– Ишь ты! – сказал Гостюхин и спрятал часы. Он видит, как шлюпка идет к Балтику, который едва держится над водой. Когда его втащили, он почти не чувствовал ничего, кроме дикой усталости. Продержался! Нестеров схватил Балтика, мокрого, обессилевшего, и стал сжимать, теребил за уши и что-то произносил. Балтик не разбирал слов.
– А вы говорили! – сказал Нестеров на «Комсомольце», хотя команда и не спорила с ним. Он стоял с Балтиком на руках, не выпуская. У ног вертелся и прыгал Полкан, касался Балтика лапами и носом. Полкан был очень взволнован, очень рад и никак не хотел уходить. Его все же отодвинули, когда на борт поднялся Гостюхин.
Он подошел к Нестерову.
– Да. Такого еще не было. Такого я еще не видел.
Сергей стоял сияя.
Гостюхин протянул руку – красную, жилистую, бывалую. Он хотел погладить Балтика.
Балтик вдруг – изогнул шею и вцепился Гостюхину в рукав.
– Ты чего? – в этот момент Полкан налетел сзади и схватил гостюхинские штаны. Рукав Балтик не порвал – он из очень прочной материи; к тому же, Балтик и не думал кусаться. Это вышло как-то само собой. Зато Полкан точно решил навредить капитану. Он понял, из-за кого чуть не утонул его брат.
– Полкан!! Фу!! Ты спятил?! – Полкана лупят, но он не отпускает штанов. Гостюхин не мог толком от него высвободиться, поскольку Полкан прямо за спиной. Его рванули за хвост. Материя с треском лопнула и поползла далеко вниз. Самого Гостюхина лишь едва-едва оцарапало.
Полкан, скалясь, прыгал во все стороны.
Климчук прибежал с багром.
– Я тебя прибью!
– Не сметь!! – закричал Нестеров
– Черт знает что! – сказал Гостюхин. – Но ладно.
– Ради бога…
– Да ладно.
Нестеров схватил Полкана за ухо одной рукой – было очень неудобно, поскольку в другой руке Балтик. Нестеров чуть его не выронил; хотел положить на палубу, но не стал. Он только потряс обоих.
– Это… перегиб! Вы, морские волки… Да ну вас! Пошли к печке.
Он потянул ребят за собой, к самому теплому месту на шхуне. Он велел лежать здесь, дал что-то съедобное, а потом помчался на палубу. Тепло окончательно утомило Балтика. Он свернулся в клубок и сразу заснул. Полкан тоже чувствовал большую усталость; хотя его не заставляли плавать, все равно он вымотался. И Гостюхина он не побил… Полкан вздохнул, съел все, что дал Нестерова, после этого лег вплотную к Балтику и обнял его передними лапами.
На палубе возникла дискуссия о том, кто должен платить, поскольку спорили в том числе и на деньги. Выиграл Нестеров; но порванные штаны тоже чего-то стоят. В результате достигли консенсуса: Гостюхин при всех признался, что «Серегины псы ловкие как дьяволы» и предложил расплатиться натурой. Этому очень был рад Климчук, которому доставляло огромное удовольствие получить редкие и дефицитные вещи. Гостюхин предложил организовать небольшое застолье.
…Из кают-компании слышны громкие звуки, возгласы, смех. Полкан и Балтик спят. Во сне они видят самые разные вещи; им не нравится, когда снится обычная жизнь. Ведь она и так есть – везде, повсюду. А хочется увидеть то, чего в жизни не случается.
Балтик видел дивный лес и дорогу, и шел по ней (во сне). Лес закончился, а дорога разделилась надвое, надо было выбирать, по которому пути следовать. В обоих направлениях есть красота. Но есть и тайна.
Балтик вынул голову из-под лап Полкана, и стал оглядываться, хмурясь. Вчерашнее испытание оставило после себя ломоту во всем теле. Она как будто надолго. Балтик съежился и опять закрыл глаза. Но уснуть снова не удалось. Где-то сбоку стали громыхать дровами, потом они разом попадали на пол. Появился Черепенников. Он нарочно ругался громко, ему очень хотелось. Ребята подняли головы, принюхались. Когда поняли, что это от Черепенникова грохот, стали лаять.
Высокий парень сейчас рядом с топором.
