— Но Монтгомери не королевских кровей.

— Ещё шерри? — предложила Хэтти.

— Да, пожалуйста, дорогая.

— Мы нашли подтверждения того, что и герцоги не королевских кровей следовали велению своих сердец, — вставила Катриона. — Герцог Болтон женился на своей любовнице Лавинии Фентон после смерти жены в 1750-х годах. До замужества она была известна под именем Полли Пичум, персонажа, которого играла на сцене.

— На актрисе, — сказала Аннабель. — О боже.

— Почему ты смеёшься?

Она вытерла слезу в уголке глаза.

— Потому что этим историям уже много веков, а они всё ещё не забылись.

Подруги продолжали смотреть на неё с озадаченным видом. Аннабель подняла бокал в их честь.

— Разве вы не понимаете? Я навсегда останусь скандальной герцогиней. До замужества она была известна как Аннабель Арчер, дочь викария и синий чулок.

— Звучит почти так же захватывающе, как Полли Пичум, — согласилась Хэтти.

Аннабель снова чокнулась с ней бокалом, взяла мягкую тёплую ладонь Катрионы и слегка её сжала.

— Спасибо. От всей души. Теперь я буду спокойна, зная, что наш скандал далеко не первый.

Но ведь главное, была ли Лавиния Фентон счастлива? Сожалел ли Болтон о своём решении? Любили ли королевские особы своих жён до конца жизни, и как жилось их жёнам? У Аннабель не получалось всё это осмыслить. Незаметно во время разговора они открыли вторую бутылку. Аннабель откинулась на шёлковые подушки дивана, попивая шерри.

— Мне кажется, я чувствую весь зной Южной Испании в этом вине, — сказала она и подняла бокал к расплывающемуся перед глазами потолку.

Хэтти причмокнула губами.

— А я — сладкий аромат цветов андалузского апельсина в апреле.

— В апреле, — протянула Люси. — Вы, мои дорогие подруги, пьяны.

— Просто тебе, дорогая подруга, не хватает воображения.

— Так и есть, — согласилась Катриона и прислонилась к Хэтти. Её очки уже успели куда-то деться. — Я представляю себе гавань Хереса, где со времён финикийцев не утихает бурная деятельность.

Люси бросила на неё недоверчивый взгляд.

— И ты туда же?

— Попробуй сама, зануда.

— Так и быть. — Люси покрутила вино в бокале, сделала большой глоток и закрыла глаза. — Я вижу диких андалузских лошадей, — наконец, изрекла она, — они скачут галопом мимо меня по песчаному пляжу, их белые гривы развиваются, нет, танцуют на ветру.

— О, молодец!

— Браво!

— На тёплом, южном ветерке, — добавила Аннабель.

— Рыбацкие лодки покачиваются на лазурно-голубых волнах.

— Так и вижу поджаренную рыбу, спрыснутую лимонным соком, м-м.

— Испанские мальчишки с взъерошенными чёрными кудрями и озорными глазами.

— Я думала, тебе больше нравятся белокурые застенчивые джентльмены, Хэтти.

— Тише!

— Определённо лошади, — промурлыкала Люси, не открывая глаз. — Я вижу, как играют их мощные мышцы под блестящими от пота шкурами.

Последовало смущённое молчание.

— Э-э, — протянула Катриона, и Аннабель снова разразилась смехом.

Они всё ещё хихикали, блаженно развалившись, кто на диване, кто в кресле, когда раздался резкий стук в дверь. На пороге появился лакей Джон с паническим выражением на лице.

— Прошу прощения, — пробормотал он.

Аннабель с трудом приняла сидячее положение, в душе закралась тревога.

— В чём дело?

— Его светлость, герцог Монтгомери.

Она тут же вскочила.

— Что случилось?

Джон нервно сглотнул.

— Прошу прощения. Его светлость здесь, мисс Арчер…

— Что?

Он уже маячил за плечом Джона, его светлые волосы были взъерошены, как будто Себастьяна сюда занёс прохладный весенний ветерок.

Одновременно произошло несколько вещей: выражение лица Себастьяна сменилось с нетерпеливого на растерянное, а затем на оценивающее, Аннабель мгновенно протрезвела, подруги предприняли героическое усилие и поднялись на ноги. Лакей Джон сбежал.

— Мисс Арчер, — поздоровался Себастьян и снова привёл её в замешательство, почтенно склонив голову. — Леди Люсинда, леди Катриона, мисс Гринфилд.

