Очень важно найти точку между четвертым и пятым позвонком. Чуть выше – и жертва будет полностью парализована. Дышать за нее некому, и смерть наступит очень быстро. Чуть ниже, и парализует только ноги; руки еще будут действовать. Если надавить слишком сильно, можно сломать позвоночник. Словом, весь фокус в точности и мастерстве, которые приходят только с практикой.

Ву включил компьютер Фредди, решив пообщаться с неприкаянными душами из своего списка – никогда не знаешь, когда потребуется менять жилье. После этого Ву разрешил себе поспать. Проснувшись через три часа, он сходил взглянуть на Фредди. Глаза Сайкса, уже немного остекленевшие, невидяще смотрели в одну точку, часто моргая.

Когда Ву позвонили на сотовый, было почти десять вечера.

– Устроился?

– Да.

– У нас тут ситуация.

Ву ждал.

– Необходимо ускориться. Это проблема?

– Нет.

– Нужно брать его немедленно.

– Куда везти?

Ву слушал, запоминая указания.

– Вопросы есть?

– Нет.

– Эрик…

Ву подождал.

– Спасибо, парень.

Ву нажал отбой. Найдя ключи от «хонды» Сайкса, он пошел в гараж.

Грейс не решалась вызывать полицию, но и заснуть она не могла.

В качестве заставки или скринсейвера на домашнем компьютере была семейная фотография, сделанная в прошлом году в Диснейленде, – все четверо вокруг Гуфи в Эпкот-центре. Джек, нацепивший уши Микки-Мауса, ухмыляется до ушей, Грейс улыбается более сдержанно: все это казалось ей глупым, но надо было подыграть Джеку. Она тронула мышку, и ее семья исчезла.

Грейс нажала иконку нового файла, и на экране появилась треклятая фотография с незнакомыми студентами. Файл открылся в программе «Адоб фотошоп». Несколько минут Грейс вглядывалась в молодые лица, ища не зная что, может быть какую-то подсказку. Озарения не последовало. Выделив лица, Грейс увеличила их до шестнадцати квадратных дюймов – больший масштаб совершенно размывал и без того нечеткое изображение. В цветном принтере была хорошая бумага, и Грейс послала увеличенные фрагменты на печать. Вооружившись ножницами, она принялась за работу.

Вскоре у нее были готовы пять отдельных снимков молодых людей со странной фотографии. Грейс снова всех внимательно рассмотрела, уделив особое внимание блондинке рядом с Джеком. Девушка была довольно красива – прекрасный цвет лица, длинные светлые волосы – и смотрела на Джека так, что Грейс ощутила укол ревности. Это не был мимолетный, приятельски-безразличный взгляд. Как странно… Кто она? Подружка, о которой Джек никогда не упоминал? Ну и что, у Грейс тоже были романы, почему бы и Джеку не иметь секретов? С какой стати ей сходить с ума, глядя на старую фотографию?

Господи, что же делать?

Нужно дождаться Джека. Когда он придет, она потребует объяснений.

Объяснений чего?

Немного отмотаем события назад. Что все-таки произошло? Старый снимок, где вроде бы снят Джек, случайно попал в конверт с их семейными фотографиями. Невероятное совпадение, никто не спорит. Мистика какая-то, даже мороз по коже, особенно при виде блондинки, безжалостно и красноречиво перечеркнутой крест-накрест. Джек и раньше задерживался допоздна и не звонил. Так зачем волноваться? При виде этой фотографии он отчего-то расстроился, отключил телефон и сидит, наверное, где-нибудь в баре. Или дома у Дэна. Все это наверняка чья-нибудь идиотская шутка.

Ага, конечно. Шутка. Вроде «погребем до бассейна».

Сидя ночью в комнате, освещенной лишь мерцанием монитора, Грейс искала рациональные объяснения происходящему и бросила это занятие, лишь спохватившись, что слишком нервничает.

Грейс щелкнула мышкой на лице молодой женщины, смотревшей на ее мужа влажным зовущим взглядом, сделав изображение крупнее. Вглядевшись в монитор до рези в глазах, Грейс замерла. Фотография по-прежнему оставалась загадкой, но одно было до жути очевидным.

Она где-то видела блондинку с фотографии.

Рокки Конвелл занял пост возле дома Лоусонов.

