Зачем мне это? Потому что не могу иначе.

– Мне есть из чего выбирать, приятель, – устало заговорил проповедник. – На той стороне я уже был. Там нет ни целей, ни желаний, ни будущего, ни прошлого. Только безостановочное потребление информации… снова и снова, сплошным потоком, вырваться из которого практически невозможно. У меня получилось, так что же теперь, бросаться обратно?

Данила ничего не ответил. Он понимал, что этот человек говорит с собой, пусть его горящий взгляд и пронзает сейчас незнакомого сетевика.

– Вот и я решил, что не стоит. Да что я тебе рассказываю, – он грустно усмехнулся, – ты-то небось, тоже не от хорошей жизни к нам перебрался. Я слышал, у вас там в реале вообще никто не контачит – только со специально настроенным софтом общаетесь. Это правда?

– Да, – Данила решил отплатить откровенностью за откровенность. – На чип устанавливают разные приложения, и одно из них – «Лучший друг». Многие только с этим приложением и общаются большую часть жизни.

Сказал, и в груди похолодело.

Дверь за спиной шумно открылась. Вошел высоченный, здоровый мужик. Казалось, его торс – груда мышц, обтянутых черной спортивной курткой. На голове тонкая шапочка. Глаза скрыты необычным узким визором. От него веяло опасностью, но собеседник Данилы будто ничего и не заметил.

– И у тебя есть такой «Лучший друг»?

Данила кивнул, краешком сознания держа вошедшего здоровяка в поле внимания. А может, это работал Сармат.

– Но ведь ты, как шизофреник, разговариваешь с тем, кого не существует в реальности! Это болезнь цифрового века, ее надо лечить.

– Допустим, болезнь, – нехотя ответил Данила. Он прислушивался к разговору здоровяка и татуированного бармена за спиной. Паренек, кажется, называл того «Монгол». – Но зачем же лечить, если мне с Ромкой хорошо? С ним весело, он всегда рядом, всегда поддержит.

Проповедник на мгновение задумался и согласно покивал.

– Люди теперь, как животные в древности, когда только появился человек разумный. Им, этим животным, позволили остаться, но только не на вершине, а в качестве пищи, либо для сохранения экологического равновесия. Вот и мы теперь живем, чтобы равновесие не рухнуло. И кто его поддерживает? Гребаные машины!

Проповедник выкрикнул последнюю фразу, и тут заметил нового посетителя, угрюмо пялившегося в их сторону.

– Мир принадлежит машинам… – рассеяно добавил он, поглядывая на Монгола.

– Было время, – снова заговорил проповедник после паузы, – и я был таким придатком. Слыхал о хикикомори?

Рассеянный кивок.

– Когда-то давно я пасся у центров, где держат отшельников. Там самый быстрый интернет… – попытался объяснить он причину, но Данила дал понять, что в курсе. – В то время таких бездомных, как я, использовали воротилы даркнета, чтобы за новый софт для визоров делали грязную работенку.

Из боковой двери за стойкой появился Яр – высокий, пожилой хозяин бара. Черный гребень волос небрежно зачесан назад, в густой бороде полно седины, взгляд умных глаз пронзает. В руке он держал сверток, размером с бутылку, из которой подливали коньяк проповеднику.

– Не то, чтобы что-то совсем уж незаконное, – продолжил делиться воспоминаниями проповедник, – но нормальный человек на такое не согласится. Нам на визоры загружали всякую чернуху, для передержки…

Яр бухнул на стойку перед Данилой сверток, глянул на Монгола.

– …или тестировали на нас новую гипно-наркоту, ну или выслеживали через наши визоры тех, кто пытался спрятаться, – он сделал многозначительную паузу. – Тогда-то я и пришел к мысли, что человек больше не хозяин этого мира…

– Кажется, я тебе говорил больше ко мне не соваться, – проповедника прервали. Суровый голос принадлежал Яру.

– У меня дело, – вызывающе ответил Монгол.

Обстановка в баре мгновенно изменилась. Почуяв запах крови, некоторые посетители повернули визоры в сторону здоровяка, включив запись.

– Тебе бы лучше валить отсюда, – тихо проговорил проповедник, наклонившись к Даниле. – И вещицы свои забери, – он кивнул на сверток.

