И он покинул нас. Как я поняла, это и есть тот самый мсье Лео. Посмотрев на стену, возле которой и стоял мсье, я заметила большой холст. Думаю, это был фон. Но он казался таким знакомым. Одна его половина уже была закрашена, а другая была ещё пустой. На холсте были изображены ночное небо, река, город в далеке и много всего мелкого. Глубоко вздохнув, я одела фартук, лежащий на стуле, что был рядом, взяла краски, кисточки разных размеров, деревянную стремянку и начала всё это дело докрашивать. Мне больше ничего не оставалось делать, кроме этого. Ничего, позже я узнаю всё, что мне нужно. Вроде, мсье Лео говорил о «Ганнибале»?
***
За весь день я успела докрасить большую часть пустого места фона. И, при этом, я почти не отвлекалась, не считая обед. Пока я поедала на обед простой суп, я успела переговорить с Сианом. Оказывается, он не плохой парень, и даже является тут моим другом №1 в театре, а другом №2 – Мэг. Я, среди всех танцовщиц, была козлом отпущения, ведь жила в их дормитории, не являясь при этом балериной. В нашей беседе я по-тихому пыталась узнать о девушке, за которую они меня принимают. Юноша сразу понял почему я спрашиваю про всё это. Мне пришлось объясняться так же, как и перед мадам Жири. Ну, Сиан понял меня и, всё-таки, рассказал биографию Амели. Как оказалось, Амели была сиротой и до совершеннолетия жила в детском доме. Я бы не сказала, что это был детдом. Скорее, пансион для девочек. Она с детства, как и я, любила рисовать. За год до её выхода брюнетка встретила мсье Лео. Он, увидев её рисунки, взял под свою опеку, но не удочерил. Амели стала учиться у мсье и познакомилась с его учеником – Сином. Они были друг другу, как сестра и брат. Сам мсье Лео был художником-декоратором в Опере-Популер, которому нужны были помощники.
После, мы вернулись к работе.
***
За два дня я успела адаптироваться в театральном обществе, хоть и не особо любила его. На перерывах я наблюдала за репетицией танцовщиц, которые готовились к следующей постановке. Ею оказался тот самый «Ганнибал», на котором Дае стала известной, и с которого началась история «Призрака Оперы», если судить по фильму. А так как я в нём, то всё здесь будет происходить, как в фильме.
***
1 июля, 1870 год.
Пятница, 10:25.
Вот они, справа на лево: Жиль Андре и Ришар Фирмен. Сейчас директор представляет новых владельцев Оперы-Популер и нового покровителя виконта де Шаньи. Вот, упал задник и очередной скандал. Мне было, откровенно говоря, всё равно на это, ибо я знала, кто всё это сотворил. Наверху скользнула тёмная тень, а я лишь усмехнулась, скрестив руки на груди. Знаменитая примадонна, Карлотта Джудичелли теперь отказывается участвовать из-за своего очередного каприза.
— Chao-chao! Прощайте, милочки! Chao! — донёсся до моих ушей голос Карлотты.
— Синьора! — голос подала новая дирекция Оперы-Популер.
Ну, теперь всё шло по сюжету. Когда Джудичелли начала петь, уборщицы заткнули свои уши, дабы не слушать этого отвратительного пения. Таким же образом поступила и я. Сиан лишь с удивлением посмотрел на меня. Меня раздражал голос этой итальянки, которая по-французски еле говорит, со своими «а-лора, лора, лора». А мсье Лефевр, вроде его так зовут, покинул нас со словами: «Господа, удачи. Если что, я в Австралии». Мсье Рейер лишь нервно потирал свой лоб. Это выглядело несколько забавно. Вот, Карлотта окончательно ушла со сцены. На место примадонны Жири-старшая предложила Кристину Дае и дирекция попросила юную девушку спеть. Всем, как и мне, понравилось пение этой мадемуазели. Все единогласно согласились поставить молодую Дае на место Карлотты. Кристина весь день репетировала с остальными, а я и Сиан, пока мсье Лео занимался своими делами, валяли дурака, играясь с краской.
***
23:32.
— Ты ещё долго? Почти полночь, — спросил юноша с уставшим видом.
Сейчас, кроме нас двоих, на сцене никого не было. Мой друг уже доделал своё поручение по поводу декораций к завтрашнему «Ганнибалу». Мой фон был полностью доделан, а сейчас я сидела на стуле, перекинув ногу на ногу, и что-то аккуратно вырисовывала.
