Музыку сфер вновь перебили звуки мира людей — звонкая электронная музыка, ритмичный бит Харольда Фальтермайера. Пятый поморщился. Его схватили за плечи, рывком выдёргивая из транса.

Солнце, как всегда, слепило.

Пятый потёр веки и поморгал, привыкая к свету, а потом повернул голову к Лайле:

— «Аксель Ф», серьёзно?

— Ну, а что? — Лайла пожала плечами. — Ты же сразу понял, что происходит?

Пятый тихо фыркнул и тряхнул головой. Взял со стола затёртый блокнот и карандаш со следами вдумчивого жевания, и клинописью глубоководных записал всё, что узнал.

— Вау, даже не расскажешь, что видел? — Лайла разочарованно поджала губы. Потом вздохнула, повела плечами и встала: — Я кофе сделаю.

Пятый отозвался согласным мычанием. Закончил заметки, отложил блокнот и подтянул к себе ноги.

Значит, у него был шанс что-то изменить, если только он найдёт способ «изменить суть вещей». Оставалось всего ничего.

Понять, как это сделать.

Пятый прижал к себе Миранду крепче и поцеловал в плечо. Потёрся носом о висок и обмяк рядом.

— Ты мой самый лучший ученик. — Миранда похлопала его по щеке и натянула простыню повыше, томно улыбаясь. — А теперь всё-таки давай спать, ага?

— Как скажешь, — Пятый закрыл глаза и глубоко вдохнул её запах. Любовь переполняла его, и в такие мгновения все его страхи отходили на задний план.

Ему казалось, они будут вместе всегда. Он, и она.

Мысли эти оборвались с характерным свистом. Пневмопочта в гостиной громко чпокнула, и Пятый тут же вскинулся.

— Кому нужно писать посреди ночи? — приподнялась на локте Миранда. Она даже не пыталась его удержать. Догадывалась, что скорее всего что-то случилось с Клаусом. Поэтому она перевернулась на другой бок и включила ночник.

Пятый, натянув пижамные штаны, перенёсся в гостиную и выхватил тубус с посланием.

«Нужно поговорить. Захвати свой чудо-гель. Дейв». И больше ничего — ни даты, ни времени.

Клаус тоже так иногда делал, поэтому Пятый, недолго думая, накинул на себя халат, сунул в карман банку с заживляющим гелем, сверился со счётчиком на пневмопочте, и взялся за чемоданчик.

— Я вернусь минут через пять.

— Хорошо, я поставлю кофе!

И он, покрутив колёсики на замке чемодана, исчез в синей вспышке, только чтобы появиться у Клауса в гостиной.

Осмотрелся и сразу понял, что Дейв — один — на балконе. Поставил чемодан у стены, но на балкон пошёл не сразу. Едва слышно прошёл к спальне и приоткрыл дверь, заглядывая к брату.

Потом осторожно перешагнул порог, всматриваясь в фигуру брата на кровати. О ноги Пятого потёрлась Грейс, он тут же подхватил её, и вместе с кошкой опустился на край.

Даже в свете лампы Клаус был мертвенно-бледным. Дышал через рот, на нос наложили повязку, и Пятый прикинул, что он, похоже, рассёк себе лицо.

— Я надеялся, что до этого не дойдёт, — едва слышно сказал он, обращаясь к братьям и сёстрам, которые, как он думал, собрались вокруг.

Пятый просидел так ещё минуты две, почти неощутимо касаясь ладони брата, а потом тяжело вздохнул и встал.

Вышел так же тихо, напоследок почесав за ушами кошку, прикрыл за собой дверь и, запахнув халат получше, вышел на балкон, окинул взглядом летнюю мебель, кадки и сгорбившегося, курящего в форточку Дейва.

Дейв даже не обернулся.

— Знаешь, я ведь не дурак. Видел, что у него проблемы, но он справлялся и не хотел делиться. Давить на людей в таком состоянии самое паршивое дело. И только сегодня я понял, каким на самом деле был кретином.

