Итак, судьба оказалось благосклонной к тому, чье имя не иначе как с брезгливостью называлось в России. По каким-то неизвестным причинам звезды не покарали «убийцу».

Более того, «Оккультная философия» Агриппы дала следующую расшифровку числа имени Дантеса. Он был склонен к независимости в своих действиях, ценил превыше всего собственный опыт, имел философский склад мышления, умел уйти от мелочей и твердо знал, чего хочет, был приятен в общении, но с человеком его склада сложно постоянно жить рядом из-за капризности…

По той же схеме я подсчитала число имени Пушкина и получила довольно любопытную характеристику: «Всеми своими способностями, талантами, которыми природа щедро их наградила, эти люди служат великой цели; иногда этой светлой целью является служение народу и стране, в которой они живут… Однако, им свойственны и мелочность, меркантильность, самомнение, которые могут на корню загубить все их прекрасные начинания».

Не менее интересен и гороскоп поэта. Знак Зодиака – Близнецы. Темперамент и характер находятся под влиянием только Меркурия, что дает инстинктивное равнодушие, развивающееся как защитный механизм против эмоционального воздействия на критику, иронию, любые шутки.

Люди данного знака стремятся располагать собой, защищать и организовывать свою жизнь в соответствии со своими интересами. Они ищут легкости, но это часто приводит к неврастении. Есть вкус к игре. Наделены подвижным умом, живые, ловкие, любознательные, иногда терпят неудачу из-за непостоянства и разбрасывания. Обожают споры и веселье. Склонны к фатализму. Могут добиться успеха. Обладают литературным даром. Болезненно чувствительны, тяготеют к преувеличению пустяков. Семейные заботы заставляют их то прозябать в бедности, то наслаждаться богатством. Нередко пускают все дела на самотек. Настроение переменчивое.

Как говорится, комментарии излишни. Ко всему, что сказано в гороскопе Пушкина, в его биографии, письмах, воспоминаниях друзей и родных, даже деловых документах найдется не одно подтверждение. Значит, можно не менее серьезно отнестись и к гороскопу Дантеса.

Хотя для меня данная тема все же больше подходит к области совершенно непонятного, неизученного, даже мистического. А, как говорил Ницше, мистика возникает тогда, когда спариваются скепсис и томление.

Может, стоит обратиться к специалистам? Надо бы посоветоваться с Софьей Матвеевной. К тому же, в гороскопе Дантеса был намек на умение окружать мистическим ореолом объект любви. С этим я решила разобраться позднее и как можно более тщательно.

Мой рассказ дед слушал молча, лишь изредка задавая вопросы там, где, по его мнению, были какие-то неточности.

История с незваным дачным визитером и исчезновением портрета Дантеса привела его в некоторое смятение. Он призадумался, мерно почесывая затылок, и тяжко вздохнул.

– Документиков, значит, в мужнином кошельке не было?

– Не было, – в тон ему, не менее тяжко вздохнула я.

– Странно, – дед еще раз поскреб макушку. – Если уж человек теряет что-либо, так теряет оптом, не раздумывая, что вынуть, а что посеять. Уж больно все смахивает на подлог.

– А кровь? – напомнила я. – Ведь сразу позвонила Никите – телефон не отвечал. Весь вечер не отвечал. Утром же секретарша сказала, что он будет только к полудню, мол, поранил руку и поехал ко врачу.

– Сходится, – согласился старик и тут же задал следующий вопрос. – А припомни-ка, Лизавета, кому ты говорила о том, что портретик не имеет никакой ценности?

Послушно покопавшись в памяти, я пришла к выводу, что никому и вновь методично пересказала Палычу историю появления портрета.

К шестнадцатилетию Вдова решила преподнести мне необычный подарок. Взяв книгу с репродукцией моего любимого изображения Дантеса, она отнесла ее знакомому художнику с просьбой написать акварельный портрет. Работа получилась великолепной. К тому же, с помощью хитрых уловок, ее намеренно состарили и поместили под стекло в потрескавшуюся рамку девятнадцатого века. Так что сам портрет значимости не имел, бесценной была только рамка.

