Артистка подвела смущённого мальчика к стулу, усадила и села напротив.

– Почему бы нам не позволить приготовить чай твоей тётушке, а ты пока расскажешь о своих творческих планах.

Паолу покоробило, что гостья так бесцеремонно отсылала её, хотя и понимала, что это вызвано желанием Руны дать Элиоту возможность почувствовать себя непринуждённо. Пока Паола готовила в кухне чай, внутри неё всё закипало. Увидев, как легко Руне удалось справиться с ситуацией, Паола с болью вспомнила свою первую встречу с ней, во время которой она, как и Элиот, была подобна воску в руках женщины. Через полуоткрытую дверь Паола видела, как её племянник, благоговейно внимая каждому слову Руны, весь подался вперёд. Неужели и Паола так же страстно стремилась заслужить её внимание?

<<Да, именно так>>, – досадливо призналась себе Паола.

И Руна всегда давала ей почувствовать, что в данный момент Паола единственный человек, интересующий её. Внося поднос с чаем в гостиную, хозяйка едва не столкнулась с Элиотом, стремительно пронёсшимся мимо.

– Руна хочет, чтобы я для неё спел, – выпалил юный артист.

Спустя минуту он вернулся со своей гитарой французской фирмы, которой очень дорожил. Паола заметила одобрение на лице певицы, пока она наблюдала, как Элиот тщательно готовил струны. На минуту воцарилась полная тишина, пока вокалист успокаивал дыхание. Затем спел “Французскую страсть”, исполненную на последнем экзамене. Песня звучала потрясающе, и даже Паола осознала всю глубину таланта Элиота. Она вдруг обрадовалась, что помогла писать письмо – пусть ей придётся каждый раз настраиваться на встречу с Руной, когда она будет присутствовать на репетициях в школе. Мальчик заслуживал какой угодно поддержки.

Когда маленький исполнитель закончил петь, артистка удостоила его долгим и почтительным молчанием, потом соединила вместе ладони и сказала:

– Браво, Элиот, ты поёшь с таким же азартом, как и я в твои годы.

Мальчик покраснел ещё больше, хотя это казалось невозможным.

– О нет, меня нельзя сравнивать с такой профессионалкой, как вы.

– Я и не сравниваю. Твоя цель – выработать свой песенный стиль, манеру исполнения, которая будет так же уникальна, как твоя подпись, чтобы слушатели могли узнавать певца с закрытыми глазами.

Артистка сделала ещё ряд замечаний по поводу улучшения вокала и пения под гитару.

– Ты сильно натянул струны и не совсем попадал в ноты. Нужно ловить ритм, – посоветовала она, беря из его рук гитару, чтобы показать.

Элиот попробовал повторить за ней – звучание стало заметно выразительнее. Если Руне удалось всего за пару минут достигнуть подобного результата, что произойдёт, если она будет заниматься с учеником дальше, не удержалась от мысли Паола.

– Мы продолжим, когда я вновь приду, – заключила артистка, вызвав своими словами непроизвольный возглас протеста со стороны хозяйки.

Руна обернулась, и её спокойный взгляд приковал Паолу к месту.

– Ты, наверное, помнишь, что я ничего не делаю наполовину, Паола! Если я собираюсь заниматься с Элиотом, я не могу делать это на расстоянии.

<<Ах, если бы это было возможно>>, – кричал внутренний голос.

Иначе Паоле этих визитов просто не перенести, разве Руна сама не видит?

– Элиот, ты, кажется, хотел что-то рисовать сегодня? – строго напомнила Паола племяннику.

Она не собиралась продолжать дискуссию при нём. Мальчик с упрёком посмотрел на тётю, неохотно взял гитару и встал.

– Вы действительно приедете вновь? – спросил он Руну.

Прежде чем ответить, женщина пристально посмотрела на Паолу.

– Я никогда не обещаю того, что не могу выполнить.

– Круто! Это был самый лучший день в моей жизни. Спасибо вам… Руна.

Казалось, от его счастья в гостиной посветлело, хотя Паола совсем не разделяла энтузиазма племянника. И всё-таки было приятно увидеть, как Элиот вприпрыжку и напевая что-то себе под нос, направился по коридору в свою комнату.

