Глаза девушки раскрылись, а с губ готов был сорваться крик, но я быстро впился поцелуем в её рот. Раскрыл языком её губы и проник в рот, не переставая двигаться в ней. Боже, какой же она была горячей и узкой.

— Ах-х-х, — стонет сладко Саша, стоило мне ускориться. — Быстрее, пожалуйста, — хнычет она, когда я, дразня, замедлился.

Голубые глаза были широко распахнуты, а в них застыла мольба и дикое желание. Блин, что она со мной делает? Ощутив, что ещё немного и не смогу сдержаться, я начал входить в неё грубее и жестче.

— А как же то самое томящее напряжение? — не мог не съехидничать я.

— О каком напряжении, Ельский, может идти речь, если я на грани, чтобы изнасиловать тебя? — прошипела Саша, начав подставлять бедра навстречу мне.

С виска скатилась капля пота. Тяжело дыша, я схватил девушку за бёдра, совершая в ней короткие и быстрые толчки. Саша извивалась на столе. Её голова металась из стороны в сторону, пока я не ощутил как она начала сжимать меня внутри себя. Она уже была готова.

Вскрикнув, девушка обмякла.

— М-м-м… так я и не против, — прошептал я, делая в ней последние толчки. Затем быстро вытащил член из неё и излился с глухим стоном на живот девушки.

Дотянувшись до рулона с кухонными полотенцами, аккуратно вытер с её живота сперму. Обычно я предпочитал трахаться в презервативе. Мне бы не хотелось, чтобы через пару лет ко мне пришла одна из бывших девушек с ребёнком на руках, который бы оказался моим. Даже, если девушка говорила, что она на противозачаточных, я всё равно был в презервативе.

Но с Сашкой я как-то начал задумываться о семье и даже не сейчас, а когда мы встретились. Мне стало интересно был ли у неё сейчас кто-либо? Ведь большая часть наших одноклассников уже остепенились. И всё же с ней я был готов принять на себя… ладно, даже хотел принять на себя подобную ответственность, ибо дети обычно любят меня, смешного дядю, а я обожал их. И тем не менее, я был ещё не готов, как и Саша, к детям, так что я предпочитаю следить за этим.

— Знаешь, меня интересует сейчас лишь один вопрос, — произнесла задумчиво Саша, успевшая уже натянуть на себя футболку и шорты.

— Как мне удаётся выглядеть так божественно, среди кухонных принадлежностей? Сам не знаю, просто природный магнетизм и обаяние, — говорю я, застегивая ремень и смахивая лезшие волосы с глаз.

— Не говоря о любви приукрасить, — добавила весело девушка. — А кто убираться-то будет здесь?

Я оглядел кухню. На полу валялись разбитое стекло, распластавшиеся коржи и столовые всякие приборы, предназначенные для приготовления выпечки. Крем перепачкал пол и стол.

И только я хотел повернуться к девушке, как услышал хлопок двери ванной, а Саши уже и в помине не было!

— Громова! — возмущённо воскликнул я, несясь к двери, за которой скрылась девушка.

— Извини, Ельский, но душ я предпочитаю принимать одна, а ты пока можешь убраться, например, — раздался вредный голосок девушки, а затем и шум капающей воды.

Я дёрнул дверь за ручку, но она была ожидаемо закрыта и только сейчас я заметил, что недалеко от двери стояли ведро, швабра, метелка, совок и рулон мусорных пакетов. Вот же гадкая женщина! Готовить я был не против… но только не уборка!

— Это нечестно, Саш!

— Честно-честно, — буркнула Громова. — Кстати, десерт мне очень понравился… Но, всё-таки я разочарована, что не поела тортик.

Типичная Громова. Мир будет рушится, а ей будет важно одно: чтобы она непременно поела тортик.

— Обойдёшься, — ответил я, вооружаясь уборочным инвентарём. — После твоей кладовой, Вилли Вонка, мне придется недели две пропадать в качалке, ибо терять кубики из-за твоих пагубных пристрастий — не намерен. А тебе они нравятся, я знаю.

— И тем не менее, алкоголем ты накачиваешься, как в последний раз.

— Кто бы говорил, жертва пьяных путешествий, — отрезал я.

Дальше уже не услышал, что она сказала. Убрав осколки, коржи и остальные крошки моего бывшего шедевра в мусорный пакет, я принялся отскабливать шоколадный крем от пола и стола.

