— Лёва, ты уже минут двадцать гневно пыхтишь над этой кастрюлей, — хихикнул паскудный голос Нико.

Я посмотрел на сверкающее донышко кастрюли и понял, что пора бы смыть пену и уматывать из столовой.

— Пригорело, — буркнул я, включая воду.

— Ага, конечно.

Зло скосил глаз на эту хитрую рыжую моську. Еле подавил желание, чтобы не окатить его водой из кастрюли…

— Чувак, ты совсем того?! — возмущённо возопил друг, отбегая весь мокрый от меня.

Окатил водичкой, как и хотел, всё же. "Газпром" не врал: мечты, блин, сбываются!

— Да нет, — хохотнул я, наполняя быстро воду в кастрюлю. — Просто ты ведь так яро захотел завладеть моим вниманием. Ну так вот, рыжуля, я весь твой!

От очередного всплеска Нико смог увернуться. Отбежав на расстояние, к раздаточному столу, парень, приняв позу дешёвой шлюхи, томно проговорил:

— Малыш, я — мадама приличная. И моя одежда должна быть мокрой не вся… — Нико провёл руками по своему телу, заодно качая бёдрами. Я прыснул со смеху, чуть не расплескав воду на себя. — …а только трусишки… да, трусишки: красненькие и кружевные… те, которые ещё похожи на три полоски. — Друг изобразил у себя на паховой части пальцем какие-то линии.

Я прикрыл глаза рукой, пытаясь отсмеяться и не видеть этого. Господи, ну и клоун. Обожаю этого парня!

— Подожди-ка, нимфа ты моя лосеподобная. Я сейчас дополню запасы с водой и твои стринги точно будут мокренькими, — смеясь, говорю я.

Взял кастрюлю и побежал к Нико. Тот проворно переполз через раздаточный стол прямо в столовую. Я выбежал вслед за ним в столовую и вылил на его спину часть воды. Дёмин остановился и уже пытался вылить на меня оставшуюся воду. Так, смеясь и одновременно шуточно дерясь, мы грохнулись на пол. Вода из кастрюли на каждого в итоге попала.

— Вы оборзели, блин?! — прогромыхал голос Рода над нашими хохочущими тушами. А в следующую секунду на нас прилетела сверху швабра. Больно. Хотя, оно и понятно. У Родиона Евгеньевича рука тяжёлая. — Я здесь вообще-то полы уже помыл, тараканы кухонные!

Мы с Нико переглянулись, вспомнив знаменитую фразу нашей добрейшей технички Елены Дмитриевны, и во всё горло заорали:

— Куда по помытому, сычи передохлые, попёрли?!

Эта фраза была всем знакома, пока наш директор, заикаясь, не попросил уважаемую Елену Дмитриевну сойти на пенсию. Та и ушла… на месяц. Но, видать, внуки не оценили сей доброго жеста директора и уговорили её вернуться обратно на пост.

— Да пошли вы, — хохотнул Родион, тоже вспомнив нашу уборщицу. Да и как не вспомнить-то?

— О! Помните как Таня Миронова, ревя и стеная, поведала в туалете нашей техничке, что наш Родя, коварный растлитель и жестокий сердцеед, соблазнил Танечку, которая просто ангел, а потом кинул?! — расхохотался Дёмин, вставая с пола.

— Блин, да они вообще бешенные, — фыркнул Родион, подбирая швабру с пола и потирая макушку, которой пару лет назад нехило досталось, как раз таки, из-за швабры. Чёрные глаза с хитринкой посмотрели на нас. — Между прочим, она нас не любила и раньше. Напомнить, кто в третьем классе предложил спереть все моечные средства и сыграть в хоккей в коридоре?

— Моя заслуга, — рассмеялся наш рыжеволосый друг. — А кто в девятом классе прикинулся больным, чтобы не идти на физкультуру для того, чтобы притащить в кабинет трудовика бездомных кошек, которые потом спятили от валерьянки?

— А ничего, что он к шестнадцатилетним девчонкам приставал? Тоже мне, Казанова переросток, — хмыкнул я, с улыбкой вспоминая, как наш любвеобильный учитель ходил месяц с расцарапанной рожей.

— Вспомнил! У нас же ещё группа из соседней гимназии приезжала, а мы тогда…

Но тут вдохновенный рассказ Нико прервал Вьюгин, сказав:

— Парни, мы же будем неделями вспоминать все наши проделки. Не говоря о студенческих годах. Давайте прибираться и пойдём в домик. Есть хочу очень, а то я уже в этом лагере два кило потерял. Завтра вечером съездим кое-куда и стоит подготовиться.