– Мальчонка очень талантлив, – заметила Руна, когда они остались вдвоём.

– А так же юн и раним. Надеюсь, ты это запомнишь, – последние слова Паолы прозвучали резче, чем ей хотелось.

– Кого ты подразумеваешь, себя или Элиота? – мягко спросила Руна. Не получив ответа, она взяла чашку чая. – Почему он проживает с тобой? Неприятности дома?

– Нет. Моя сестра Оливия с супругом путешествуют по средиземноморским странам, и им не хотелось, чтобы сын пропускал занятия. У меня тут полно места, поэтому…

– Обычно ты проживаешь одна?

– Да. Исключая череду любовниц, сменяющих друг друга, – небрежно ответила Паола.

Меньше всего девушке хотелось, чтобы Руна жалела её или думала, что, потеряв её, Паола вела жизнь монашки. И хотя это было близко к правде, в намерения Паолы не входило оповещать об этом. Руна посмотрела на большой картотечный металлический шкаф и стол, стоявший возле него.

– Теперь ты работаешь на дому?

– Я работаю независимым агентом с того времени, как возвратилась из Лондона, чтобы ухаживать за папой. Пару лет назад он скончался, и оказалось, что мне лучше работать самостоятельно.

Руне Рассел прекрасно известно, что сейчас устроиться в агентство крайне сложно. Когда Паола убедилась, что на каждое свободное место, по меньшей мере, пятьдесят претендентов, девушке показалось разумнее начать собственное дело. К тому же работа на дому позволяла ухаживать за больным папой. У Паолы сейчас не было полной уверенности, захотелось бы ей что-то изменить, появись у неё подобная возможность. Гостья откинулась на спинку стула, ощущая себя непринуждённо, а Паоле казалось, что она вот-вот взорвётся. Руна увидела Элиота, услышала, как мальчик поёт. Что ей ещё нужно?

– Я приехала не только для того, чтобы познакомиться с автором письма, – заметила Руна, когда нервное напряжение Паолы достигло пика.

Паола провела языком по пересохшим губам.

– Что же ещё за причина?

– Догадайся.

– Руна, не нужно со мной играть. Мне известно из газет, что ты не испытываешь недостатка в женском обществе. Так что дело не в этом.

Глаза Руны сузились.

– Не следует верить всему, что прочитываешь в газетах. Однако мне надо не твоё… – последовала короткая пауза, – общество, я приехала предложить тебе работу.

Облегчение смешалось в Паоле с разочарованием. Девушке следует радоваться, что Руна не хочет возобновлять их гомо-отношения, и вместе с тем трудно отделаться от чувства сожаления, которое причиняет острую боль.

– У меня уже имеется работа, – возразила Паола, надеясь, что своим тоном не выдаст испытываемых эмоций.

– То, что я хочу предложить, не будет мешать основной работе. Твоё письмо от имени Элиота подало мне идею. Я завалена письмами от поклонников со всякими просьбами, требующих дипломатичных ответов. Ты как раз та, кто мог бы с этим справиться.

Паоле меньше всего хотелось сохранять дипломатичность.

– Разве для таких вещей у тебя нет мисс Монтаны?

– Хельга чересчур загружена административными вопросами. В Англии моей почтой занималось агентство, а тут мне необходим другой, более личный подход.

– Итак, ты хочешь свалить на меня всю чёрную работу, чтобы Хельга ею не занималась?

Паола была готова откусить свой язык, ощутив закравшуюся в голос ревность. Очень не хотелось демонстрировать Руне, что она небезразлична Паоле. Только было уже поздно. Руна не отводила от неё пытливого взгляда.

– Вы же с ней никогда не ладили, так ведь?

То, что они не ладили, вряд ли удивительно, учитывая их общий интерес к одной женщине, которая оставалась в полном неведении о существовавшем между ними соперничестве.

– Теперь это не имеет значения, – спокойно ответила Паола. – Если тебе неизвестно, то оповещу: уровень безработицы подрос, пока ты создавала свою империю за границей. У тебя большой выбор, чтобы взять кого-то, кто займётся твоей почтой. Для чего тебе я?

– Видимо, ты забыла, как хорошо мы работали вместе. Ты понимала меня с полуслова. Иногда я не могла отличить, где твоё письмо, а где то, что написала я.