Это странно. Зачем Клаудии двигать стол? Я удивлен. Медленно, тихо иду по коридору и прохожу на кухню. Здесь, кажется, все в порядке. Я проглатываю растущее чувство беспокойства. Здесь нет ни беспорядка, ни посуды. Никаких признаков маленьких детей. Никаких блоков лего. Никакого дополнительного сиденья за кухонным столом.

Где кресло-бустер Сэма? Я выхожу из кухни и направляюсь к лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Начинаю идти в хозяйскую спальню, но передумываю и вместо этого ускоряю шаги в комнату Майки. Я тихонько поворачиваю ручку закрытой двери его спальни и осторожно открываю ее.

Комната абсолютно пуста.

— Что? — говорю я вслух, прежде чем поспешить через ванную, соединяющую комнаты мальчиков. Я распахиваю дверь в комнату Сэма. Там пусто. Ни мебели, ни Сэма.

Где мои мальчики?

— Клаудия! — кричу я, направляясь в гостевую комнату. Хотя в комнате для гостей никого нет. Дверь открыта. Мебель — мебель, лампы, картины, даже маленькая картина Пикассо от родителей Мии, которую мы повесили в комнате, чтобы произвести впечатление на гостей, все — исчезло.

Я стою там, в пустой гостевой комнате, в шоке. На мгновение. Провожу рукой по волосам, прежде чем вытащить телефон из кармана. Я набираю номер Мии. Мой звонок переходит на голосовую почту.

— Миа, что ты сделала с моими мальчиками? Где моя мебель? Мой антиквариат? Мои картины? Где мой Пикассо? Пляжный пейзаж Элис Шилле на стене тоже исчез. Мне нужны объяснения. Позвони мне немедленно, — говорю я. Мой голос спокоен. Я все контролирую. Она будет встревожена так же, как и я. Она будет повиноваться мне.

Наконец я вхожу в хозяйскую спальню. Кровать все еще там, как и приставные столики. Стены голые, зияющие дыры там, где раньше висели картины. Портрет счастливой семьи, на котором мы вчетвером позируем в беседке у озера, висевший прямо за дверью, тоже отсутствует. Я касаюсь того места, где он должен быть, где он всегда был. Кто мог сделать такое? Вторгся в наше личное пространство?

Я врываюсь в гардеробную. Только половина комнаты заполнена. Все вещи Мии исчезли. На стойке в ванной лежит красный конверт с надписью: «Пол», написанной почерком Мии. Я хватаю его, чувствуя толстую текстуру. Это, конечно, любовная записка. И, возможно, объяснение. Может быть, мы переезжаем куда-то вместе, и все это большой сюрприз.

Вскрываю конверт и достаю письмо.

«Дорогой Пол,

Сейчас я уверена, тебе не терпится узнать, что происходит. Трудно быть на шаг позади, я знаю. Поверь мне. Благодаря тебе я научилась. Так что добро пожаловать домой и добро пожаловать в твою новую реальность.

Мальчики в безопасности, прячутся у моих родителей, и я тоже. Как тебе уже сказали, не должно быть никаких попыток найти меня или детей, и никаких действий, угрожающих или предпринимаемых против тех, кто помогал мне. Все, чего мы хотим, — это жить в мире, вдали от тебя. В этот день все было организованно с единственной целью, убедится, что ты больше не потревожишь нас.

Поскольку ты читаешь это, ты уже подписал соглашение. Я не могу быть уверена, что еще произошло. Если ты причинил боль мне или Баку, мои родители выдвинут обвинения. Они знают, на что ты способен. Я рассказала им все, что знаю. И это очень много. Я не собираюсь тратить здесь время на изложение всего, что мы узнали о тебе, твоем прошлом и твоем настоящем. Ты знаешь, кто ты, что ты сделал. Однако я могу пообещать одну вещь: твое будущее не будет включать нас.

Пожалуйста, знай, что мы с мальчиками навсегда ушли из твоей жизни.

Не лги больше, Пол. Так много людей сейчас наблюдают за тобой. Миа».

Она отняла у меня всю мою жизнь! Я сжимаю красный конверт в руке и начинаю рвать его на куски, но затем сминаю в комок. Ее письмо о предательстве я сохраню. Это напомнит мне никогда не доверять женщине, никогда. Я складываю дурацкую записку Мии в маленький квадратик и засовываю ее в карман. Не могу поверить, что она взяла верх. Не могу поверить, что позволил этому случиться, позволил ей победить. Это глупая ошибка, и она больше не повторится.

