Он чувствовал, как храм умоляет не останавливаться. Спрен отчаянно желал снова стать целым. Далинар втянул больше буресвета – столько, сколько мог удержать, – осушив все самосветы, какие были при нем.

По лицу князя струился пот, пока он поднимал плиту достаточно высоко, чтобы она заняла свое место и рисунок казался правильным. Сила хлынула сквозь его руки и рассеялась в камне.

Резные орнаменты начали соединяться.

Каменная перемычка в его руках приподнялась и встала на место. Свет заполнил трещины, и они затянулись, а вокруг головы мужчины вспыхнули спрены славы.

Когда свечение померкло, передняя стена величественного храма – включая дверной проем и потрескавшиеся барельефы – оказалась восстановленной. Далинар стоял перед ней без рубашки, покрытый потом, и чувствовал себя на двадцать лет моложе.

Хотя нет – человек, которым он был двадцать лет назад, такое бы не осилил.

«Узокователь».

Кто-то коснулся его руки; нежные пальцы Навани.

– Далинар… что ты сделал?

– Я прислушался.

Сила годилась не только для разрушения. «Мы не обращали на это внимания. Мы не замечали ответы прямо перед собственным носом».

Князь Холин бросил взгляд через плечо на толпу, которая взбиралась по лестнице, скапливаясь вокруг него.

– Ты, – обратился он к письмоводительнице. – Ты писала в Уритиру и просила прислать лекарей Таравангиана?

– Д-да, светлорд.

– Напиши снова. Пусть пришлют моего сына Ренарина.

Королева Фэн нашла его во внутреннем дворе храма Баттах – того, где находилась большая разбитая статуя. Ее сын – теперь он носил окровавленную рубашку Далинара, повязав вокруг талии, словно кушак, – возглавлял отряд людей с веревками. Они только что соединили сломанные бедра изваяния; Далинар, осушив взятые у кого-то сферы, соединял расколотые камни.

– Кажется, я нашел левую руку! – крикнул кто-то снизу, куда рухнула основная часть скульптуры, провалившись сквозь крышу особняка.

Далинаровский отряд солдат и светлоглазых с радостными воплями ринулся вниз по ступенькам.

– Не думала, что застану Черного Шипа без рубашки, – заявила королева Фэн, – и… играющим в творца!

– Я могу исправлять только неодушевленные вещи, – объяснил Далинар, вытирая руки о тряпку, привязанную к поясу. Он был измучен. Ему никогда раньше не доводилось использовать такое количество буресвета, и это оказалось довольно изматывающе. – Мой сын занят более важным делом.

Из храма наверху вышла маленькая семья. Судя по неуверенным шагам отца, которого поддерживали сыновья, во время недавней бури он сломал ногу или обе. Дородный мужчина жестом попросил юношей отойти, сделал несколько робких шажков, а потом, широко распахнув глаза, подпрыгнул.

Далинар знал это ощущение: длящийся эффект буресвета.

– Я должен был сообразить раньше – мне следовало послать за младшим сыном в тот же момент, когда я увидел тех раненых. Я дурак. – Далинар покачал головой. – Ренарин обладает способностью исцелять. Он в этом деле новичок, как и я в своем, и лучше всего у сына получается исцелять тех, кто был ранен недавно. Интересно, похоже ли это на то, что делаю я? Когда душа привыкает к ране, ее куда сложнее залечить.

Единственный спрен благоговения появился рядом с Фэн, когда семья приблизилась, поклонилась и что-то сказала на тайленском. Отец при этом улыбался как дурачок. На миг Далинару показалось, что он вот-вот поймет их речи. Словно какая-то его часть тянулась к этому человеку, желая создать узы. Любопытное ощущение, пусть Далинар и не знал, как его истолковать.

Когда они ушли, он повернулся к королеве.

– Не знаю, сколько продержится Ренарин и как много ран достаточно свежи, чтобы он смог их исцелить. Но мы могли бы этим заниматься и дальше.

Внизу раздавались возгласы: каменную руку доставали из особняка через окно.

– Я заметила, ты околдовал и Кдралка.

– Он славный малый.