Они присели в реверансе, подрагивая как желатиновые пудинги.

— Ваша светлость.

Он приехал. Действительно приехал. Как обычно, при виде его знакомой высокой фигуры у Аннабель бешено заколотилось сердце. Но, почему он здесь? Неужели наступило завтрашнее утро? Она словно приросла к месту, не зная, то ли броситься в его объятия, то ли метнуться в противоположную сторону, потому что, хоть она и начала приходить в себя, всё ещё оставалась пьяна, как рабочий из Чорливуда в день получки.

— Прошу прощения, — проговорил Себастьян. В правой руке он держал большой чёрный саквояж, но не сделал ни малейшей попытки поставить его на пол или войти в комнату. — Похоже, мой визит пришёлся некстати. Я вернусь позже…

— О, нет, — выпалила Хэтти. — Мы как раз собирались уходить. Ваша светлость.

— Да, — подтвердила Люси, — считайте, что нас уже здесь нет.

Губы Себастьяна дёрнулись, как будто он с трудом удерживался от смеха.

— Пожалуйста, проходи, — с обманчивым спокойствием проговорила Аннабель, в то время как рядом с ней на диване подруги впопыхах собирали забытые шпильки для волос и очки. — Могу я предложить тебе чаю? — добавила она, когда Себастьян подошёл ближе.

Его взгляд упал на чайный столик.

— Как насчёт шерри из Хереса.

Аннабель издала звук, напоминающий, то ли смех, то ли стон.

В тот момент, когда дверь за подвыпившей компашкой подруг закрылась, Себастьян тут же поставил саквояж на пол, бросился к Аннабель и обнял её. Комната погрузилась в тишину. Аннабель наслаждалась его крепкой мускулистой грудью. Восхитительным ароматом морозной свежести, исходившей от его шеи. Наконец-то, они снова оказались в объятиях друг друга. У неё закружилась голова от внезапной близости, от шерри, от двухнедельной разлуки. Она подняла голову ровно в тот момент, когда он обхватил ладонью её затылок, и их губы тот час слились в страстном поцелуе. Себастьян издал низкий стон, отчего пальцы на ногах Аннабель сжались. Она хваталась за его плечи, затылок, шелковистые волосы. Он нежно прикусил её нижнюю губу, затем провёл по ней языком, и Аннабель тихонько ахнула.

Себастьян отстранился, прерывисто дыша.

— Я не должен был оставлять тебя так надолго, — сказал он, изучая Аннабель своими светло-серыми глазами. — Мне жаль, что прервал вашу вечеринку с шерри, но я приехал намного раньше, чем ожидал, и не мог больше ждать встречи.

Он обхватил её лицо тёплыми ладонями. Несмотря на выпитое вино, Аннабель чувствовала на губах уникальный вкус Себастьяна. Лучший вкус в мире!

— Боюсь, я немного пьяна, — сказала она.

Он тихо рассмеялся.

— Очевидно. — Себастьян осторожно коснулся большими пальцами её скул. — Ты сильно порозовела.

Аннабель закрыла лицо руками. Себастьян отнял их от её лица, переплёл свои пальцы с её и прижал к шёлковому жилету на груди. Теперь под правой ладонью Аннабель уверенно билось его сердце.

— Любовь моя. — На его лице появился герцогский вариант раскаяния. — Погода тормозила меня на каждом шагу. Прости меня.

Она потянула его за пуговицу жилета.

— Я понимаю, что тебе пришлось уехать в угоду обществу. Но меня смутило, что ты вернулся в Англию и уехал в Шотландию.

Он поймал её руку и поцеловал в запястье.

— Я боялся, будет безрассудно оставлять за собой след из писем о деталях моей миссии.

Аннабель нахмурилась. С явной неохотой Себастьян выпустил её из объятий и пошёл за своим саквояжем.

С округлившимися от удивления глазами она наблюдала за тем, как он ставит саквояж на диван и достаёт из него чёрный бархатный футляр. Когда Себастьян открыл крышку и показал содержимое, Аннабель невольно ахнула. Внутри лежало бриллиантовое ожерелье с изумрудными подвесками размером с детский кулачок.

— Что всё это значит? — с трудом выдавила она.

— Изумрудное ожерелье из фамильной коллекции драгоценностей.

Всё ещё ослеплённая великолепием украшения, Аннабель посмотрела на саквояж.