«У нас такие правила» – кратко та ответила, и Игорь сделал вывод, что государственная больница не принимает в серьез не формальных анализов, сделанных в частных клиниках. Хотя заключение разрешающее операцию от терапевта частной клиники приняла.

На следующий день, спавший пару часов из-за неумолимого храпа Федора, чувствовал утомление. Зато мысли не донимали его. СХУЯЛИ усиливалось.

Оперируемых сегодня было четверо. С первым начали в одиннадцать. Игоря поставили в очередь на хирургический стол последним как самого здорового, с остальными ожидались осложнения. Игорь в ожидании, уснул в палате. Разбудила его медсестра, вколов два укола в правое бедро и приказала готовится – натягивать компрессионные чулки.

Спустя полчаса за ним приехала каталка, управляемая двумя медсестрами. «Перелезай» – вытолкнула из себя глагол медсестра.

Он послушался. Потолок пролетал, напоминая декорации для съемки звездного боя Тысячелетнего Сокола, управляемого Хан Соло, с Имперским флотом. Остановились в лифте и, спустившись, снова забегал потолок. Въехали в хирургическое отделение и остановились.

Ему приказали слезть, раздеться до трусов, одежду сложить в корзину под каталкой и снова забираться на каталку. Исполнил.

Минута истерзанного и постаревшего от пытливых взглядов пациентов пролетающего потолка, и его ввезли в операционную. Лампы выжидающе смотрели на него мечтая, чтобы их зажгли и не исключено, что в этот раз повезет и несколько капель крови перепадут и им, а не бинтам и марлям.

К нему обратились:

– Были ли операции до этой?

– Были. – голос предательски дрожал.

Инстинктивно трясло. Это мозг разбрасывал панику, подталкивая нервы напрячься и тело сбежать из стерильного кабинета. Его состояния почувствовали работники больницы.

– Имею в виду операцию под наркозом?

– Нет.

– Правую руку засуньте в трусы так, чтобы она разместилась вдоль тела.

Игорь послушался, почувствовав себя мясом, которое готовят разделать как тому душе угодно. Левую руку умело увлекла симпатичная девушка в белом халате.

– Вставляю катетер. – предупредила она.

Игорь ни стал вглядываться в процедуру (да и не удобно в лежачем положении), поморщился от возникшей боли и решил посчитать лампы, но его отвлекли.

– Расскажите, что видите.

Игорю вспомнилось, как в детстве за полночь смотрел с бабушкой по трубчатому телевизору черно-белый фильм про русского в плену у немцев. Подробностей не помнил, но на него произвело неизгладимое впечатление то, как русский на спор пил водку и за каждый выпитый стакан получал сало и хлеб от гестаповца. Немец, начальник концлагеря, все ждал, что недоедавший военнопленный упадет замертво, но не тут-то было. Отвечая, сам же выпивал свой стакан, передавая очередь. Русский не сдавался и принимал дозу водки. В итоге русский победил и немец, отказывающийся дальше напиваться честно выдал выигрыш. Сразу после спора призовой деликатес победитель поделил поровну с каждым пленным. Нарезали мелкими равными кусочками и взвешивая на весах, чтобы никого не обидеть. То была воля пленного, хотя он мог съесть сам до крохи. И немец не понимал решения военнопленного.

«Каждый раз, когда пью, представляю, что на спор, выигрываю у коллег возможность сдружится и было проще работать. Чтобы они подсказывали при выполнении текущих обязанностей и помогали исправлять появляющиеся ошибки. А хлеб с салом делю с семьей. Никакой гребанный профессор не разгадает, что это заложило в меня происходящее. Как смог нимб меня растоптать, чтобы я выбрал смерть?».

Подобная версия также объясняла пристрастие к алкогольным напиткам, но вызывала сомнение в правдоподобности, так как явно пришла после того как применили наркоз. Из-за начавшегося мыслительного потока говна он так и не расслышал, что вопрос задали ему. Для того, чтобы поймать момент, когда он провалиться в искусственный сон, чтобы над телом устроили шаманские пляски с кучей инструментов во главе со скальпелем. Заговорил сам с собой:

– Как будто рябь по потолку. Как под кислотой, пространство играет…

Желтое такси и орущий Сза:

– Про таких как ты говорят «поверхностный»! Не удосужился «Гамлета» дочитать до монолога «быть или не быть…». Это же таблица умножения для любого, это подсказка, лозунг. Ты же, Игорек, всю жизнь придерживался «быть»! На твою смелость люди, знающие тебя, близко ориентировались! Думаешь, ты, ошибался? Да, ты, как рыба в воде жил! Тебе доказывать логичность своих действий не надо, здравомыслящим все понятно. А ты плачешь, словно детка, переживаешь какого-то хуя! Что ты теперь сделал, загадав смерть? Ты убежал от проблем, поджав хвост! Сучара! Я тебя, пиздобол ссаный, всю жизнь вытаскиваю от смерти! А знаешь почему?

