– Он прав, – задумчиво произнес Джимми Госс. – Военные дроны, таран грузовиком – Монгол так не работает. У него даже оружия нормального с собой не было. И он не знал, что у нас машины бронированные! Думал, снесёт мне башку первым же выстрелом. Нет, Монгол так не работает, – повторил Джимми. – Всё это просто гребаный несчастный случай.

– Или нет, – Данила вдруг что-то осознал, нечто, лежавшее всё это время в глубине подсознания. Все, кроме Хоппер, уставились на него. – А что, если меня продали Монголу?

– Кто? – Джимми сидел вполоборота и внимательно разглядывал Данилу.

– Не знаю. Тот же бармен или Проповедник.

– Какой Проповедник? – спросил с вызовом Кейн. Однако злоба его поугасла – сказалась капсула с жидким обезболивающим, которую он раскусил минутой раньше.

Данила вкратце рассказал о человеке, которого встретил в баре.

– Он знал, что я приду туда снова, а значит, мог сообщить Монголу, – закончил он.

– В этом есть смысл, – тихо проговорил Джимми.

– Нет никакого смысла, – отрезал Кармак. – Если бы он знал заранее, то подготовился бы лучше. Монгол случайно встретил Данилу, а потом наскоро скидал свой план.

– Кармак, послушай… – попытался доказать свою правоту Джимми, но тут визоры всех пятерых разом завибрировали, сообщая, что случилось нечто важное.

Визор Данилы лежал во внутреннем кармане куртки. Он торопливо натянул его на глаза. То же проделали остальные.

СМЕРТЬ! КРОВЬ! НАСИЛИЕ! ГРЯЗЬ! – вопили холодные голоса в глубине головы, вызывая страх и отвратительное, возбуждающее любопытство, навязанное извне.

НОВОЕ УБИЙСТВО! ЕЩЕ ОДИН ХИКИКОМОРИ! ВСЁ В КРОВИ!!!

Данила ненавидел интернет за то, как он вколачивал новости даже с мизерными событиями в твой мозг, вытесняя всё прочее. Лупил кувалдой наотмашь, долбил без остановки, пока всё твоё внимание не покорялось бессмысленной, но зверски вбитой в голову информации.

– Иначе никак, – прозвучал в его голове назидательный голос Никиты. – Только так ньюсмейкеры могут собрать аудиторию. Информации, знаешь ли, сейчас дофига и больше. Надо как-то бороться за клиента.

Хэштэги продолжали вопить, вытесняя фразу Никиты, сказанную когда-то давно, на военной базе «Соль Земли», и Данила сдался.

Темный салон микроавтобуса с тонированными стеклами еще потускнел, потух. Перед Данилой разыгралась комичная и пугающая сцена: татуированная рожа какого-то блогера занимала большую часть экрана; тонкий, словно ободок для волос, визор скрывал глаза; мясистые губы шлепали, изо рта вырывались звуки, которые у нормального человека не сразу ассоциировались со словами. На заднем плане десятки таких же кривляющихся и выкрикивающих реплики блогеров пятились спинами к низкому бревенчатому дому, стоящему посреди редкого бора. Они напоминали стервятников, почуявших мертвечину, слетевшихся на гнилостный запах, чтобы поживиться «свежатинкой». Наконец, Данила стал различать человеческую речь (кривляния и мерзкая мимика человека, за которым по воздуху плыла камера, снимая все происходящее, отошли на второй план).

– Да-а, – влажно тянул слова Стабил (татуировки на лице блогера каждые тридцать секунд вспыхивали, видоизменялись и складывались в этот ник), – да-а-а, мои душки, это еще один отшельничек! Еще один гниющий труп, уж поверьте мне, мои хорошие! Я уже чую его запах, – он глубоко вдохнул, закатив глаза, и выдохнул, – какой чудный! Мы первые, лапочки мои, мы первые с вами его увидим!

Как же, мерзкий ты ублюдок, первыми! Пока ты тут гнёшься, другие уже ползут к двери дома.

Стоило Даниле задержать взгляд на другом «стервятнике» дольше секунды, как картинка со стоном сменилась (отчаянно стонал явно Стабил). На экране появилась другая рожа, такая же неприятная. Этого (или эту, Данила не мог разобрать) звали Пирин.