Все будет хорошо. Я непотопляем. Я просто развернусь и начну все сначала. Никто не сможет надолго усмирить Пола Строма. Конечно, она забрала моих мальчиков, но я могу сделать больше. Есть много женщин, которые хотят того же, что и я, которые хотели бы быть миссис Стром. Не Гретхен, бедняжка, и уж точно не старая добрая Кэролайн, смотрящая порно. Лоис замужем и небогата. Думаю, я отправлюсь на более зеленые пастбища. Мне не нужен Диснейленд, чтобы найти самое счастливое место на земле. Нет, мне просто нужны состоятельные женщины, предпочтительно молодые вдовы. Палм-Бич, жди меня.

Я возвращаюсь в гардероб и собираю свои любимые костюмы на любую погоду, а также несколько купальных шорт. Я, как Феникс, снова восстану. Переодеваюсь в розовое поло — идеально, верно? — и в удобные джинсы и мокасины для вождения. Я буду выглядеть как успешный бизнесмен в отпуске. Просто одинокий мужчина, пытающийся прийти в себя после потери всей своей семьи — жены, двух сыновей и родственников супруги — в ужасной авиакатастрофе в прошлом месяце. Частные самолеты, просто никогда не знаешь наверняка. И нет, их тела еще не найдены. Это так трагично.

Смотрю на свое отражение в зеркале во весь рост и смотрю на часы. Восход солнца через пятнадцать минут. Мне нужно уйти до рассвета, пока весь ад не разразился и на нашей улице тоже. Я хватаю свой дизайнерский чемодан и иду по коридору.

На верхней площадке лестницы кто-то стоит. Какого черта? Я сую руку в карман, удовлетворенный тем, что ручка там. Но все равно я на взводе. У меня нет оружия дальнего действия. Я полагаюсь на силу неожиданности. И прямо сейчас мне негде спрятаться.

— Руки вверх, чтобы я мог их видеть, — говорит мужской голос, когда меня ослепляет фонарик. Я вижу дуло пистолета, направленного мне в грудь. — Офицер Кларк, полиция Грандвилла. Нам позвонили по поводу взлома с проникновением.

— Я домовладелец. Я здесь живу, — объясняю я. Кто, черт возьми, вызвал полицию? Кто знает, что я здесь? Миа знает. Мне давно следовало прикончить ее. Вот благодарность за то, что ты терпеливо отнесся к ее кончине.

— Мне нужно увидеть какое-нибудь удостоверение личности. Мой напарник, офицер Майлз, достанет ваш бумажник. Не двигайтесь.

Когда я стою в своем почти пустом доме, мои руки подняты, карманы опустошены, знаю, что это не конец. Я не могу позволить Мии победить. Я не позволю Мии победить. Я должен был прикончить ее, ее и Бака. Офицер достает мое удостоверение из бумажника и светит на него фонариком.

— Его адрес в удостоверении личности совпадает. Но что все это? — спрашивает второй офицер, который яростно вытаскивает наличные из моего заднего кармана. Он также достал любовную записку Мии из моего переднего кармана. Слышу, как ручка падает на пол. Коп игнорирует ее, пока я борюсь с желанием нагнуться и поднять, возможно, воткнуть ее в его толстую потную шею. Я осматриваю лицо офицера Майлза, покрытое шрамами и оспинами от сильных прыщей. Просто отвратительно. У него никогда не могло быть другой жизни. Его возможности в этом мире так ограничены по сравнению с моими. Может быть, мне следует прекратить его страдания.

— Я задал вам вопрос, сэр, — торопит рябой Майлз.

— А, это любовная записка от моей жены, офицер. Она была запечатана в красный конверт цвета страсти. Это особенное, — говорю я. — Личное.

Он бросает записку Мии на пол.

— Я спрашиваю об этом, — он размахивает пачкой денег, которую я одолжил в гостинице, перед моим идеально гладким, мужественным лицом. Уверен, что моя щетина уже превратилась в маленькую бородку. Это был долгий день. Он все еще смотрит на меня, теперь изучая купюры, как будто никогда не видел так много в одном месте. Бедняга.

— Это наличные. Деньги. Я знаю, что вы мало зарабатываете, но это они и есть, — издеваюсь я. На самом деле, уровень людей, которые нас защищают и служат нам, просто смехотворен.