– Сын был решительно настроен на то, чтобы как-то вызвать тебя на дуэль. Я слышала, ты дал ему такую возможность. Пройдешься по всему городу, очаровывая всех по очереди, верно?

– Надеюсь, нет. Подобное мероприятие заняло бы много времени.

Молодой человек сбежал по лестнице, ведущей из храма, держа в руках ребенка с волосами, падающими на лицо. Дитя, невзирая на рваную и испачканную в пыли одежду, широко улыбалось. Юноша поклонился королеве и поблагодарил Далинара на ломаном алетийском. Ренарин всем сообщал, что исцеления – его заслуга.

Фэн с непроницаемым выражением лица проследила за тем, как они уходили.

– Фэн, мне нужна твоя помощь, – прошептал Далинар.

– Мне трудно поверить, что тебе что-то нужно, учитывая сегодняшние достижения.

– Осколочники не могут выстоять сами.

Она уставилась на него, хмурясь.

– Прости. Военная максима. Я… ох, ладно. Фэн, у меня есть Сияющие, да, – но какими бы могущественными они ни были, им не выиграть эту войну. Более того, я чувствую, что что-то упускаю, но не могу понять что. Вот почему мне нужна ты. Я мыслю как алети, и большинство моих советников тоже. Мы обсуждаем войну, конфликт, но не замечаем важные факты. Когда я только узнал о силе Ренарина, мне пришло в голову только, что можно исцелять людей на поле боя и продолжать сражение. Ты мне нужна; и азирцы тоже нужны. Мне необходима коалиция правителей, которые видят то, чего я не вижу, потому что мы столкнулись с противником, чей образ мыслей не похож на привычный. – Он склонил голову перед нею. – Прошу тебя, Фэн. Присоединяйся ко мне.

– Я уже открыла врата и веду переговоры с советниками по поводу оказания помощи в твоей войне. Разве ты не этого хотел?

– Вовсе нет. Мне нужно, чтобы ты по-настоящему присоединилась ко мне.

– В каком смысле?

– В таком, что «моя» война должна стать «нашей».

– Ты настойчив. – Она перевела дух и продолжила, не давая ему возразить: – Полагаю, это именно то, что нам нужно прямо сейчас. Ладно, Черный Шип. Ты, я, Таравангиан. Первая по-настоящему объединенная воринская коалиция, какую видел мир со времен Иерократии. К несчастью, двое из нас возглавляют разрушенные королевства.

– Трое, – со вздохом уточнил князь. – Холинар осажден врагом. Я послал помощь, но пока что Алеткар – оккупированное королевство.

– Чудно. Что ж, полагаю, я сумею убедить городские фракции впустить твои войска, чтобы они нам помогли. Если с этим все пройдет хорошо, напишу Верховному Азира. Может, будет какой-нибудь толк.

– Уверен, что будет. Теперь, когда ты согласилась присоединиться, нашей важнейшей целью стали азирские Клятвенные врата.

– Ну, с этим все будет непросто, – заметила Фэн. – Азирцы отнюдь не в таком отчаянном положении, как я, – и они не воринцы. Местные, включая меня, покоряются хорошему толчку от решительного монарха. Сила и пыл – воринский путь. Но подобная тактика лишь заставит азирцев окопаться и дать еще более сильный отпор.

Он потер подбородок:

– Совет есть?

– Не думаю, что это тебе понравится.

– А ты попробуй, – предложил Далинар. – Я начинаю осознавать, что мой обычный способ ведения дел имеет серьезные ограничения.

Буря не принадлежала Каладину.

Ему принадлежали небеса и в определенной степени ветра. Великие бури – нечто иное, вроде страны, в которой он был гостем, посланником. Уважение сохранялось, но настоящей властью он не обладал.

Сражаясь с Убийцей в Белом, Каладин путешествовал вместе с Великой бурей, мчась на переднем крае буревой стены, словно лист на гребне волны. Этот метод – с Великой бурей, ярящейся в полную силу у него под ногами, – казался чересчур рискованным, чтобы брать с собой кого-то еще. К счастью, во время путешествия в Тайлену они с Шаллан опробовали другие методы. Оказалось, он мог черпать силу из бури, если оставался в пределах сотни футов над буревыми тучами.