Литмир - Электронная Библиотека

Так мы подходим ко второму ответу на поставленный перед нами вопрос. Приведенное здесь описание аналитической техники прежде всего подразумевает, что для пациента и аналитика интерпретации являются именно интерпретациями, а не чем-то иным. Может сложиться впечатление, что здесь утверждается очевидное, но позже, я надеюсь, необходимость такого акцентирования станет ясна.

Психоаналитическая психотерапия даже в классическом варианте «хорошо отполированного зеркала», по существу, представляет собой объектные отношения. Все, что в ходе терапии приводит к изменениям в психике пациента, инициируется событиями в сфере отношений между двумя персонами, – между двумя людьми, а не внутри одного из них. Этот фундаментальный факт мог отрицаться только до тех пор, пока в фокус внимания исследования попадали главным образом те пациенты, которые по большей части использовали интернализацию, то есть пациенты, обладающие достаточно сильной структурой Эго.

Такие пациенты могут «принять» то, что им предлагает аналитик, и то, что они переживают в аналитической ситуации. Они также могут экспериментировать со своим новым опытом. Их Эго достаточно сильно для того, чтобы справиться – по крайней мере на какое-то время – с возникающими напряжениями. Напряжения и дискомфорт, связанные с интерпретациями, могут быть порой довольно сильными, но все же эти пациенты в состоянии справиться с ними. По крайней мере, именно такую картину воспроизводят опубликованные случаи из практики Фрейда.

Итак, мы подходим ко второму вероятному источнику трудностей и неудач в анализе. Наша техника создана для пациентов, которые воспринимают интерпретации аналитика именно как интерпретации. Достаточно сильное Эго таких пациентов позволяет им «принять» интерпретации и совершить то, что Фрейд назвал процессом «проработки». Нам известно, что не все пациенты могут справиться с этой задачей. Как раз с такими пациентами мы и испытываем затруднения.

Глава 3. Два уровня аналитической работы

Обычно в психоаналитической литературе для того, чтобы охарактеризовать атмосферу, свойственную уровню, на котором происходит классическая терапевтическая работа, используют термины «эдипов уровень» и «генитальный уровень», в оппозиции к ним находятся такие определения, как «доэдипов», «догенитальный», «довербальный уровень». По моему мнению, эти более поздние термины сами по себе уже несут некую смысловую нагрузку. Я хочу предложить здесь новый ясный и однозначный термин, который, как я надеюсь, освободит нас от некоторых скрытых влияний, однако прежде обратимся к общепринятому значению вышеупомянутых терминов.

Эдипов комплекс был одним из величайших открытий Фрейда, справедливо считавшего его центральным комплексом, лежащим в основе развития всех аспектов сферы человеческого бытия – здоровья и болезней, религии и искусства, цивилизации и закона и т. д. Хотя эдипов комплекс характерен для довольно раннего этапа развития, Фрейд без колебаний прибегал к языку взрослых людей при описании психического опыта ребенка, эмоций и чувств, возникающих на этом этапе. (Я намеренно ухожу от вопроса определения границ этого раннего возраста, так как не хочу касаться проблемы хронологии. Для моих целей достаточно указать на то, что это очень ранний возраст.) На самом деле предположение Фрейда было явной проекцией, дерзкой экстраполяцией. Неявно, без дальнейших обоснований, он принял допущение как о сходстве эмоций, чувств, страстей, страхов, инстинктивных импульсов, состояний удовлетворения и фрустрации у маленьких детей и у взрослых людей, так и об идентичности взаимных отношений между этими элементами у детей и у взрослых. Именно на этих двух посылках основано представление о правомерности использования языка взрослых людей для описания детских переживаний.

Я повторяю, принятие этих посылок было довольно смелым шагом, но впоследствии как наблюдения за нормальными детьми, так и клинический опыт анализа детей, страдающих неврозами, подтвердил корректность этого шага. Наряду с этим необходимо отметить, что накопление данных, подтверждающих правильность этого предположения, начатое еще в описании анализа Маленького Ганса (1909), совпало по времени с последним пересмотром Фрейдом теоретических концепций психического аппарата, который он предпринял в 20-е годы.

