— Спасибо, что пришёл мне на помощь, — произнесла Ингрид, вдруг осознав, что не поблагодарила незнакомца за спасение. — Как твоё имя?

Охотник молчал, сосредоточенно укладывая снаряжение в мешок. Ингрид решила, что он её не понял.

— Рейван, — глухо произнёс он, наконец.

«Имя не рисское», — поморщилась Ингрид.

Рейван надел мешок спереди, а Ингрид усадил на спину.

Они двигались медленно. Ингрид старалась помалкивать. Её спутник всё равно бы не понял вопросов. А если бы понял, то отвечать с такой ношей нелегко.

Когда путники вышли из зажатого меж белых стен ущелья, изгибы холмов и скал показались Ингрид знакомыми.

— Вон под тем склоном стоит наша охотничья хижина, и мы, наверное, можем успеть туда до темноты! — воскликнула она.

Рейван кивнул.

Солнце скрылось за горным хребтом, сумерки быстро опустились на лес. Путники ещё не добрались до хижины, но она уже чернела вдали маленьким пятном.

Среди деревьев замелькали варги, двигаясь вровень с людьми. Чем сильнее сгущалась тьма, тем меньшее расстояние отделяло их от желанной добычи.

Рейван на ходу вынул меч. Ингрид вцепилась в его плечи от страха.

До убежища оставалось несколько шагов, когда варги напали. Рейван резко развернулся и отшвырнул Ингрид так, что она ударилась спиной о дверь хижины.

— Отворяй! — рявкнул он и кинул ей в ноги мешок.

Клинок засвистел в воздухе. Кровь пролилась на снег. Тело варга рухнуло перед Ингрид. Рычание усиливалось. Из тьмы приближалось множество светящихся глаз.

— Быстрее! — крикнул Рейван.

Дрожащими руками Ингрид сбросила задвижку и навалилась всем телом на дверь. Очутившись на пороге, она в страхе оглянулась на Рейвана. Хищники бросались на него, и он рубил их одного за другим. Он двигался быстро, со звериной ловкостью, рассекая варгов с нечеловеческой силой. Вид его был яростным и свирепым.

— Рейван, в дом! Скорее! — воскликнула Ингрид.

Рейван влетел в хижину и запер за собой дверь бревном, уложив его на опоры. Проверил, закрыты ли ставни на окнах. Хищники остервенело ломились в хижину: рычали, скребли когтями.

Скоро всё стихло.

Рейван чиркнул кремнем и, оценив запас дров, буркнул:

— Ночь протянем.

Дрожа от пережитого ужаса, Ингрид забралась на топчан, занимавший треть хижины. Ей никак не удавалось найти удобное положение из-за пылающих болью ног.

Рейван ворчал у очага, разводя огонь. Стружка с заиндевевшего полена не желала разгораться. Холодный воздух непроницаемой пеленой висел над зарождающимся пламенем, едкий дым заполнял пространство. В тусклом мерцающем свете Ингрид увидела, как Рейван облизал пальцы, испачканные кровью.

«Кто же ты такой?! — подумала она. — Ни один из воинов отца, лучших рисских воинов, не смог бы отбиться от стаи варгов!»

Вскоре пламя бодро разгорелось. Поленья громко затрещали в очаге. Вой ветра, гулявшего по крыше, больше не казался таким жутким.

— Покажи ноги, — сказал Рейван, развернувшись к Ингрид.

Она поморщилась от режущего слух говора и потянулась снять пимы. Ослабевшие руки не слушались — разуться не получалось. Рейван, глядя на бесполезную возню, приблизился и откинул капюшон с головы Ингрид. Золотые косы упали на плечи, и Рейван отшатнулся.

— Твою мать! Да ты — девка! — выругался он.

Ингрид не поняла ругательства, но, видя удивление Рейвана, ощетинилась, выставив вперёд руки.

Охотник упёрся коленом в топчан и без всякой обходительности принялся стаскивать с неё пимы. Ингрид испугалась.

— Не трогай меня! — оттолкнула она Рейвана.

Жёлтые глаза охотника враждебно блеснули. Но он послушался и отошёл в сторону, снова выругавшись.

Ингрид прищурилась, пытаясь разобрать слова, но язык был ей незнаком.

— Не будешь лечить ноги — не сможешь идти, — проворчал Рейван. — Нести тебя я больше не собираюсь!

Ингрид разозлилась, но вдруг почувствовала, что от чрезмерного напряжения немеет язык и подкатывает тошнота. Последние силы, отданные попытке защитить себя, покинули её. Тьма заволокла глаза. Сознание угасло.

