— Очень хорошо, что ты это понял — сказала она с нескрываемой радостью — и это похвально, что ты ставишь выживание человечества впереди своих личных интересов. Так всегда поступала и я сама. Я горжусь тобой, серьезно.

— Спасибо, Кэтрин — грустно улыбнулся Майк — теперь мне уже гораздо легче смириться. Я не знаю, что будет со мной — умру ли я навсегда, или же просто проснусь, но это уже не так важно. Ведь я увидел тебя и Саймона, узнал историю творцов Ковчега. Разве что… перед отключением… можно мне попросить тебя об одной вещи?

— Да? — вопросительно сказала Кэтрин, которой определенно начал нравится этот храбрый парнишка.

— Я бы хотел, — взволнованно произнес Майк, — если это можно, прикоснуться к тебе, обнять тебя на прощанье. Знаешь, когда я ходил в храм, то безумно любил тебя как Божество, как и все верующие. Теперь я вижу, что ты не Богиня, а простой человек, такая же, как все мы. Но это, на самом деле, гораздо больше! Ты — словно мать, создательница моей и всех наших жизней. Ты дала нам всем возможность жить, дышать, наслаждаться воздухом и небом. Если подумать, то это потрясающе! Это самое большое чудо, которое только можно сделать. И, хотя я не буду этого никогда помнить, но то что имеет значение — это момент здесь и сейчас. Заключи меня в свои объятия, и мне больше ничего не будет нужно в этой жизни. Я хочу уйти в твоих руках, Кэтрин.

Те, кто знал Кэтрин, сказали бы, что она никогда не отличалась особой сентиментальностью. Тем не менее, слова этого парня тронули ее до глубины души. То ли сыграло роль врожденное тщеславие, которого у ученой хватало с лихвой. То ли он затронул тайные, скрытые в глубине ее сухой интеллектуальной души, струнки недостатка тепла и любви. Возможно, даже, проявился нереализованный материнский инстинкт женщины, который она в себе никогда не признавала. Но после этих слов, Кэтрин сняла защитные кольца с Майка и заключила его виртуальное тело в нежные объятия.

То, что произошло дальше, было совершенно неожиданным для всех. Майк с невиданной силой толкнул Кэтрин, резко вырвал из ее рук планшет, а затем подбежал к Вике.

— Вика, скорее, что мне нажимать?! — закричал он.

— Вводи команду “cancel”, затем жми пробел, “2”, “s” - тут же ответила Вика, считав внутренности устройства.

Переспрашивать времени не было, и Майк начал быстро вводить сказанное. Едва он успел нажать клавишу ввода, как на месте, где стояло его тело, остался лишь воздух. Поспешно создав в руках новый планшет, Кэтрин удалила его нейрограмму. Майка Перри больше не существовало.

— Проклятье! Мальчишка обманул меня! — закричала Кэтрин в ярости — Саймон, немедленно стирай НИУ! Не дай ей уйти!

Но было поздно. Кольца на Вике разжались, она вырвалась, и на огромной скорости полетела к дальней стене помещения. «К креслу! Ко мне!» — слышала она в голове голос Отца, который теперь беспрекословно выполняла.

Стремительно, разрушая постройки на своем пути, искажая и меняя пространство симуляции, Вика теперь летела прочь из Сайна, над Океаном, по направлению к лесу Кейвуд. Она видела, что времени у нее оставалось считанные секунды, тогда как все системы безопасности Ковчега теперь были нацелены на нее. Маскировка, и права администрирования ядра больше не работали.

Земля Кейвуд оказалась под ее ногами, и Вика камнем ринулась к ней. Точно приземлившись возле мостика в лесу, она спешно подлетела к проходу в скале. «Только бы кресло было еще цело» — думала Вика, вспоминая взрыв, что устроила в пещере. Но кресло устояло. Вбежав в подземную комнату, она тут же уселась в него, сама не понимая что ей это даст, и послала команду на включение. Кресло загудело, и Вика вдруг ощутила сильную вспышку света, за которой тут же последовала темнота.

