Передовой боец направился туда, а я заорал: «Стой!»

Бойцы остановились.

– Кент, ты чего?

– Тропа туда поворачивает, а мы бездумно премся по удобному нам срезу. Проверяем все под ногами.

Васильев сказал: «Парни, похоже, я растяжку зацепил, помогайте».

Мы окружили товарища, попутно осматривая окружающую землю. Точно, вот она лесочка и «сигналка», а не боевая граната – обезвредили.

Пройдя еще с километр, залегли, осматривая окрестности в бинокль.

«Вот она, Тора-Бора, и как к ней подобраться незамеченными?» – спросил, скорее для того, чтобы что-то сделать, Васильев.

Топтыгин распаковал тепловизор и включил его, водя по секторам.

– Тишина, все тихо и ровно, слишком далеко до объекта. Ждем ночи, и прогуляемся поближе.

– А чего сейчас не хочешь?

– Так светло, меня в бинокль можно заметить.

Вот сейчас мы уже выставили посты и, перекусив, залегли отдыхать.

– Группа идет.

Часовые засекли очередную подходящую к крепости группу боевиков. Затем по грунтовой дороге приехала колонна из четырех видавших виды пикапов. Одна из них была «Тойота», а три остальные были «Симургами».

Вечерело, на долину снова упал туман, в небе над нами набежали тучки, и завьюжила пороша, больно бьющая в лицо. Я – ищущий, с автоматом, металлодетектором, периодически тыкающий щупом перед собой, за мной Топтыга – наблюдающий, то есть с работающим тепловизором, знай, только аккумуляторы меняй на запасные, сзади Мастак и Шмель с ножами, пистолетами с глушителями и «СВД» – прикрывающие, для устранения «секретов», ползем вперед, чтобы отыскать свободные проходы к объекту. Вот ползешь и думаешь: «Ладно, растяжка, ее хоть увидеть можно, а если на противопехотную мину наползешь, то сразу покроешься со стороны живота кучей иголок-осколков. Нет, так нельзя, у нас все отлично будет, путь чистый и спокойный».

Так оно и было, вначале смотрели тепловизором вперед, вдруг, что-нибудь прибору не понравится, потом полз я или Шмель, осматривая визуально и металлоискателем ближайший путь на предмет растяжек или мин, попутно тыкая в мерзлый грунт щупом – земля мерзлая, каменистая, хрен так запросто эту мину установишь, затем подбирались Топтыгин и Мастак, осматривая следующий участок пути в экранчик тепловизора и прицел ночного видения.

– Есть контакт, впереди в 150 метрах засветка двух объектов.

«Принял, уходим в сторону», – шепчу в ответ, и мы ползем в проход между этим сектором и сектором с замаскированным вторым «секретом» – он должен быть обязательно. Вот тут однозначно будут «сигналки», а то и боевые растяжки.

Режем попавшуюся леску у растяжки, забирая сигнальную ракету, где-то с боков должны быть еще такие же установлены, расставленные в шахматном, а может в ином, чисто «моджахедском» порядке. Ползем один за одним, лишь изредка меняясь друг с другом, при этом предварительно осматривая место обгона.

– Справа, примерно в 200 метрах, вижу пятно. Похоже, что второй «секрет», но надо подползти поближе и разобраться.

– Обползем их и проверим еще засады впереди, ближе к крепости. Может, это первая линия наблюдения, а за ней будет еще одна. Пока будем тут ползать и с первой возиться, попадемся на глаза наблюдателям со второй.

Ползем дальше – тишина. Возвращаемся к обнаруженному нами первому блиндажу с «секретом». Вот как его брать без шума? Срезаю ножом раскидистую ветку какого-то кустарника, растущего по пути, и ползу к секрету, таща ее за собой.

«Чего задумал, командир?» – показывает на нее глазами Топтыгин.

Я показываю быть готовыми, подползаю сбоку к наблюдательной щели и кладу на нее хоть и голую, но ветвистую палку.

Слышится ругань и попытки откинуть ветвь. Я держу ее сбоку, чтобы рука не была видна в амбразуру, не давая ее оттолкнуть. Снова слышится афганский мат и открывается замаскированная дверка, откуда появляется афганец. Выстрел из «Вула», затем второй и вот уже два трупа в «секрете».

– Так ты на психологию часового рассчитывал?

– Точно, не выдержит его душа, когда посторонний предмет мешает или демаскирует его.

