Спуск продолжался долго… как-то слишком долго. Но, как и предполагалось, в какой-то момент стал более пологим. А потом впереди обозначились углы строения.

Вот и славненько.

Пусть и не похоже на горные кафе, но какая разница?

Я “припарковалась” возле входа, отмечая, что, похоже, метель и туман сдают позиции – вот уже стали проглядывать мощные стволы деревьев, какие-то темные полосы впереди – и отстегнула лыжи.

А потом сняла защитные очки и потянула на себя дверь…

Увиденное мне не понравилось.

Вообще.

Не то что внутри обнаружилось что-то отвратительное или страшное, но… То, что там было, не должно было быть.

С этой мыслью я закрыла дверь. И открыла её снова, убеждаясь, что у меня – вроде бы – нет никаких зрительных галлюцинаций.

В просторном и пустом  бревенчатом домике, состоящем из одной комнаты,  стоял массивный необработанный деревянный стол с тремя стульями разного размера, а перед ними – три тарелки. Тоже разные. Более того, в дальней части домика было три кровати. Большая, средняя и маленькая.

Сглотнула.

По жизни Машенькой я себя не чувствовала. И даже до Златовласки не дотягивала.  Но и предположить, что кто-то расположил посреди склона странный музей на известный сказочный сюжет, было сложно.

Так какого фена здесь происходит?!!

Наверняка всему этому есть разумное объяснение…

А может и нет. Ни разумного, ни неразумного.

Я отошла от двери и огляделась.

Возникло ощущение, что пока я изучала внутреннее наполнение дома, на улице зима сменилась на весну.

Деревья – вполне знакомые на вид – выступили во всей красе, снег на черной земле лежал уже проплешинами, мои горнолыжные ботинки увязали во влажной грязи, а склон, с которого я только что спускалась, выглядел теперь заросшим лесом, так что и вершины не видать.

Может я вошла в состояние слабого транса и теперь фантазирую наяву? Упасть и удариться головой точно не могла – не на таком склоне и не в горнолыжном шлеме. Который, кстати, хочется снять. Как и все остальное: становилось жарко.

Я медленно подышала по счету, закрыв глаза, а потом вслух и отчетливо проговорила все, что я сейчас вижу.

Сняла перчатки, зачерпнула землю, понюхала её… На руки посмотрела – во сне они часто деформируются.

Вспомнила события, предшествующие всему этому безумию – это почти невозможно, если ты спишь или под гипнозом.

Снова подышала…

От попыток осознать, насколько реально происходящее, меня отвлек шорох и сопение.

Я медленно повернулась и уставилась на трех медведей – большого, поменьше и маленького – которые вышли из-за деревьев на двух ногах.

Медведи уставились на меня.

Мозг услужливо подсунул мне два варианта развития событий.

Это все-таки сон, и я сейчас достаточно испугаюсь, чтобы проснуться. Где-то на склоне, замерзающая в сугробе.

Или это реальность. И я сейчас достаточно испугаюсь, чтобы попытаться убежать. Хотя от медведей не бегают… Кажется. Ну, точно не в горнолыжных ботинках.

Большой мишка сделал шаг в мою сторону, я инстинктивно взвизгнула, отшатнулась, ударилась о край открытой двери, не удержалась и всем своим бело-красным костюмом осела в весеннюю грязь.

– Аааа-а!       – раздалось       от мелкого медведя.

– Вот       и чего так вопить? – пробормотала и потеряла сознание.

– Ты зачем так орал? – раздался у меня над ухом строгий голос.

– А чего оно? – обиженный и детский. – Извивается, яйцо на голову нацепило… страшно ведь!

– Во-первых, не оно, а она. Во-вторых, с яйцом-то мне более менее понятно, он на шлем старинный воинский похож… А вот почему у нее на ногах пыточные сапоги я тоже не пойму. Хотя они вроде и не железные… Но эти удивительные замки… – еще один взрослый и довольно добродушный.

Сознание вернулось вместе с ощущением, что голову мне сейчас оторвут, вместе с “яйцом”. И пониманием, что обсуждают меня, родимую.