***

Ингрид лежала в полузабытьи, охваченная лихорадкой. Короткими вспышками сознание возвращалось к ней, когда Рейван подносил к губам кружку. Пойло было горьким, а от шевеления разрасталась тяжёлая боль в голове. Ингрид старалась поскорее заснуть, чтобы не чувствовать, как тело воспалённо ноет от жара.

Прошло время, Ингрид поправилась. Разлепив глаза и пошевелившись, она поняла, что боли больше не было.

«Сколько же дней прошло? И он всё это время ходил за мной?! Ничего не помню…»

Лицо запылало от страха. Ингрид ощупала своё тело.

«И не тронул», — успокоилась она.

В хижине было натоплено. Запах прогретого обжитого дерева возвращал Ингрид к воспоминаниям о доме и ласке матери. Подтянувшись выше, она взглянула на пламя очага и вспомнила о произошедшем.

«Весь охотничий отряд погиб под лавиной, а я осталась…»

Разум наконец осознал смерть близких. Потекли слёзы. Но, услышав шорох снаружи, Ингрид быстро отёрла глаза.

Рейван вошёл в хижину, вместе с ним влетел морозный воздух.

— Наконец-то, — буркнул он, увидев, что Ингрид зашевелилась.

Голос охотника прозвучал резко, но уставший взгляд показался приветливым.

— Долго я болела?

Рейван не ответил. Он прошёл к очагу, поставил на огонь котелок с талым снегом, стянул анорак и уселся подле огня.

Ингрид осмотрелась. На столе лежали мешок и меч Рейвана. На потертой коже ножен было несколько глубоких царапин. Гарда отражала падающий на неё из приоткрытых ставен скудный свет. Рукоять выглядела измученной, а на навершии темнело круглое клеймо с расходящимися лучами.

Рейван подложил в огонь полено, Ингрид перевела на него взгляд и, натянув мех до носа, принялась с любопытством разглядывать.

Светлые волосы охотника были туго завязаны шнурком.

«Очень странная причёска для рисса», — нахмурилась Ингрид.

Рисские воины по обычаю брили виски и плели длинную косу ото лба к затылку, добавляя в пряди кожаные шнурки, полоски замши и иногда — металлические кольца. Коса защищала шею от рубящего удара, позволяя сохранить голову на плечах.

Под анораком у Рейвана оказался чёрный кожаный доспех. У него не было наплечников для удобства ношения под меховыми одеждами, а по виду он напоминал рыбью чешую. Ингрид такой брони никогда не встречала.

«Он рисс, но этот выговор и странные доспехи… — размышляла она с опаской. — Доспехи…»

Ингрид вспомнила полотно гобелена, висевшее дома, в большом зале. На нём была изображена битва риссов с кзоргами у стен Харон-Сидиса — неприступной крепости набульского царства. Кзорги, со звериными мордами вместо лиц и когтями вместо топоров, были облачены в чёрную чешую, покрывавшую всё их тело.

«Нет, ну точно Рейван не кзорг! Он выглядит вполне как человек, — успокоила себя Ингрид. — Лишь боги знают, где он добыл эту броню: может купил или нашёл в древнем могильнике…»

На лице Рейвана плясали отсветы очага. Ингрид улыбнулась. Охотник больше не казался ей таким страшным, как в начале знакомства. Обликом он напоминал ей соратников отца — волков Каэрвана.

«Он спас меня. Он добрый».

Рейван поставил котелок на стол и потянулся за кружкой. Ингрид загляделась на его руки, ловко выполнявшие работу. Он протянул питьё, и по нутру Ингрид вдруг прокатилась смесь неловкости и стыда. Даже от отца Ингрид не приходилось получать желанного внимания, а чужой мужчина спас жизнь, вылечил, дал уход. Благодарность вместе с теплом питья наполнила живот.

— Мой отец отблагодарит тебя, — произнесла Ингрид.

— Кто твой отец?

— Мой отец ван.

Рейван хмыкнул, чуть заметная улыбка тронула его губы. Он вернулся к очагу и, прислонившись к стене, вытянул ноги.

— Откуда ты? — спросила Ингрид.

Рейван отпил отвар. Промолчал.

— Зачем идёшь в Каэрван?

Она требовала ответа. Но Рейван не отвечал. Сделав очередной глоток, он и вовсе отвернулся. Ингрид вновь почувствовала себя как дома: беспомощной, маленькой, незначительной в глазах опытного воина.