***

— Шалафи, у нас закончилась добрая половина трав и… вина.

Даламар запнулся, зайдя в комнату и увидев высшую степень счастья в галазах Рейстлина, который слушал его, умиротворённо перебирая чёрные волосы Крисании, сидящей у него на коленях и едва ли не муркующей от удовольствия.

— Ты хочешь сходить в город? — предположил Рейстлин, выводя ученика из ступора.

— Дааа, шалафи. Я пойду?

— Конечно, — он кивнул, задумчиво переводя взгляд за окно. — Сегодня хорошая погода, поэтому мы с Крисанией, наверное, будем в лесу.

— Ладно, — пробормотал Даламар и поспешил исчезнуть, чувствуя, что сейчас его разум просто не может этого принять, хотя сердце отчаянно радовалось за наконец появившуюся тёплую искорку в золотых глазах.

***

— Расскажи мне, что вокруг, Рейст, — попросила Крисания.

— Мы лежим с тобой на ковре из травы и цветов, которые словно разноцветные всполохи горят своими красками. Вокруг деревья, что легко шевелят листьями на ветерке, ты наверняка слышишь их шёпот?

— Слышу, — она повернулась на бок, утыкаясь в острое плечо. — Прошу, продолжай.

— Солнце заливает нас своими лучами, порой скрываясь за облаками, лёгкими, как пёрышки. Птицы сидят на ветках и наблюдают за нами… Прости, мой словарный запас закончился.

— Ты так красиво рассказываешь, — она улыбнулась. — Я счастлива, Рейст.

— И я счастлив, Крис, — он поцеловал её и задумчиво пробормотал, обращаясь скорее к саму себе. — Впервые счастлив. Неужели это так просто быть счастливым?

В ответ Крисания поцеловала его и, поднявшись, стала плести венок из растущих вокруг цветов.

***

Даламар вернулся в Башню раньше Рейстлина и Крисании и стал раскладывать покупки по полкам и комнатам. Травы для сонных зелий — сюда, листья для отвара — сюда, вино — туда… хотя можно одну бутылочку и себе в комнату унести. К тому же продавец клялся, что это из самого Сильванести…

С этой мыслью Даламар и замер, стоя на небольшой стремянке. Мимо прошёл Рейстлин, неся на руках Крисанию. Он смеялся. Искренне. Чисто. Тепло. А на голове величайшего Чёрного мага Кринна был венок из полевых цветов, который намертво запутался в седых волосах.

Проводив пару взглядом, Даламар пришёл к выводу, что всё в этом мире возможно. С Крисанией у шалафи началась полностью новая жизнь. Воистину с чистого листа, как сказал до этого сам Рейстлин. Он заново учился чувстовать, открываться навстречу этим чувствам и тонуть в счастье, что просто нужно было впустить в свою душу. Всё заново.

Вот только Даламар не подумал тогда о том, что шалафи действительно всё придётся пережить заново, но теперь, чувствуя не только свою боль, но и тех, кто ему дорог.

Счастье опьяняло. Счастье окутывало. Счастье ослабляло настороженность.

***

За окном сгустились сумерки. Рейстлин сидел за письменным столом, переписывая очередное исследование, а Крисания дремала, свернувшись клубочком в кресле. Звон разбиваемого стекла, вынудил обоих повернуться в сторону двери.

— Наверное Даламар что-то разбил, — пробормотал Рейстлин, возвращаясь к своей работе.

— Рейст, — тревожно позвала Крисания через полминуты. — Что-то не так. Я слышу хрип или стон…

Он тут же вскочил с места и перенёсся в комнату Даламара, полагаясь на обострившийся слух Крисании. Она не ошиблась.

Рейстлин на мгновение замер, увидев бьющегося в судорогах эльфа на полу и осколки бокала рядом с пролитым вином, и бросился к нему, опускаясь рядом и переворачивая на спину. Тёмные глаза тут же забегали по его лицу, а губы подрагивали, пытаясь что-то сказать. Но Рейстлин и так понял, что это был яд и какой именно. Понял и едва не взвыл от отчаяния.

— Рейстлин, — раздался голос за его спиной. — Что случилось? Я…

— Крисания, мне нужна твоя помощь, — быстро заговорил тот, перебивая её. — Даламара отравили, и ты должна снова вернуться в мой кабинет и найти на моём столе ту траву, что днём я давал тебе изучать на поляне.

— От которой пахнет полынью? — едва сдерживая подступающую панику, уточнила Крисания, ибо услышала дрожь во всегда уверенном голосе Рейстлина.