— Ты им не был, — Пятый потёр лоб и поморщился. Оперся о перила и скрестил руки на груди, глядя Дейву в спину. — Как он… Что случилось?

— Он был в ванной. Как только я услышал шум, то сразу бросился к нему, но уже было поздно. Упал, разбил лицо и получил лёгкое сотрясение. Слава богу, это всё. Но я не могу перестать думать, — Дейв втянул воздух сквозь зубы, — что могло бы случиться, если бы ему повезло меньше.

Дейв злился. Это было слышно в интонациях, заметно по дрожи рук, в том, как он хмурился.

— Клаус… — он прикрыл глаза и потёр ладонью лицо. Пятый поджал губы. — Он постоянно повторял, что вы опоздали. Призвал несколько десятков призраков, пока был на пике. Никогда столько сразу не видел. Я не специалист и не знаю, как лечить это. Но чтобы помочь совладать с его приступами, было бы неплохо знать в чём блять дело.

Пятый переступил с ноги на ногу.

— Я говорил ему, что он должен тебе сказать. Мы все говорили, и я, и ребята. Но он считал, что и так возложил на тебя слишком много. Боялся, что ты не выдержишь и сбежишь, — Пятый потёр шею и качнул головой. — Ты же почти ничего не знаешь о том, что именно произошло в тот день, да? — он облизнул губы, пытаясь решить, с какого места начать. — Я сбежал из дома и пропал, когда мне было тринадцать. Следующим был Клаус. Думаю, ты знаешь, что ему повезло больше, и вместо своры глубоководных, жаждущих откусить от него кусочек, он нашёл любящую семью. Со временем он стал восстанавливать контакты с семьёй. Со всеми, кроме Бена. Бен…

Пятый замолчал. Не потому, что Клаус не хотел рассказывать об этом Дейву, а потому, что ему самому говорить об этом было неприятно. На Бена он по-прежнему злился.

— Бен мог открывать портал в мир древних чудовищ. Тех чудовищ, которых я убивал, а он слушал и верил, что семья его предала. Это он выпустил тех тварей в мир. Мои… братья и сёстры… Они видели, что с ним что-то не так. Что он убивал людей. Но не понимали, как далеко он может зайти. Я знал. Я видел мир, который он оставил после себя. Поэтому Миранда вытащила меня из Апокалипсиса и взяла меня на работу. Меня натаскивали, чтобы я мог убить Бена. Моего собственного брата.

Он снова сделал паузу, подбирая правильные слова. Ему предстояло выдать Дейву недостающие детали мозаики, из которой сложилась бы полная картина происходящего с Клаусом.

— Даже умея сражаться с монстрами, которых Бен выпустил в мир, один я бы с ним не справился. Я верил, что семья поймёт меня и услышит. Но все, кроме Клауса, встали на его сторону, — он качнул головой. — Клаус чувствовал, что спасти Бена уже нельзя и уже тогда начал винить во всём себя. Что ушёл, что не… — Пятый поморщился, — просто чтобы ты знал, останься он, Бен бы погиб в шестнадцать. Ему не говори. В общем… — он вздохнул. — Бен отвлёк нас. И пока я спасал Клауса, убил наших братьев и сестёр. Мы не успели их спасти. Ваня умерла у нас на глазах, — он говорил так, будто его это не трогало, хотя чувство вины никуда не делось. — Мы победили, это правда. Клаус вызвал какое-то невероятное количество призраков. Моих, в основном. И нашу семью. Я… пожертвовал чем-то, и мы убили физическую оболочку Бена. Закрыли портал. Но наша семья была мертва. Потому что мы опоздали, — он прикусил губу, ещё какое-то время ничего не говоря. Потом поморщился и посмотрел Дейву в спину. — Мы оба виним себя в том, что не смогли их спасти. Только Клаус пытается нести этот крест один.