– А ну! – он замахнулся. Ребята перестали лаять (им давно известно, на что способны топоры). Тихо, но настойчиво они принялись рычать. Балтику хотелось есть, но еще больше хотелось что-нибудь натворить. Он сердился на всех людей в тот день. Полкан решил, что ради Балтика он будет действовать один. Надо только подкараулить… Спиной вниз спускался Сыркин с охапкой книг и газет. Во весь голос Полкан рявкнул. Сыркин оступился и поехал вниз. Газеты вылетели как птицы. Полкан подскочил к одной книге и хотел ее разорвать. Но к нему выскочил Балтик, что-то сообщил, и Полкан не стал рвать географию. Они умчались.
– Бешеные. Перестрелять надо! – бормотал Сыркин. Он не может найти часть своих конспектов.
Балтик заметил, что среди бумаг было много газетных вырезок, гораздо мельче целой страницы. Они разлетелись во все стороны. Чуть погодя ребята вернулись к месту аварии и стали глядеть под лавками, под ящиками. В одном месте Полкан увидел узкий желтый уголочек. Его осторожно вытащили и стали рассматривать. Уголок похож на осенний лист, морщинистый и желтый. Ребята видели старые листья. Но на них еще не было букв.
Буквы пишут на бумаге, часто они там есть сразу. Еще в апреле Балтик сообразил, что из букв складываются слова, которые все говорят. Полкан долго-долго лез под руку Нестерову, стараясь понять, какие бывают буквы; но он не знал, как они звучат. Нестеров его прогнал. Но буквы можно видеть и в другом виде, когда они уже есть на бумаге. Желтый лоскут полон разнообразных символов и черточек. Их как будто не слишком много. Но каждый символ обозначает что-то свое.
Ребята заметили, что в процессе письма люди иногда вслух произносят то, что они пишут.
Следовательно, учиться можно так: услышать слово и запомнить, как оно выглядит. Правда, все равно непонятным остается смысл отдельных изображений-букв. Нужно найти не очень длинное слово, чтобы совпадало число звуков и букв.
Это позволило Балтику узнать как пишется слово «курс». Нестеров говорил команде о навигации, и написал «Курс» на доске, перед этим сказав.
– Так. Курс.
Он вывел 4 буквы – ровно столько, сколько звуков. Балтик изо всех сил их рассматривал, и запоминал, сравнивал их изображения с теми, что были в газете, но не мог найти там ничего похожего. Все же он запомнил то, что написал Нестеров.
Потом Полкан увидел слово «дурак». На политзанятиях некоторые писали друг другу записки, не относящиеся к теме; иногда попросту ругались. Потом часть записок неизменно падала на пол. Полкан влез в комнату, услыхал то самое слово, и увидел, как оно на него падает. Он схватил бумажку и убежал. Все думали, он станет с нею играть. Однако Полкан бережно спрятал «слово» в надежном месте, а потом они с Балтиком его рассматривали. И искали похожие символы.
Выбранный метод был довольно сложным, поскольку надо услышать то самое слово, которое будет записано. Ребят щелкали по ушам, когда они почти запрыгивали на стол в поисках букв. Они тыкались носами в бумагу и их постоянно отгоняли. Кроме «К», «Р» и «У» им пока ничего не удалось разузнать; однако это уже кое-что. «Р», «К» и «У» довольно часто бывают в газетах, но даже команда перестала их читать. «Комсомолец» наконец-то достиг Приморья.
В приморских лесах началась охота на птиц и на лис. Последних Нестеров запрещал трогать напрямую – Полкан с Балтиком просто загоняли желто-рыжих в нужное место, не хватая. Птицу они вполне теперь могут схватить. Сквозь чащу проламывался очень толстый тип с черно-красным оперением. Его догнали. «А, попался вредный гусь», думал Полкан, вспоминая надменного тупика, хотя, конечно, это был не тупик, а некто совсем другой. Но крайне важный и упитанный. Поэтому Полкан доволен крайне. Ему и Балтику удается теперь ловить даже мелких уток! К ним крадешься, пока те сидят, не видят, потом рывок, бросок – верная тактика почти всегда приводит к цели. Цель повержена лежит, даже крыльями уже не хлопает.
Успехи воодушевили. Одновременно с этим ребята продолжали учиться и могли безошибочно определять многие предметы по голосу: если дается команда взять предмет, а вокруг целая куча, то надо из этой кучи достать именно его. Новые запахи уже не ошеломляют, а лишь настраивают на исследовательский лад. Иногда хочется все бросить и бежать, бежать навстречу миру, обойти его весь, а потом вернуться домой. В сущности, «домом» пока является шхуна со всеми ее закутками; однако ребята уже чувствуют, что это временный «дом». Здесь нет никого… точнее – есть много хороших людей. Но неясно, к кому из них привязаться.