Я согласно качнул головой.

— Да, пора бы закругляться. Тем более, не каждый день узнаёшь, что твоя мачеха плетёт какие-то схемы против тебя.

Вся тёплая атмосфера ностальгии и задора куда-то улетучилась. Нико и Род заметно напряглись и посерьёзнели. Я был рад, что они оба всегда были при мне, а точнее на протяжении почти двадцати лет. Их поддержка и то, что они не отвернулись от меня, когда я только начал употреблять, а потом и вовсе слетел с катушек — для меня многое значит. Этих двоих я всегда смогу назвать близкими друзьями и прийти к ним так же на помощь, как и они ко мне. Так будет всегда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Даже Саша. Всё равно, я её считал и считаю своим другом и семьёй. Она всегда была моим близким человеком, хотя этого так и не поняла. Если бы осознала, то не пришлось устраивать это дурацкое пари и ей было бы легче признать тот факт, что я был серьёзен. Но да ладно. Театр продолжается, блин.

— Знаешь, я не понимаю, что этой дамочке в тебе так не понравилось, — произнёс Нико.

— Согласен. Ты же почти не получишь ничего, Лев. Или эта месть за что-то? — спросил Род, давая мне сигарету и сам закуривая. Дёмин же отказался от никотина в крови.

Выдохнув дым, я качнул головой.

— Без понятия. Мы пересекались лишь пять-шесть раз и то, она кривила губы так, будто я какой-то щенок и напрудил ей в туфли. Да и она жена отца. Тут уж ничего не попишешь.

Род задумался, а потом медленно начал говорить:

— Как удачно всё сложилась. Та девка из бара — в Доминикане, а злобная мачеха — в Италии. Стоит поговорить с твоим отцом, Лев. Расспросить о мачехе и всё в подобном духе. Может, есть кто-то с кем она хорошо общается. Подруга, например. Или Громову расспросить.

Из губ вырвался ироничный смешок. Ох, да если бы.

— Даже маникюрша мачехи будет больше знать, чем Саша.

— То есть они не общаются? — проницательно подметил Родион.

— Совсем. Сашка пыталась и, вроде как, пытается с ней поддерживать связь, но Виктория Олеговна отмахивается от неё, как от бездомного котёнка. Не грубо, но так, чтобы было понятно, что мачехе это не нужно.

— Грустно как-то, если честно, — сказал Нико. — Саше бы понравилось в моей семье. У меня мамка с папой такое ризотто готовят по субботам, что закачаешься.

Род с легкой насмешкой посмотрел на него, а потом на напряжённого меня, улыбнулся и ответил:

— Навряд ли, у тебя это получится, Ник. Всё-таки, рядом уже есть Марк. И насколько знаю Аверины — образцовая и достойная семья.

Дёмин закатил глаза.

— Да что ты мне впариваешь, Род? У меня просто, зашибись, какая классная и приличная семья. Я и красавчик, и весёлый, и обаятельный. У него только первый пункт. И то! Это на любителя. И вообще, это любовь с того раза, как она врезала тряпкой по морде Лёвы. Короче, я пошёл!

Парень, насвистывая весёлый мотивчик, выбежал из столовой. Род, проследив за тем как захлопывается дверь, всучил мне швабру в руки и задумчиво спросил:

— Может, всё-таки скажешь ему, что ты сам претендуешь на роль пассии Громовой?

— Да ничего нет, — отмахнулся я, вытирая шваброй пол.

— Ельский, я же отлично вижу всё. И то, что после обеда ты пришёл чересчур с довольной мордой, а потом уже начал злиться на что-то. Да и ты своими руками подарки никому не делаешь, а вчера испёк целый торт.

— И что?

— А то, что ты посылал каких-то левых парней, чтобы они купили цветы и побрякушки твоим девушкам. Так что, не ври мне и себе. Да и Нико, ибо это всё-таки не по-дружески, — произнёс Родион, снимая со своей гривы черных волосы бандану. — Расскажешь?

Мы прошли на моечную, где я вытер лужи шваброй, а потом приступил к посуде, которой осталось не так уж и много.

— Да не знаю, если честно. Буквально до вашего приезда был инцидент один. Ну знаешь, живёшь и принимаешь этого человека, как должное, он уезжает на долгое время, потом вы видитесь и — бам! — что-то начинает происходить. Сначала ты в это не веришь и думаешь, что просто соскучился, но потом не понимаешь: как все эти годы жил без этой заразы. Вроде всё так же и одновременно нет, но в хорошем смысле, — попытался как-то внятно и доходчиво объяснить я то, что у меня было внутри.