Игорь равнодушно уставился в окно. Пальцы ног холодило, тело явно остывало.

– Потому что за тобой забавно наблюдать. Ты нескучный, творческий, смешной, страстно влюбленный в жизнь человечек. Бывает замечаю, как твои поджилки трясутся, как ссышь, дерьмо роняя, но, блядь, идешь в ту степь, что манит тебя. И не сбить с дороги ни отсылкой к чужому горю на этой же пашне, ни классической ловушкой как из чтива, когда ты с молоденькой и залетевшей. Надо тебе это, и ты берешь это в руки. А теперь чего сотворил, гандон?

Игорь снял контактные линзы с глаз и заглянув в боковое зеркало. Закат превращался в ядерный взрыв. Сза как будто понял, что пассажир раскаивается в содеянном и дал по газам, пытаясь настигнуть запасной спасительный маршрут. Обгоняя машины, он не жалел техники, как его подрезала лада седан баклажанного окраса. Матершинник Сза стойко промолчал. Следом его подрезал джип Acura, уносясь вслед за ладой. Сза снизил скорость и вскоре остановившись уткнулся в зад баклажановому седану.

– Вылезай. – приказал таксист и сам поспешил покинуть место.

Игорь покинул салон и подошел к Сза, открывающему задний багажник лады. Он успел рассмотреть, как четверо длинноносых размахивали пистолетами в сторону джипа Акуры. В азартной разборке на них не обращали внимание.

– Лезь! – приказал Сза кивая на пустой багажник.

Игорь засомневался. Он и раньше находясь на территории желтого такси не понимал, что происходит. После рассказов от Олега немногое прояснилось. Что ожидало не мог предугадать, должен был довериться Сза.

– Пора бы доверять мне! – подталкивал водитель желтого такси.

Крышка багажника лады смотрела на него закрепленным на внутренней стороне квадратным куском зеркала пятнадцать на пятнадцать сантиметров. Игорь глянул в него, в свои глаза: в правом в ночное окно стучала клювом и била крыльями сова, в левом в алюминиевом ведре плавал эмбрион. Плохая галлюцинация.

«Кто сказал, что дорогу переходят на зеленый сигнал светофора?» – подумал Игорь и завалился в багажник. Сза захлопнул крышку, вернулся к такси и дождался как седан рванул за джипом.

– Тишь – ешь! – послушалось Игорю.

«Пришел в себя» – коротко заключил писклявый голос.

Игорь лежал в реанимации, удаляли трубку из горла. Болело тело: задница от двух уколов перед операцией, левая рука с установленным катетером, шея, спина и особенно нос и рот. Он предполагал, что, согласившись на операцию, пошел на суицид. Явно недоразумение измученной психики последнего месяца, обогащённой острыми событиями.

Для достижения требовалась, чтобы анестезиолог или хирург трагически ошибся под влиянием нимба. Сза же оказался могущественней. Словно нимб сработал в том алгоритме, на который настроен. Смерть же Игоря была не нужна тем, кто управлял буфером, что создал нимб.

Оставалось ждать пока наркоз отпустит, так прошел час. Пару раз тошнило. Писклявый голос повторял: «Дыши. Сосредоточься на дыхании.». Помогало. Прошел еще час.

Из реанимации его на каталке доставляли до палаты. Медсестры шутили про женские измены. Было не сложно догадаться, что Игорь им понравился особенно после того как, осмотрели его голышом. Добрались до палаты. Они заботливо помогли переползти на койку и сунули утку. Игорь, настолько изнутри давило на мочевой пузырь, не дожидаясь ухода медсестер воспользовался уткой, чем не вызвал не приязни. После операции множество неудобств давило на пациента, избавится хотя бы от одного – это прекрасная возможность быстрее приблизится к обыденному комфорту.