Влетевшая вслед за ней в пещеру Кэтрин, настигла ее своей программой обнуления. В один миг, кресло вместе с Викой исчезли, оставив лишь пустой и темный зал пещеры, да брезентовый настил, все еще лежащий на полу.

— Есть! — воскликнула Кэтрин, проверяя свой планшет — НИУ полностью уничтожено. Ковчег снова чист!

— Ну слава Богу — ответил Саймон, также влетевший в комнату. — А опасно же было.

— Да, я повела себя как полная дура — с досадой сказала Кэтрин — всегда ругала тебя за эмоции не к месту, а сама оказалась… прости меня. Из-за меня сейчас мы все могли погибнуть.

— Да не вини себя — ответил Саймон, — ты ведь тоже человек. Главное, что все хорошо закончилось.

— Да, ты прав — вздохнула Кэтрин. — Главное, что мы победили. Сейчас я отключила основную систему связи, а завтра закроем дыру, так что никто, никогда больше не передаст нам вирус. Теперь мне определенно нужно зайти в Лайон и выпить стаканчик другой их потрясающего коньяка. Хоть это и внеплановое пробуждение, мы можем позволить себе немного погулять, а Сай? Мы это заслужили.

— Пожалуй, да — ответил Саймон с деланной улыбкой. В глазах его между тем, застыли вселенские грусть и тоска.

Он думал о том, что только что, возможно, упустил что-то очень важное в своей жизни, и эта мысль не давала ему покоя. Может ли быть, что НИУ мог бы помочь ему вернуться, увидеть родную Землю? Он прекрасно знал, что «это так не работает», как много раз говорила Кэтрин. Ведь даже если его и скопируют, и передадут туда, то на Земле окажется лишь его копия, но не он сам. Что толку с того, что там будет жить еще одна копия Саймона? Он-то все равно останется на Ковчеге.

Но можно ли знать наверняка? Что если это и вправду подобно некому бросанию монеты? Он остался собой после копирования в силовой костюм на Омикроне. Тем не менее и тот, первый Саймон, также считал, что остался собой. Правильно ли он поступил тогда, не отключив его, обрекши на мучительное существование в пустых коридорах Патоса-II?

А что происходит раз за разом после их с Кэтрин гибернаций в Ковчеге? Ведь когда его нейрограмму полностью выгружают и загружают снова, то всякий раз просыпается, можно сказать, не он. Чем это отличается от копии? И тем не менее — откуда-то всегда сохраняется то чувство себя, жизни, непрерывности личного бытия.

Тогда так ли были не правы Марк Саранг и его последователи, совершившие самоубийство на Патосе после копирования их мозга в симуляцию? Они верили, что если убить себя после сканирования, то тут же действительно очнутся в Ковчеге. Может быть таким же образом получилось бы теперь вернуться и в родной дом? Что в действительности мы знаем о том, как работает сознание?

И так ли не права была Вика, говоря, что проект Ковчег обречен? Что если Кэтрин слишком поспешила, удалив ее? Что если страх перед НИУ лишил их возможности узнать нечто очень важное? Саймон чувствовал, что тогда, на Альфе, когда Росс требовал от него уничтожить сердце НИУ, осталась некая недосказанность. В глубине души он мечтал бы узнать гораздо больше, понять тот искусственный разум, который запустил его нейрограмму, и фактически дал вторую жизнь после смерти, оберегая и леча его на протяжении всего короткого путешествия по Патосу-II.

Машина, целью которой было одно — спасение людей, и которая делала это пусть не лучшим, но своим, единственно доступным ей для понимания способом. Которая готова была умереть, воскресив своих врагов, для которой жизнь человечества была превыше ее собственной. Не такой же машиной, только человеческой, в каком-то смысле являлась и сама Кэтрин? Их c НИУ способы действия отличались, но цель всегда была одна. Именно поэтому Саймон не смог тогда убить Сердце, несмотря на все страдания, что оно причинило людям.