Он попытался поудобнее устроиться в «тойоте-селика» восемьдесят девятого года выпуска, но это было нереально – Рокки был слишком крупным для небольшого салона дерьмовой тачки. С силой дернув за чертов рычаг, он чуть не вырвал его с корнем, но сиденье не пожелало отодвигаться. Ладно, потерпим. Кое-как усевшись, Рокки закрыл на пару минут глаза.

Господи, как же он устает, вкалывая на двух работах! Во-первых, чтобы произвести впечатление на надзирающего за освобожденными условно-досрочно, он выстаивал десятичасовые смены за конвейером «Будвайзера» в Ньюарке, а во-вторых, сидел в растреклятом драндулете и пялился на дом; эту халтурку Рокки, разумеется, нигде не афишировал.

Услышав шум, Рокки встрепенулся и схватил бинокль. Черт, кто-то завел минивэн. Он быстро навел фокус. За рулем сидел Джек Лоусон. Рокки опустил бинокль, сдвинулся вперед вместе с сиденьем и приготовился ехать следом.

Рокки вкалывал на двух работах, потому что нужны были деньги. Лоррейн, его бывшая, с недавних пор намекала на возможность примирения, но натура у нее была непостоянная, и только наличные, как по опыту знал Рокки, могли склонить чашу весов в его сторону. Он любил Лоррейн и очень хотел ее вернуть. С Лоррейн он был счастлив. И если для счастья он должен работать с утра до вечера, Рокки был только рад платить эту цену.

Рокки Конвелл не всегда жил, как сейчас. В свое время он играл в защите в Уэстфилд-Хай. В команду Пенсильванского университета его принял лично Джо Патерно, разглядев в Рокки прирожденного заднего нападающего с пушечным ударом. Шесть футов четыре дюйма роста, двести шестьдесят фунтов веса и врожденная агрессивность, пришедшаяся как нельзя более к месту, на четыре года сделали Рокки звездой. Их команда два года подряд побеждала в турнире «Большой десятки». «Сент-Луис Рэмс» выбрали его в седьмом раунде драфта.

Какое-то время казалось, что сам Господь ведет его по жизни, постелив ковровую дорожку. Рокки было настоящее имя Конвелла – у матери начались роды во время просмотра фильма «Рокки» летом семьдесят шестого. Если вас назвали Рокки, для вас же лучше вырасти большим и сильным и быть готовым к разборкам. Вот из него и вышел профессиональный футболист, за которого дрались футбольные команды. С Лоррейн, сногсшибательной красоткой, способной не только остановить движение на оживленном шоссе, но и повернуть его вспять, Рокки сошелся еще на третьем курсе. Они здорово втрескались друг в друга. Жизнь была прекрасна.

Но скоро все изменилось.

В колледже Рокки был одним из лучших игроков, но между Университетской футбольной лигой и профессиональным футболом есть большая разница. На сборах в «Рэмс» всем нравились его проворство, порядочность, готовность сносить удары ради игры. Не устраивала лишь скорость – в современном футболе, где акцент делается на точные пасы и прикрытия, Рокки попросту был недостаточно хорош. По крайней мере, так ему сказали. Рокки не сдался. Он начал принимать больше стероидов. Мышечная масса увеличилась, но он по-прежнему был недостаточно крупным для передней линии. Рокки продержался один сезон, играя за «Рэмс» в специальных командах, но на следующий год с ним разорвали контракт.

Однако мечта и не думала умирать. Рокки не сдавался: он без устали качал мышцы и без меры колол стероиды. Все спортсмены так делают. Отчаяние заставило его позабыть об осторожности: он не задумывался о том, что можно «перекачаться», махнул рукой на режим – все ради мышечной массы, и при этом постоянно пребывал в депрессивном состоянии – не то от стероидов, не то от огромного разочарования, не то от убойного коктейля из этих двух факторов.

Чтобы свести концы с концами, Рокки пошел во Всемирную федерацию по абсолютным поединкам, – возможно, читатель помнит эти бои без правил в восьмиугольных клетках. Какое-то время кровавые стычки с любыми приемами и захватами были на пике популярности на платных каналах. Рокки дрался хорошо – крупный, сильный, прирожденный боец. Он обладал огромной выносливостью и знал, как заставить противника выложиться.