– Мне кажется, это Руна Рассел! – воскликнул мальчик. – Но я почему-то никогда не слышал эту песню!

– Песня называется “Прелюдия любви”. Одна из моих клиенток хочет использовать её в качестве музыкального сопровождения для рекламы на телевидении, – с ходу сочинила Паола.

– Вот здорово, это восхитительный трек! – обрадовался Элиот, поверив объяснению. – Если они её используют, значит, ты будешь работать с самой Рассел?

– Скорее всего, нет. Клиенты купят права на эту песню и пригласят для записи певцов. Певица никогда не согласится участвовать в рекламе.

Элиот задумался, и Паола с радостью сменила тему беседы. Делить песни Рассел с кем-то, пусть даже с таким восторженным слушателем, как племянник, было равносильно тому, чтобы открыть тайники собственной души. Паола знала, что Элиот запомнит песни, однако не могла и предположить, что они будут упомянуты в письме к автору. Конечно же, Руна Рассел сразу догадалась, у кого можно было прослушать “Прелюдию любви”. И вот певица тут.

Сердце Паолы сжалось, будто в тисках, только голос не дрогнул:

– Я полагаю, ты приехала не для того, чтобы ворошить старые угли. Костёр давно потух!

Паола холодно взглянула на гостью. Сейчас девушке больше всего требовалось сохранять дистанцию между ними. Паола была уверена, что, если увидит эту лесбиянку опять, всё случится по-другому. И в голову не приходило, что её снова так же сильно потянет к ней, что само её присутствие вызовет к жизни прежние чувства, казалось, давно похороненные. Неужели ошибалась?

– Иногда даже в потухшем костре остаётся одна искра, – прозвучал ответ на немой вопрос. – Порой надо лишь раздуть её, чтобы огонь разгорелся опять.

Руна шагнула внутрь беседки. Старые доски заскрипели под ногами. Паола отшатнулась к решётчатой стене, помимо воли завороженная чертами красивого лица, которое приближалось к ней. Девушке хватило мига, чтобы отметить мельчайшие детали. По сравнению с тем, что помнила Паола, волосы женщины стали темнее, ещё больше подчёркивая узкий лоб. Тёмные брови над столь незабвенными глазами были сведены вместе. Яркое пламя пылало в устремлённых на Паолу глазах, которые обладали поразительной способностью изменять оттенок, становясь то чёрными, то карими. Паола затаила дыхание, наблюдая, как на неё надвигается прошлое. Всё переворачивалось у неё внутри. Девушка не хотела, чтобы эта себялюбивица дотрагивалась до неё. И всё-таки… Неожиданно губы Руны скривились, и она отвернулась, но до этого Паола успела заметить, как изменилось выражение когда-то милого лица. Сердце девушки упало.

Неприязнь нельзя было перепутать ни с чем, и это чувство Руна испытывала к ней. Паолу вдруг охватил гнев на себя. Почему недостало решимости сразу её оттолкнуть, показав, что в огне не осталось ни искры. Вместо этого она смирённо ждала, желая её прикосновения. Руна сразу всё поняла, готова была ответить на чувства Паолы, пока не вспомнила прошлое. Руна ничего не забыла. Это было видно по её глазам, прежде чем она отвела их в сторону. Гнев кипел в Паоле.

– Почему бы тебе не спросить, вожу ли я автомобиль в нетрезвом состоянии? Я вижу, что у тебя на уме.

Лицо гостьи оставалось абсолютно спокойным, когда она снова обернулась к ней:

– Очевидно, это на уме у тебя, поэтому – какая разница, что я скажу, не правда ли?

Напряжение достигло пика. Паола не могла поверить, в какое смятение пришли её чувства теперь, всего лишь спустя пару минут после появления Руны. Наверное, так случилось потому, что Руна напомнила о вечере, который Паоле хотелось любыми средствами вычеркнуть из собственной жизни, а отнюдь не оттого, что у неё сохранилась любовь к Руне.

– Я думаю, тебе лучше уйти, – сказала Паола, собрав остаток сил, чтобы сохранить достоинство.

– Ты собираешься отступать перед проблемами, Паола?

– Отступать? Я не…

– Ты не понимаешь, о чём я говорю, да? – кинула Руна, и резкий тон оборвал Паолу на полуслове. – Раньше ты не убегала от проблем, да и теперь не собираешься этого делать, нет, чёрт побери, не собираешься.