Данила запихнул сверток в задний карман джинсов.

– Ко мне? – Яр остановился в шаге от Монгола. Этих двоих разделяла лишь стойка. Татуированный паренек куда-то пропал.

– Мы с твоим коллегой уже все решили.

– У меня здесь нет коллег, только подчиненные. Говори, чего хотел, или отваливай.

– Пусть подчиненный, насрать, – Монгол не собирался дальше объясняться. Его заинтересовал Данила, чья куртка лежала на соседнем стуле.

Стараясь не смотреть на здоровяка, Данила подцепил куртку, ощутив приятную тяжесть старомодного, но безотказного «Бульдога» сорок четвертого калибра в боковом кармане. Он сам выбрал его, когда Сармат предлагал варианты самозащиты посерьезнее рукопашного боя. Накинув капюшон перед выходом, Данила переложил сверток во внутренний карман. Улица встретила его сгущающимися сумерками и уютным снегопадом.

***

Снег валил огромными влажными хлопьями, тяжело ложась на обледеневший тротуар, грязные обочины и недавно почищенную дорогу. Страшненький, неухоженный городок преобразился в свете фонарей. Он стал похож на сказочную деревню великанов, построивших хижины высотой в пять этажей.

– Этот громила по твою душу, – настороженно произнес Ромка внутри головы. – Сармат уверен, что он за тобой приходил.

– Знаю, Ромыч, – Данила стянул через голову визор и запихал его в боковой карман.

Ромка тоже не терял времени даром все эти месяцы. Он научился понимать Сармата, тогда как Данила воспринимал этот боевой комплекс только на уровне рефлексов. Лучший друг часто озвучивал то, что человек только чувствовал. А сейчас он чувствовал, как все его тело приходит в тонус.

Данила оглянулся через плечо и вывернул из подворотни на главную улицу. Позади исчез абсолютно пустой переулок.

Он ускорил шаг, сжав правой рукой рукоять «Бульдога». Кармак настаивал, чтобы Данила носил при себе шокер – он скорострельнее, содержит больше зарядов и не убивает, но Данила и не собирался никого убивать. Ему просто нравилось ощущать в ладони нечто незыблемое, как гранитная скала посреди заводи с акулами, на которую при случае можно забраться. Его охладевшее за месяцы скитаний в мире нечипованных сердце, грело ощущение неуязвимости, когда в руке было нечто, что невозможно взломать через Сеть. Но Кармаку он все же уступил – в бардачке машины лежал шокер, способный выплюнуть от трехсот до семисот зарядов со скоростью триста пятнадцать метров в секунду. Точный запас «обоймы» зависел от мощности заряда.

Данила еще раз порывисто обернулся. Улица совсем опустела. Только где-то вдалеке жужжали роботы-уборщики, которым небесная канцелярия добавила работы – снег так и валил.

Тяжелые хлопья ложились на край капюшона, липли к ресницам, холодили щеки и залетали за шиворот. Но Данила этого не замечал. Его волновало только одно: почему Монгол не пошел за ним? Почему он остался в том баре, когда даже сам хозяин выгонял его на улицу?

Сармат был непреклонен – Монгол приходил за ним. Данила чувствовал это и верил боевому комплексу, словно то была рациональная, хладнокровная и убийственно спокойная часть его интуиции.

До машины оставалось два поворота. Сначала за высокий и узкий прямоугольник девятиэтажки, высившийся впереди, а потом во двор закрытого торгового центра. Да, вот она! Словно покрытая густой пеной, стоит в одиночестве у ближнего к ТЦ бордюра. Почувствовав его визор, авто тихонько заурчало гибридным мотором. Данила окинул взглядом пустую стоянку – никого, один лишь снег мягко ложится хлопьями на асфальт, заполняя собой все пространство от набрякших в небе туч до уставшей земли.

Подходить к машине Данила не спешил. Он запросил через Сеть отчет о ее состоянии.

Становлюсь параноиком.

Встроенные датчики тут же просканировали авто, раздев догола, и сообщили, что ничего с момента остановки не изменилось.

– Почему он остался в баре? – тихо проговорил Данила, обращаясь скорее к себе, чем к Ромке, но его друг ответил.