Для того чтобы избежать возможного недоразумения, я бы хотел пояснить, что аналитик, работая на эдиповом уровне, конечно же, не игнорирует и не отвергает догенитальный материал. Однако он использует язык взрослых людей для его проработки, то есть поднимает этот материал до эдипова, или вербального уровня. Это является очень важным моментом для нашего метода, поскольку здесь мы сразу же сталкиваемся с такой проблемой: что должен предпринять аналитик, если пациент не понимает или не принимает догенитальный материал, выраженный средствами языка взрослых людей? Что делать, когда нет прямого пути, ведущего пациента от довербального к эдипову уровню?

За время, прошедшее с 20-х годов, наш метод в значительной степени усовершенствовался. У нас есть все основания утверждать, что мы можем лечить пациентов, которые в прежние времена считались неизлечимыми. Несомненно, мы можем лучше – гораздо глубже и с большей достоверностью, чем наши коллеги сорок лет назад – понять обычного пациента. В процессе этого развития мы собрали богатый урожай как клинических наблюдений, так и сбивающих с толку проблем. Все они имеют отношение к тому, что происходит и наблюдается в аналитической ситуации. На первый взгляд, этот материал может быть описан в терминах эдипова конфликта, средствами языка взрослого человека. Однако pari passu[2] с углублением нашего опыта и совершенствованием наших возможностей наблюдения мы сумели распознать в аналитической ситуации некие коллизии, которые ставят серьезные проблемы для наших теоретических представлений, а также для нашего метода.

Например, мы узнали, что некоторые пациенты испытывают огромные затруднения в «принятии» всего, что увеличивает их внутреннее напряжение. Вместе с тем пациенты другого типа могут «принять» все, что угодно, так как их сокровенная самость, по-видимому, остается по большому счету незатронутой. Пациенты, которые принадлежат к одному из этих двух типов, создают, как я только что отметил, серьезные теоретические и технические трудности, возможно, в силу того, что их отношение к аналитику существенно отличается от того, которое мы обычно ожидаем на эдиповом уровне.

Пациенты, о которых мы только что говорили, представляют собой лишь небольшую выборку из всей совокупности пациентов, которых обычно называют «глубоко нарушенными», «имеющими глубинное расщепление», «тяжелыми шизоидами», «имеющими слишком слабое или незрелое Эго», «в высшей степени нарциссическими» или страдающими от «глубокой нарциссической раны» и т. д. При этом подразумевается, что истоки их расстройства лежат дальше и глубже уровня эдипова конфликта. Используя терминологию часто обсуждаемой теоретической проблемы, мы можем сказать: неважно, достигают ли они эдипова уровня в процессе развития уже больными либо более поздние травматические события обнаруживают несостоятельность защитных механизмов, принадлежащих этому периоду, вынуждая пациентов к регрессии или отклонению за эдипов уровень. В этом контексте, по сути, важным является само признание существования двух различающихся уровней аналитической работы.

Чтобы пояснить, с какими именно проблемами приходится сталкиваться на этом уровне, я хочу сослаться на часто цитируемый пример из совершенно иной области. На наших исследовательских семинарах, посвященных общей медицинской практике (Balint M., 1964), врачи довольно часто докладывали о такой типичной ситуации. В беседе с пациентом они достаточно четко объясняли ему суть его заболевания, а затем, когда реальные итоги их разъяснений сопоставлялись с ожидаемыми, на удивление часто оказывалось, что объяснения были понятны только доктору. Для пациента они ничего не проясняли – часто слова доктора вовсе не воспринимались как разъяснение. Всякий раз после доклада какого-нибудь врача, в котором звучали заверения в том, что он предлагал четкие объяснения, обычно следовал вопрос: «Да, четкие, но для кого?» Это расхождение между намерением и результатом было вызвано тем, что одни и те же слова имеют совершенно разное значение для сочувствующего, но невовлеченного доктора и для его глубоко вовлеченного пациента.

вернуться

2

Наряду (лат.). – Примечание переводчиков.

3
{"b":"734824","o":1}