Вперед ползет еще пятерка бойцов с ТНТ во главе, а остальные, заняв позиции, обеспечивают прикрытие при нашем отступлении. Один спецназовец из туркменов, владеющим местным наречием, садится в «секрет» на рацию слушать переговоры и, если придется, то отозваться на запрос.

Десятка бойцов вполне хватит, чтобы нанести визит вежливости, а если не получится, то и тридцати будет мало. Здорово выручает тепловизор. Без него все было бы гораздо печальнее и сложнее. Мы подобрались к горе, в которой множество дырок. Какие-то из них глухие, а какие-то ведут в ее сердце. Наводя тепловизор, определяем наличие часовых – в этой дырке нет, осматриваем на предмет растяжек на входе – нет, значит, идем. Идем полусогнутыми, но проход потихоньку расширяется. Порядок следования: вначале осматриваем тепловизором на предмет засады, потом я и Шубов с фонариками визуально на предмет растяжек. Медленно идем, еле продвигаемся, но спешить нельзя. Все устали от ожидания взрыва, но больше от неизвестности. Несмотря на холод, пот течет градом, вся спина и лоб мокрые. Но идем долго, видно, что глубоко зашли, только куда дальше-то?

Проход стал шире и выше и, даже я шел, выпрямившись, надо же, как спина затекла идти в полусогнутом состоянии.

– Есть клиент, он один.

Шубов, одетый, как и мы все, в афганскую одежду, двинулся вперед. Через несколько минут он появился снова, таща оглушенного басурманина.

Постучав тому по щекам и, видя, что клиент очнулся, Шмель прислонил тому к шее нож, а я спросил на пушту: «Где командиры сидят?»

Афганец огляделся и начал что-то лопотать.

– Чего говорит?

– Ни хрена не понял, тарахтит, как «калаш», да еще и заикается. Говори медленнее, останешься жив.

Тот успокоился и стал говорить, а я показал, что пусть рисует, направив фонарик на пол. Он нарисовал свою позицию и где находятся рядовые бойцы, где ближайший часовой, а где начальство.

«Все?» – спросил Шубов.

Я кивнул и тот сломал афганцу шею. Мы двинулись дальше по мрачным пещерным проходам Торы-Боры. «Убрали» еще часового, оставив там Бугая и двоих парней со слишком уж славянской внешностью, а сами пошли наверх, в построенную крепостную часть, где располагалось начальство. Тут уже были лестницы, цивильные переходы, и вот где нам очень помогла афганская одежда. Здорово мы здесь смотрелись бы в советском камуфляже.

– Куда идете?

– Ас-салам алейкум, правоверные, прибыли только что из Кабула с важными известиями о шурави, показаться начальству надо.

– Валейкум ас-салам, как там Кабул, что нужно нашим братьям?

– Оружие нужно и деньги.

– Хох, они всем нужны, вам туда, не спешите, командиры ужинают.

Так я и перекрикивался через зал с какими-то бородатыми дядьками. Хвала Аллаху, что Ахмед-шах и Саид ставили мне гератский, а не русский, акцент.

Мы поднимались по лестнице, а дух запоздало крикнул: «Оружие сдайте».

Шубов кивнул ТНТ, после чего остался в коридоре для прикрытия, а основная группа спецназовцев двинулась туда, где трапезничало моджахедское начальство. У входа в залу стояло два охранника, но два выстрела и два контрольных из «Вула» успокоили их.

Совещание, начавшееся днем, недавно закончилось, и можно было отдать должное еде. Смеркалось часов в шесть, сейчас было начало десятого вечера и уже завтра вновь подготовленные боевые отряды двинуться в Кабул и Джелалабад, где устроят шурави веселую жизнь. Халес восседал во главе стола, разглагольствуя о прелестях жизни и борьбе с неверными.

Открылась дверь и в комнату, склонив голову в благочинном приветствии, вошло пятеро афганских воинов.

«Рослые, крепкие, вот настоящие воины, эти не дрогнут против русских», – отметил про себя Халес, благодушно взирая на вошедших.

«Ас-салам алейкум – мир вам, уважаемые, мы из Кабула!» – раздался голос одного из вошедших, а потом полетела граната, упавшая на стол поверх кушаний и, взорвавшись, вмиг ослепила всех сидящих. Затем захлопали тихие выстрелы «Вулов» и «Беретты», и ужинающие стали валиться на стол или на пол, сраженные пулями. Топтыгин сфотографировал итоговый результат на фотоаппарат.