Паола вскинула подбородок. Может, девушка заслужила презрение Руны за тот проклятый вечер, только обвинять Паолу в трусости не позволит.

Покинув любимую, Паола совершила акт величайшего мужества в собственной жизни.

– Ты ведь давно ничего не знаешь обо мне, – вскипела Паола. – Если бы я собиралась бежать от собственных проблем, продала бы эту усадьбу, вместо того чтобы из последних сил стараться поддержать её. Я бы не вернулась сюда, чтобы в течение пары лет ухаживать за папой, наблюдая, как он угасает у меня на глазах. Не осталась бы сейчас тут и не стала бы беседовать с тобой.

Странный огонь мелькнул в её тёмных глазах.

– Может, ты испытала больше, чем я могла предположить. А сейчас тебе не хватает смелости, хотя в этом имеется доля и моей вины. Пару лет назад всё, что тебе требовалось, – это любовь.

Горькая правда возвратилась: это было тогда, теперь всё по-другому.

Пробеги Паола марафонскую дистанцию, и то бы потеряла меньше сил, нежели в этом противостоянии.

– Мне жаль, что ты потратила своё время, – заставила Паола себя произнести официальным тоном. – Я передам Элиоту, что вся эта затея оказалась ошибкой.

Гостья не собиралась уходить.

– Может, для тебя, только не для меня. Я не собираюсь разочаровывать мальчика, чтобы потакать твоей гордыне. Итак, ты вернёшься со мной в дом по своей воле либо мне тебя туда поволочь силой? Что ты выбираешь?

3

Перспективы попасть в дом в руках Руны было достаточно, чтобы возвратить силы ослабевшим ногам. Не стоило и сомневаться, что Руна сделает это. Однажды Паола в шутку кинула ей такой вызов, и эта женщина без особых усилий затащила её в спальню своими сильными руками, не обращая внимания на призывы отпустить. Тот эпизод завершился поцелуями со смехом. Теперь наверняка завершился бы слезами с унижением. Паола спешно направилась по дорожке к дому. Руна не отставала ни на шаг. Паола ощущала спиной её дыхание, которое, казалось, задевало ей волосы и вынуждало чувствовать пустоту внутри. С какой стати она вернулась сейчас? Что ей надо? Не покидало ощущение, что за всем этим таится что-то большее, нежели желание помочь юному певцу. Неужели решила отомстить потому, что Паола осмелилась кинуть вызов её праву на неё? Неужели требовала так уж много, когда хотела, чтобы Руна ей поверила, а не просто простила? Очевидно, Руна так считала. Ведь никогда ни о чём Паолу не спрашивала, никогда не подвергала сомнению версию Хельги о том, как именно всё произошло. Всё выглядело так, словно между ними выросла кирпичная стена, наподобие той, в которую врезался тот злосчастный автомобиль. Когда Паола завела гостью в дом, Элиот продолжал делать уроки. Несмотря на дурные предчувствия, мысль о радости племянника при встрече со знаменитостью придала хозяйке сил.

– Элиот, к тебе пришли, – мягко сказала Паола.

Мальчик, не повернув голову, проворчал:

– Если это Кэлвин, скажи ему, что я занят.

Озорные искры мелькнули в глазах Руны Рассел.

– Это не Кэлвин.

При звуке женского голоса Элиот поднял голову. Написанного на его лице изумления оказалось достаточной компенсацией за те муки, которые испытала Паола, опять увидев любимую когда-то женщину.

– Бог ты мой! Это вы, Руна, я хотел сказать – мисс Рассел. – Жестом взрослого мужчины мальчик пригладил шевелюру, лицо стало красным.

– Можете называть меня Руна, – улыбнувшись, ответила певица. – А ты, наверное, Элиот Дорсо, который написал мне такое доверительное письмо.

– Да, я тот самый Элиот. – Он кинул растерянный взгляд на Паолу и продолжал: – Мне помогли его написать. Составлять письма – профессия моей тётушки Паолы, и она знала, как я хотел, чтобы вы стали моей наставницей. Надеюсь, вы не думаете, что это – какой-то подвох или розыгрыш?

– Нет, не вижу никакого розыгрыша. По моим понятиям, если кому-то помогают написать письмо, то это называется сотрудничеством.

– Спасибо. – Элиот поднялся с места. – Мне следовало предложить вам сесть. Не хотите ли чаю? Тётушка испекла сегодня морковный пирог. Я могу принести…