— Да.

Она тут же направилась назад, едва не переходя на бег, но одёргивая себя, ибо понимала, что упадёт. Рейстлин приподнял Даламара, который начал задыхаться и пытался хватать ртом воздух, и положил его голову себе на колени. Мысль о том, что он может потерять ученика, резанула по сердцу, сбивая его собственное дыхание. Рейстлин никогда не испытавал тёплых чувств к Даламару, но простую привязанность, привычку, тоже никто не отменял. К тому же за последний месяц рядом с ним не было никого кроме Крисании и ученика, который был готов всегда помочь, проводя время со жрицей, когда Рейстлин был занят, или выслушивая безумные тирады заплутавшего в сомнениях учителя в самом начале.

— Держись, Даламар. Я вытащу тебя, — прошептал Рейстлин, сам с трудом веря в свои слова.

— Смер… Смертельный, — хрипло выдохнул эльф, прикрывая глаза. — Госпожа.

— Что?! Нет!

Последнее слово пронзило Рейстлина, словно удар молнии. Он почувствовал, как из глубины души стала подниматься не виданная прежде ярость, сметающая всё на своём пути.

Я заберу у тебя всё, Рейстлин… И даже твоего ученика.

— Нет, Такхизис! Ты никого у меня не заберёшь! — прошипел он сквозь сжатые зубы и, положив ладонь на тонкую шею эльфа и несильно сжимая её.

В тот же миг Даламар распахнул глаза, пытаясь вырваться из крепкой хватки тонких пальцев. Лишённый кислорода разум помутнился и уже не мог понять, что Рейстлин направил по его крови магию, отдавая свою силу, чтобы замедлить действие яда. И вдруг Даламар вздрогнул и замер, глядя расширившимися от ужаса глазами в пустоту. Рейстлин знал, кого он видел и кто звал его сейчас в мир Теней.

— Не смей, Даламар! Смотри на меня! Ты всё ещё здесь! — он повернул голову ученика, перехватывая затравленный взгляд.

— Рейстлин, я принесла! — воскликнула Крисания, падая на колени рядом. — Быть может я могу исцелить его…?

— Нет! Здесь идёт иная борьба, чем с простым ядом!

Рейстлин знал, что здесь не помогут ни травы, ни молитвы, ни магия. Такхизис решила сыграть с ним в игру с заранее определённым исходом — смертельным. Но не для него. Она специально подстроила отравление (через кого Рейстлин пообещал узнать и, в независимости от того чем закончиться сегодняшний вечер, убить), с тем ядом, который убивает медленно и наверняка. Травы могут лишь смягчить, как и магия, ибо здесь душу эльфа держали крепкие когти его Госпожи, которая уводила его за Грань. И сейчас Рейстлин надеялся лишь на свою искушённость в играх с Такхизис. Он специально не перенёсся сам за листьями, почувстовав Тьму, хотя и надеясь, что ошибается. Он боялся, что, оставив ещё хоть на миг Даламара одного, потеряет его, ибо никто не будет также судорожно держать по эту сторону мира.

Растёртые в руках травы наполнили комнату ароматом свежести, что коснулась и измученных лёгких эльфа. Рейстлин положил ладони ему на лицо, заставляя смотреть прямо в его золотые глаза.

— Даламар, она не имеет над тобой той власти, что сейчас внушает тебе. Я смог вывести яд, уничтожил его в твоей крови. Теперь просто вернись ко мне. Она далеко, ей нет сюда входа. Прошу, вернись ко мне.

Рейстлин не удержался и тихо всхлипнул, увидев, как в глазах ученика блестнула золотая искорка, за которой тот всё же потянулся, и он обмяк в его руках. Хрипло дыша, Даламар сжал непослушными пальцами мантию шалафи, цепляясь за него, как за последнюю истину этого мира.

— Шалафи, — едва слышно позвал он.

— Я здесь, Даламар. Всё хорошо.

— Госпожа… Она терзала меня… Она велела уйти за ней, обещая избавление от боли.

— Она лишь ослабила ядом твою силу и тянула за собой. Она далеко.

— Она… она велела передать тебе послание, шалафи. Когда я уходил… Когда ты меня позвал…

— Что она сказала? — тихо спросил Рейстлин, невольно притягивая свободной рукой к себе Крисанию.

— Что это только первая схватка, — Даламар распахнул глаза. — Что она ещё придёт, но в тот день у тебя не будет власти что-то изменить.