Капитан строил большой дом за городом и очень нуждался в деньгах, причем немалых. На днях ему обещали привезти машину кирпича и пригнать кран для того, чтобы начать строить второй этаж. А кирпич, плиты, кран, рабочая сила стоили дорого. Солдатам, которых можно было взять даром, договорившись с полковником, капитан не доверял. Эти все сделают шаляй-валяй, считал он, известно ведь: солдат спит — служба идет. Вот если что погрузить-разгрузить — тогда солдаты нужны.

И полковник не отказывал, когда капитан Сапунов просил людей. Да и как откажешь, если дача командира части стояла в ста метрах от строящегося дома капитана Сапунова, который прекрасно знал, на какие средства построены полковничьи хоромы.

Также капитан знал, кто строил полковнику дом. А как известно, ворон ворону глаз не выклюет. И Сапунов не очень волновался, понимая, что с командиром части всегда можно будет найти общий язык, вернее, договориться по любому интересующему вопросу. Тем более полковник очень любил иногда посидеть с удочкой на берегу Березины, и тут для него лучшего напарника, чем капитан Сапунов, не было. Ведь тот был заядлым рыбаком и знал, где лучше всего берет лещ и когда надо идти на плотву. Так что ко всему прочему их связывало и традиционное мужское хобби.

Три дня в Бобруйске и всю дорогу в Смоленск Марина буквально-таки доставала Феликса расспросами. Зачем они были в Бобруйске? Что это за пьяный солдафон? Зачем они ходили в крепость, что в ней интересного?

Феликс нес какую-то ахинею про свою любовь к старинной архитектуре. Конечно же, Марина не верила ни единому его слову, и из-за этого между ними постоянно возникали мелкие стычки.

— Так ты скажешь мне, в конце концов? — говорила девушка, поглядывая на ведущего машину Феликса.

— Что? Что я тебе должен сказать, Марина?

— Какого черта мы три дня проторчали в Бобруйске?

— Надо было, вот и проторчали.

— А зачем мы ходили в крепость?

— Надо было, вот и ходили.

— Очень содержательно. Придумал бы что-нибудь пооригинальнее, про летающие тарелки, например.

— Про летающие тарелки? Пожалуйста, — кисло улыбнулся Феликс, вжимая педаль газа в пол. И «Лендровер» мчался по дороге, обгоняя одну за другой машины.

— Пожалуйста, помедленнее, я очень боюсь, — попросила Марина.

— Тогда не задавай глупые вопросы.

— Послушай, неужели я тебе так безразлична, что ты даже не хочешь мне сказать…

— Хочу сказать, но только не могу.

— А когда сможешь? — не отставала девушка.

— Я и сам не знаю когда. Придет время, и ты все узнаешь.

— Что узнаю?

— Послушай, дорогая, ты вообще думала о своем будущем?

— Да, думала, — мечтательно проговорила Марина, взглянув на чеканный профиль Феликса.

— Ну и что ты о нем думала?

— Не хочу тебе пока говорить.

— Марина, а ты хочешь быть богатой?

— А кто же не хочет. Да ты вроде уже спрашивал меня об этом? С чего это ты?

— Так просто. Интересно, что бы ты делала, если бы у тебя, например, появилось тысяч сто долларов?

— Сколько-сколько? — изумленно вскинула голову Марина.

— Тысяч сто или двести.

— Долларов? — переспросила девушка, надув губки.

— Естественно, долларов. Не российских же рублей.

— Ой, ты знаешь, я даже сразу и не могу тебе ответить. Если на меня свалятся такие деньги, я уж сама решу, что с ними делать.

— Нет, ты уж пофантазируй.

— Наверное, все истратила бы.

— А как бы ты их тратила?

— Ну, не знаю. Накупила бы всего.

— Чего, например?

— Машину купила бы хорошую, квартиру…

— Где бы ты купила квартиру?

— Только не в Смоленске. Я вообще не хочу видеть этот город!

И Феликс почувствовал, что сейчас Марина разрыдается.

— Ну а в Москве ты хотела бы жить?

— Вот уж нет, — отрезала девушка, — там противно.

— Тогда где?

— Может быть, в Вене. Знаешь, пока ты сидел в тюрьме, я часто гуляла по городу. Я его уже знаю так же хорошо, как Смоленск.

— Ну и что, нравится тебе Вена?

— Да, нравится. Только жить там ужасно дорого.