– Выходит, промахнулись, оглоеды, – ухмыльнулся дед и уточнил. – Значит, никому не говорила?

– Да никому, – вяло отмахнулась я. – Хотелось думать, что обладаю настоящей редкостью. Повесили его в библиотеке Лебедевых, ведь именно там я проводила большую часть времени. А незадолго до ограбления квартиры Вдовы я перевезла портрет на дачу, где собиралась прожить все лето.

– Ну, дела-а-а, – рука старика вновь потянулась к затылку.

За беседой время незаметно подобралось к полуночи, и я совсем раскисла. Чувствовалась усталость, да и напряжение последних дней не прошло бесследно. Когда я в очередной раз запуталась в словах, старик решительно стукнул ладонью по столу:

– Все, девонька, разговоры и до завтра обождут. Утро вечера мудренее. Постелю тебе в горнице, а сам тут, на кухоньке, на раскладухе улягусь.

Он направился было в комнату, но на полпути остановился и хлопнул себя по лбу:

– Ох, елки, про друга-то совсем забыл! – И прытко засеменил к выходу.

«Только друга сейчас и не хватало», – тоскливо подумала я, глядя, как дед отворяет дверь и зовет кого-то в темноту.

Послышалось сопение, затем недовольное ворчание, после чего на пороге появилась огромная псина, отдаленно напоминавшая мастью кавказскую овчарку.

– Это – Друг, – представил гостя старик, с трудом удерживая собаку за ошейник. – Он злющий, но тех, кого я сам в дом привожу, никогда не тронет. Ты посиди тихонько, руками не размахивай. Пес тебя обнюхает и отойдет.

С этими словами дед разжал руку. В следующий момент произошло то, что неизменно вызывало шок у окружающих, а для меня стало вполне привычным. Пес повертел мордой, заскулил, улегся на брюхо и пополз ко мне. Добравшись до стула, на котором я сидела, он судорожно вздохнул и положил голову на мои ступни.

Я нагнулась и почесала собаку за ухом, отчего псина перевернулась на спину, подставив мне палевый живот. Старик все это время окаменело стоял на месте, не в силах сказать ни слова. Прошло не менее минуты, пока он пришел в себя и изумленно произнес:

– Это ж какая сила в тебе сидит!

Я неопределенно пожала плечами:

– Меня все собаки почему-то так воспринимают. С детства.

Сказанное было правдой. Я обладала совершенно необъяснимым воздействием на собак. Впервые на данную особенность обратила внимание Софья Матвеевна, привезя меня, пятилетнюю, на дачу к своей подруге – добрейшей адвокатессе бальзаковского возраста.

Показывая весьма обширные владения, дама водила нас по саду, знакомя с достоинствами плодовых деревьев, когда со стороны заброшенного сарая раздался протяжный вой.

– Лизонька, ради Бога! Туда, – наманикюренный палец адвокатессы указал в направлении едва видневшейся среди буйной зелени собачьей будки, – ни шагу! Ни шагу, девочка! Ты меня поняла? Кайзер невообразимо злобен!

Я послушно кивнула. Но стоило адвокатессе с Софьей Матвеевной скрыться из виду, как ноги сами собой понесли меня к жилищу неведомого Кайзера. Им оказался здоровенный лохматый пес, прикованный внушительной цепью к не менее внушительной будке.

Дальнейшее я помню смутно по причине малолетства. Говорят, когда дамы, разобравшись с ужином, не обнаружили меня на полянке и забили тревогу, вышедшая вместе со всеми на поиски ребенка домработница нашла меня именно у собачьего логова.

Глазам же сбежавшихся на крик членам почтенного семейства и их гостей открылась весьма впечатляющая картина: малышка (то бишь я) сидела возле будки, утопив ручонки в густой шерсти пса, и нашептывала ему что-то, в то время как злобный Кайзер самозабвенно слюнявил ухо ребенка (то бишь мое).

Именно с того момента и пошла молва о моем якобы магическом воздействии на собак, постоянно подкреплявшаяся все новыми и новыми фактами из жизни.

Правда, родители не соглашались держать животных в доме после одного весьма печального случая.