– …мы входим, – напряженно, с дрожью в голосе проговорил(а) Пирин. – Полицейские роботы ничего не тронули, вы только посмотрите!

Изнутри домик казался грузным и очень тесным. Периферия размылась, стирая царивший здесь беспорядок и кучи пыльного мусора, фокус камеры упал на иссохшее тело на грязной постели. В его серо-синей руке зажат визор. На простреленной в двух местах впалой груди пестрел какой-то значок, будто еще одна татуировка. Как только камера выхватила его, над телом появился квадрат с фотографией, именем и краткими данными, оставленными полицейским роботом после экспресс-экспертизы. Сразу после этого отчет патрульного ушел в управление, но по пути был перехвачен софтом блогеров. Так они раньше официальных СМИ оказывались на месте убийства.

– Это хикикомори! – взвизгнул(а) Пирин. Позади уже толклись другие блогеры. – Еще один, вы только посмотрите на него! Никогда не видела такой чистой работы, – Пирин (это все-таки была она) указала на крохотную дырочку по центру лба. – Только посмотрите! Как раскинуты его руки, как опущена на кровать голова, как приоткрыт ссохшийся рот! Это шедевр!

Пирин тут же сделала несколько объемных снимков, отправив их на свою страницу в Prozak. Но Данила перестал ее замечать, он таращился на светящееся зеленым окошко, висевшее в воздухе. На этой импровизированной табличке значилось:

Хикикомори Догин.

Убит приблизительно восемь месяцев назад.

Состояние для вскрытия – удовлетворительное.

Состояние для поиска убийц – неудовлетворительное.

И дальше в том же духе.

– Это хреново, – пробубнил Кейн, стягивая свой визор.

Данила вздрогнул. Он совсем забыл, где находится. Оцепенение спало, он смог думать, пусть и медленно, с трудом, словно его оглушили. Такое всегда происходило после выхода из интернета. Данила ненавидел проклятый виртуал нечипованных!

***

Убийство Догина не выбило синхронов из колеи. Они приняли его, как должное. Ничто из внешнего мира не касалось их так сильно, как человека вне их круга. Данилы в нем не было, и его это известие подкосило. Ни атака наемников, ни нападение Монгола, ни скитания по всей стране не вызывали в нем такого страха. Догин был дружен с Ладоном, его опекал Старик (по крайней мере, так Даниле казалось), и тут такое. Он явно пытался бежать, прятался в каком-то доме в лесу. Много месяцев Догин не выходил на связь, даже не пытался связаться с Данилой, как тогда, после его знакомства с синхронами. Он знал, что за ним охотятся. Он был важной персоной для охотников, ведь Догин хорошо знал Ладона и Старика. И тут Данилу поразило:

Они забрали его чип!

Как только они научатся пользоваться этим ключом к Сети, раскроют все секреты Догина.

Данила похолодел.

Что, если и я – один из его секретов? Он ведь догадался про Миру, и дедушку…

Развить эту мысль ему помешал Джимми Госс, вошедший в комнату, вернее, в ту ее часть, которую занимал Данила. На его лбу темнел заживающий шрам. Двигался он сковано – ребра не успели срастись за три дня. Они поселились в самом центре Ханты-Мансийска, рядом с парком Победы. В пятиэтажке пустовал целый подъезд, а все из-за какого-то сумасшедшего, попрятавшего в стенах во время ремонта принтером, блокираторы интернета. Арендодатели и не мечтали когда-либо сдать или продать эту жилплощадь, но и демонтировать стены в поисках глушилок было нельзя – мог рухнуть остальной дом. А потому они отдали право выбирать арендатора риэлторскому софту. С ним синхроны договорились быстро.

Теперь все пятеро занимали квартиру на третьем этаже с видом на двор со спортивной площадкой, заставленной автомобилями. Внутренние не несущие перегородки они снесли, стулья, диван, шкафы и кресла утащили в ту часть квартиры, куда поселился Данила (себе синхроны напечатали новую мебель). Он терпеть не мог пустой, мертвецки серый зал заброшенного завода, где они жили прежде. Его пугали высокие потолки и делалось не по себе, когда зажигался свет в этом бетонном гробу. Сейчас он чувствовал себя на месте. Данила сам заселился в дальний «аппендикс» квартиры со всяким хламом. Здесь, в тесноте, он чувствовал себя, как дома.