не хочу слышать. Звук, полный печали и страдания. Если бы у агонии и был звук, то это был бы стон, вырвавшийся из горла Невады.

Хевекс сидит, завернувшись в одеяло, вероятно, не в силах уснуть. Тагиз дежурит снаружи, и благодаря настойчивости Невады она должна будет сменить его. Она еще не знает, но я буду дежурить вместе с ней.

Хевекс с жалостью смотрит на Неваду. Я рад, что сейчас она не видит его лица, потому что, скорее всего, она потянулась бы за мечом.

У упрямой самки есть гордыня.

Хевекс, кажется, понимает это, потому что он плотнее закутывается в одеяло и выходит на улицу, давая нам уединение.

Невада давится рыданиями, и я больше не могу этого выносить. Я наклоняюсь и целую ее губы, чувствуя, как она напрягается, просыпаясь подо мной.

Я провожу рукой по ее лицу, мокрому от слез, и отстраняюсь, когда Невада отбрасывает мою руку и садится.

— Я плакала, — говорит она ровным голосом. — Я кричала?

Ее взгляд скользит туда, где спал Хевекс, и задерживается на неподвижной фигуре Зои, прежде чем ее глаза с подозрительным прищуром останавливаются на мне.

Я не буду лгать. Я киваю, и ее взгляд становится пустым, который она переводит на стену.

— Я знала, что у меня будут кошмары. В тот момент, когда я увидела дыру в земле у входа в прексы, я знала, — бормочет она, качая головой. — Самые неожиданные вещи возвращают все обратно.

— Поговори со мной, — говорю я тоном, опасно близким к мольбе.

Она вздыхает, качает головой, и я беру ее за руку.

— Пожалуйста.

Невада пожимает плечами и снова вздыхает, встретившись со мной взглядом.

— Знаешь, странно, что делает мозг, когда тебя держат в плену. Порой ты уверен, что вернешься домой. Порой тебе кажется, что умрешь там, далеко от дома и в окружении врагов. В этом была какая-то ирония. Девочка, которая постоянно убегала из школы, потому что у нее были проблемы с законом, была вынуждена полагаться на своих похитителей во всем — от того, чтобы получить еду, до того, чтобы пойти в туалет. Я либо часами лежала, свернувшись калачиком, либо ожесточенно пыталась противостоять охранникам. Глупо, я знаю.