Причем странно так обсуждают… смысл слов мне, вроде бы, понятен, но как-то не вяжется он в единое целое.

Я осторожно открыла глаза и уставилась на трех мужчин, которые склонились надо мной. Точнее, двух мужчин и одного мальчика лет восьми.

Что ж, радует, что я не настолько сумасшедшая, чтобы вообразить разговаривающих медведей.

А то, что мне привиделось до обморока… Привиделось, короче.

– Здрасте… – сказала неуверенно. И сняла таки шлем и подшлемник с головы, пока мне ничего не оторвали.

– Ведьма, – восхищенно протянул “добродушный” и улыбнулся.

– Ведьма? – нахмурился ребенок и отступил, – Точно не фея?

– Да нет у нее никакой магии, не чувствуете что ли? – буркнул “строгий” и нахмурился. – Ты кто такая? И что за жуткие на тебе одеяния?

И снова смысл слов начал от меня уплывать.

Но ведь всему можно найти объяснение, да?

Конечно, странно, что живущие возле горнолыжных склонов обитатели не видели экипировки для катания, но, может, я заехала нечаянно на другой склон…

Более южный.

Где прижились староверы. Необычные такие староверы – эзотерики.

В избушке прижились.

И если я не буду делать резких движений и оскорблять их верования, они меня проводят к нормальным русским людям…

– Аа-а!

Теперь это прозвучало от меня.

Тоненько и жалко.

От осознания, что к “русским” меня проводить сложно будет. Поскольку разговаривали мы не на русском. “Мы” разговаривали. В том числе я, у которой за плечами только базовый английский и вполне литературный родной… Нелитературный тоже.

– Я не фея. Не ведьма, – прошептала хрипло, забиваясь в угол самой большой кровати, на которую меня положили, – Я Сабина. Из России. И я… не понимаю, как сюда попала.

– А где ты была раньше, до того как возле нашего охотничьего домика оказалась? – продолжил хмуриться самый большой мужик.

– Н-на лыжах каталась… В Сочи…

– А на лыжах катаются? – удивленно переспросил мальчик.

– Рос-сия? Со-чи? Странные названия, – задумался большой.

– Боевики опять с порталами экспериментируют, – уверенно кивнул третий, – Надо рапорт на них подать – а то куда ни сунься, неизвестно откуда высунешься.

И снова куча непонятных мне слов, о значении которых можно было догадаться, но пока не хотелось. Один только факт, что разговариваем мы не понять на каком диалекте – и при этом я не сплю – уже готов был взорвать мою картину мира.

Но прятаться от происходящего глупо.

Тем более, что мужики хоть и странные,  но убить и сожрать не пытаются. У кого, как не у них спрашивать?

– И где я сейчас?

– В королевстве Шаардан, – охотно пояснил добродушный. – Ну что, далеко это от твоей глубинки? От “Со-чи”?

– Полагаю, очень далеко, – прошептала. – А вы…

– Братья Гримм, – продолжил делиться сведениями добродушный, – Но ты не думай, мы не злые, несмотря на нашу фамилию. Просто сама понимаешь, у оборотней других не бывает.

При чем здесь фамилия?! Или земные сказочники?! Ах да, где-то я читала, что “гримм” означает “озлобление”. Или они не про то?!

– Оборотни? – уточнила осторожно, – У вас такая… секта?

– Совсем издалека, что ли? – возмутился мальчишка, – Мы в медведей превращаемся!

– Ликомания* или биполярное расстройство? – удивилась настолько, что произнесла предполагаемый диагноз вслух.

– Чего она обзывается?!! – еще больше возмутился мальчишка. – Сейчас я покажу, какое у меня… расстройство!

И показал. Да.

Обморок, ты бы не мог снова меня навестить?

*Примечание. Клини́ческая ликантро́пия, или ликома́ния, – психическое состояние, при котором больному кажется, что он превратился или может превращаться в волка.

В гостях у братьев Гримм… то есть у трех медведей… а, ладно, как ни назови – звучать лучше не будет – в общем, в охотничьем домике на окраине одного из крупнейших королевств нового мира я провела около двух недель.