— А если бы у тебя были деньги, ты осталась бы жить в Австрии?

— Да, осталась бы. Но, может быть, не навсегда. Пожила бы лет пять-шесть и вернулась бы в Россию.

— А почему пять-шесть?

— Не знаю… Отвяжись, Феликс. Лезешь с какими-то глупостями. У меня от них голова идет кругом.

— Послушай, Марина, а если бы я, Феликс Колчанов, дал тебе двести тысяч долларов, что бы ты с ними делала?

— Да ну тебя. А вообще, почему ты их должен мне давать?

— Ну, например, потому, что ты мне нравишься, потому, что ты меня ждала, пока я сидел в тюрьме.

— Ой, тоже мне подвиг. В тюрьме он сидел. Месяц был на всем готовом, как в санатории, а говоришь так, словно в сталинском лагере был.

— Ну, тем не менее возьму и дам.

— Давай, я согласна. В каком кармане они у тебя лежат, Феликс? — Марина игриво толкнула своего спутника в плечо.

— Они у меня не с собой.

Примерно такие разговоры вели путешественники по дороге из Бобруйска в Смоленск.

— Скоро мне придется вернуться в Бобруйск, — сказал Феликс.

— А можно и я с тобой? — спросила Марина.

— Думаю, нет.

— А я поеду.

— Перестань. Если хочешь, поживи в моем недостроенном доме. Я съезжу в Бобруйск и вернусь.

— А когда ты туда поедешь?

— Еще не знаю, мне должны позвонить.

— Кто? Этот хам Сапунов?

— Кто же еще, — кивнул Феликс.

Пока Феликс и Марина были в отъезде, капитан Сапунов времени зря не терял. Он со своими солдатами Иваном Даниленко и Андреем Первушиным продолжал раскапывать ров. Правда, им в этот раз не очень везло. Попадались кости, попадались черепа, но медальонов не было. Ефрейтор Первушин, которого командир части дал капитану в помощь, нервничал. Ведь ему осенью надо было идти на дембель, а жил он в Гродно. И вернуться домой Андрей хотел не с блестящими значками отличника всяческих подготовок на груди и разрисованным дембельским альбомом, а с толстой пачкой денег в кармане. Поэтому он вкалывал, как негр. Комья земли так и летели во все стороны.

— Слушай, хватит, может? — сказал Даниленко, вытирая пот со лба.

— Что хватит? Ни одного медальона сегодня не нашли. А копаем уже целый день. Смотри, какую яму разворотили!

— Не нашли сегодня, найдем завтра.

Первушин копал землю, а Даниленко перебирал ее в руках, разминая каждый комок. Брезгливость была ему совершенно несвойственна. Руками, которыми он пять минут назад держал череп с дыркой во лбу, этот солдат совершенно спокойно мог взять бутерброд с куском колбасы и жадно есть. Его напарник был ему под стать.

— Слушай, Андрей, может, пожрем? — предложил Даниленко.

— Погоди, вот еще минут двадцать покопаем…

— Да ну! Брось! Все равно, чувствую, ничего сегодня не найдем.

— Не найдем, не найдем… Помнишь, как было три дня назад? Ты тоже тогда говорил, ничего не найдем. А я рыл, рыл — и сразу два медальона попалось.

— Да, помню, повезло тебе. Только капитан наш жмот… Слушай, Андрей… — Даниленко прыгнул в яму, и солдаты оказались друг против друга.

— Ну чего тебе? Говори.

— Слушай, знаешь что? — зашептал Иван Даниленко. Ему оставалось служить на полгода больше, чем его товарищу. — Я вот что думаю: может, мы прокинем нашего капитана?

— Как это «прокинем»? — Сообразительность не входила в число достоинств ефрейтора Первушина.

— Да очень просто. Откопаем и заберем себе штук пять медальонов. А потом, когда я дембельнусь, продадим.

— А кому ты будешь продавать?

— Да это не проблема. Найдем. В Минске немцев до фига! Их сразу узнать можно. Ходят обычно в шортах, в кроссовках, веселые такие, клацают своими фотиками.

— И как ты это сделаешь? — Первушин даже покраснел от напряжения. Подобная мысль и ему приходила в голову, но он в отличие от смышленого Ивана Даниленко не знал, как ее реализовать.

— Главное знаешь что? Главное — найти их.

— А что скажем капитану? — прошептал ефрейтор.