— Да нет. Я скоро закончу. Ты иди спать, а я ещё немного побуду, — ответив, я отдалила от себя рисунок, оценивая свой шедевр.
— Как знаешь. Спокойной ночи, Амели.
— Угу, и тебе, Сиан.
Парень удалился, громко зевнув. В свою очередь, я лишь потянулась, самодовольно улыбнувшись. Мэг получилась очень даже хорошо. Она подходит для роли натурщицы. Отложив карандаш и альбом на стул, при этом, встав, я взглянула на фон. Да, это тот самый фон для выступления Кристины с «Think of me». Хоть я её недолюбливаю, но этот голос очень прекрасный, и получше голоса итальянки. Уже завтра этот холст создаст атмосферу этой прекрасной песни. А ещё несколько белых лошадей и то платье… Прекрасно. Я завидовала Дае. Увидев её своими глазами, здесь, мельком в коридорах, мне хотелось иметь такой же голос. И такую же красоту.
Выходя из кулис, я тихими шагами подошла к центру сцены. В моих руках был канделябр с тремя свечами. В зале было темно, так что этот предмет помогал мне не ослепнуть в темноте. Я прислушалась: всё было тихо. Ни единого шороха я не смогла услышать. Тогда, набравшись уверенности, мой разум твердил мне это сделать.
— Будь со мной,
Будь со мной в мыслях,
После слов “прощай”.
Вспоминай,
Хоть иногда,
Прошу не забывай.
Если вдруг однажды загрустишь,
Желая снова быть со мной –
Ты оставь печаль, и помни:
В мыслях я с тобой.
Я с закрытыми глазами, вытянув спину, стояла на месте и не двигалась. Мне всегда хотелось петь, и петь, и петь, и петь… Это желание было у меня глубоко в душе, но я пыталась подавить его, зная, что у меня ничего не получится. Пока я пела, я представляла себе сцену, на которой стою, публику, которая слушает меня. Мой голос нельзя было назвать «подходящим» для оперы. При этом, я пыталась петь тихо:
— Того уж нет,
Что звали счастье мы.
И возвратить тех
Дней нельзя.
Но порой прошу –
С любовью
Вспоминай меня.
Всё, что видеть, всё,
Чем жить пришлось –
Не думай лишь о том,
Что не сбылось…
Неожиданно, я услышала звук скрипки. Мелодия пыталась подстроиться под поющую мною песню. Прислушиваясь, я решила продолжить, подумав, что у меня слуховые галлюцинации, ибо когда я пришла, то никого не заметила и не услышала:
— Будь со мной,
Будь со мной в мыслях,
В счастье и в нужде.
Доверься мне,
Где бы ты ни был,
Я с тобой везде.
Вернись в те дни,
В те давние года,
Вновь ощути
Любовь мою.
Знай, что я в душе,
Всегда,
Храню любовь твою…
Срок придет, всему настанет срок –
Любви, и лету, и весне.
Но, порой, прошу,
С любовью
Вспомина-а-а-а-а-а-а-а-ай меня!
Я закончила петь и скрипка стихла. Мне стало чуть неудобно.
— “Скрипка и правда играла. Неужели, кто-то был здесь до того, когда мы с Сианом пришли?” — подумала я про себя, начав быстрыми шагами осматривать сцену, пытаясь выяснить место, откуда шла мелодия.
Никого. Я никого не нашла.
— “Думаю, что всё происходящее со мной – сон. Это лишь плод моей фантазии…”
Я качнула головой в стороны. Я взяла свой альбом и карандаш, которые нашла в той же тумбе, и, напоследок, посмотрела на фон.
— “Призрак Оперы… Ты специально всё это устроил. А в итоге будешь покинут всеми, кем ты окружён сейчас”.
Я прошла в дормиторий, где находилась моя кровать. Половина балерин уже спала, а другая обустроила мини-казино на одной из спальной кровати. Одна из той компашки обратилась ко мне:
— Эй, художница! Чего так поздно припёрлась? Со своим дружком в углу целовалась, а? — она звонко засмеялась, а вместе с ней и все остальные, играющие в карты.
— И это говорит та, которая занимается непристойностями с каждым прохожим. Побереги эту фразочку для кого-нибудь другого, лярва², — я издевательски ухмыльнулась и тихо посмеялась, скрестив руки на груди, и так подойдя к кровати и положив альбом и карандаш в один из ящиков тумбы.