Когда пол на кухне был наполовину помыт, по квартире раздалась дрель звонка. Кинув тряпку в ведро, встал с пола. Кого это ещё принесло?

— Кто там? — вышла Саша из спальни. Уже одетая в спортивные светло-серые брюки и белый кроп-топ и с влажными после душа волосами.

— Сейчас открою.

На пороге стоял отец, опирающийся на трость и его водитель Сергей. Я удивлённо переглянулся с Сашей, что не укрылось от цепкого взгляда карих глаз папы.

— Сергей, спустись вниз, пожалуйста, — спокойно произнёс папа, входя в квартиру. Водитель, кивнув, пошёл в сторону лифта. — Ну, здравствуйте… дети.

В этом "дети" столько всего было, что я осознал одно: отец всё понял. Сашка в принципе тоже это поняла, так как отчаянно покраснела.

— Как ваше самочувствие, дядя Андрей? — спросила Громова.

— Спасибо, Шура, я себя чувствую вполне здоровым, — тепло улыбнулся папа, идя на кухню. Увидев ведро, ещё недомытый пол и перепачканную посуду в раковине, спросил: — Что-то готовили?

— Торт… он не получился, — произнёс я, прикусывая нижнюю губу и ставя чайник кипятиться.

Папа сел на стул и облокотил трость об шкаф. Под его взглядом я ощутил себя нашкодившим мальчишкой, хотя Саша, похоже, тоже. Она скромно села на стул и сложила руки в замок, я же остался стоять.

— Для начала: вы оба должны были быть в лагере, а не ввязываться в это дело, но не буду спорить, что ваше слаженное непослушание позволило всей этой ситуации, наконец, разрешиться.

Он опустил голову. И в этом жесте я увидел гораздо больше, чем отец показывал. Предательство Ильи что-то надломило в нём и теперь он сгорбился, вокруг глаз стали явственно видны сеточки морщин, а седых волос возле висков прибавилось.

— Саш, сама понимаешь, что после всего — я просто не могу оставаться в браке с твоей матерью. Как только она родит ребёнка Ильи, я намерен её отправить в родной город. Ты же можешь снова приступить к своей работе. Ваш суетливый директор уже соскучился по тебе и ждёт твоего звонка, — говорит папа девушке. По засиявшему практически лицу было видно, что Саша очень сильно обрадовалась этой новости. — И да, Вика просила тебя приехать сегодня. Можешь этого не делать, если не хочешь…

— Нет, я съезжу. И… — Саша замялась. — Андрей Петрович, мне очень стыдно, что…

— Не извиняйся, Шура. Ты не обязана отвечать за грехи старших… не то, что я. Сергей тебя отвезёт…

— Я сама съезжу.

Через минут пять Саша выскочила из квартиры. Скрепя сердцем, я удержался на месте, так как не хотел оставлять Громову наедине с той долбанной сукой. Да и не очень хорошее предчувствие закралось в душу.

Но с уходом Саши, папа всё же спросил то, что его волновало сейчас больше всего:

— И как давно у тебя связь с ней?

— С кем? — прикинулся дурачком я.

— Ты понял, — с нажимом сказал папа, вглядываясь в моё лицо. — Саша — хорошая девочка, Лев, и…

— …а я похотливая гнида, которая ничего в жизни не ценит. Знаю, уже говорили, — сердито произнёс я, складывая руки на груди. — Не так давно, но мои намерения — более чем серьёзные по отношению к ней, пап. Как говорится, охренел и влюбился.

Кажется, мои слова папу успокоили, так как он перестал на меня смотреть, как на совратителя и преступника в одном лице. Даже облегченно выдохнул.

— Так не говорят, Лёва, — чуть улыбнулся он. — И всё же я рад, что ты это сказал и… что оказался порядочнее, чем твой старший брат. Я позабочусь о том, чтобы Илья надолго сел. Я не могу простить ему такого. Но, по справедливости, моих денег, Лев, ты не получишь, их получит девчушка Ильи, то есть твоя ещё не родившаяся племянница.

— Я и не претендую, так что пускай забирает, — ответил я. — Но не странно ли говорить о наследстве, когда и ты, и бабушка живы?

— Как оказалось, не странно. Оказывается стоит об этом говорить сразу, — говорит папа.

Я закатил глаза и встал со стула, идя заваривать чай. Протянув кружку папе, я сел напротив и неожиданно заметил печальный взгляд папы на себе.