В носу защипало. Я скучала по ней.

— Да, были, — прошептала я. Видимо, Нина почувствовала перемену в моем настроении, потому что она отстала от меня.

К обеду у меня дико заболела голова. Я и так чувствовала себя не лучшим образом из-за всей этой суматохи дома, и смена обстановки, похоже, не слишко помогла.

Я потянулась за своей сумкой и заглянула внутрь.

— Проклятье! — прошептала я, не найдя в ней нужного.

Кажется, я забыла взять с собой свое «лекарство».

— Нина! — девушка обернулась. — У тебя случайно нет…

Я не закончила предложение, смутившись. Но Нина и так меня поняла.

— Нет.

Она встала со своего места и ушла в соседнюю комнату. Для меня ее движения уже выглядели, как смена картинок. По голосам я поняла, что на спрашивает шуханского парня — не Уайлена — если ли у него что-нибудь для меня. Вернулась она ни с чем.

— Ладно, тогда поеду домой.

Я встала и поморщилась, когда гудение в голове усилилось.

Оказавшись на материке, я наняла повозку. И все было хорошо, пока мы внезапно не остановились, резко дернувшись. По гулу голосов я поняла, что мы подъехали к площади.

Мужчина, управляющий повозкой, чертыхнулся. По голосам я поняла, что он чуть на кого-то не наехал.

— Прошу прощения, мисс. Здесь слишком много людей. Ярмарка в самом разгаре. Я не смогу проехать.

— А нельзя ли как-то объехать?

— Боюсь, попасть туда, куда вы сказали, можно только через площадь.

Я глубоко вздохнула, понимая, что влипла. Нужно было попросить Нину или Джеспера сопроводить меня. Но тогда они бы стали задавать вопросы, на которые я не хочу отвечать… С другой стороны, возничий сказал, что движение плотное. На площади только люди. Все толкаются, пихаются. Вряд ли их смутит девушка, которая напролом идет к нужной улице. А дальше дойти до дома будет куда проще.

Расплатившись с возничим (мы и две трети пути не проехали, за что, скажите на милость, я должна платить? Чертовы керчийцы!), я побрела через площадь. Как бы я не пыталась придерживаться края, меня постоянно выталкивали в середину люди, пробирающиеся к товарам. Радовало то, что они действительно не замечали, что я иду, не видя перед собой ничего, кроме каменной кладки и улочке, ведущей к дому.

Я была почти у цели, когда услышала ржание. Повозка! Крики людей и возрастающее вокруг меня возмущение говорило о трех вещах. Во-первых, возничий завел повозку с лошадью на площадь несмотря на то, что здесь не протолкнешься. Во-вторых, он гнал лошадь с большей скоростью, чем могло позволить пространство. И в-третьих, повозка приближалась ко мне.

Я оглядывалась по сторонам, пытаясь сообразить, откуда именно идет звук, но на видела ничего, кроме неподвижной улицы. Цокот копыт эхом отражался от камней и стен домов, а голоса и крики людей дезориентировали. Повозка приближалась, но я не понимала, стою ли я на ее пути. Просчет в несколько сантиметров мог стоить мне жизни. Отступить или шагнуть вперед? Но не шагну ли я навстречу невидимой лошади?

Все еще колеблясь, я пошла вперед, и тут же поняла, что сделала роковую ошибку. Лошадиные ржание раздались совсем рядом со мной, когда кто-то сильным толчком в спину заставил меня пролететь дальше и рухнуть на колени. Карета прогремела вниз по улице. Я стояла на камнях, колени и ладони саднило после удара, в ушах все еще отдавалось лошадиное ржание и цокот копыт.

Я закрыла глаза.

Меня трясло.

— Что, черт побери, ты делаешь?

Этот голос. Скрежет камня о камень. Только не это. Только не он…

— Ты совсем спятила?

Я не двигалась. Просто не могла — страх и осознание, что еще совсем чуть-чуть, и я бы умерла под копытами, сковали меня и пригвоздили к месту. И мне было все равно, как я выглядела со стороны, поцарапанная, бледная, дрожащая, продолжавшая стоять на коленях на холодных камнях.

Вдруг сильные руки подхватили меня и резко вздернули на подворачивающиеся ноги. Передо мной возникло лицо Каза.

— Я… я не могу… — прошептала я, так и не сумев закончить предложение.

Я не могу видеть.

Я не могу дойти до дома.

Продолжая удерживать меня за талию, Каз грубо потащил меня прочь. Вокруг шумели люди, шла торговля, и никто, кажется, и не заметил, что я чуть было не погибла. Каз отвел меня в сторону, под укрытие арки, которая вела к реке и мосту Гудмедбридж. Я устала прислонилась к прохладным камням опоры арки и закрыла лицо холодными ладонями, которые, судя по ощущениям, были расцарапаны в кровь.

— Что случилось? — потребовал Каз. — Какого черта ты кинулась под копыта лошади?

— Я не видела ее, — пробормотала я в ладони. Каз, впрочем, все равно разобрал мои слова.

— Не видела? Да она была прямо перед тобой!

Я промолчала.

— Что происходит? Сначала ты отказываешься подделать документ, а теперь пытаешься покончить жизнь самоубийством. Мне некогда заниматься капризными, глупыми девчонками, и уж тем более я не могу сейчас искать другого фальсификатора.

— Да? Ну тогда вали отсюда! — шок почти прошел, хотя меня все еще трясло. Теперь, правда, из-за закипающей ярости. — Не смею задерживать Его Величество, Короля Бочки.

Его глаза сощурились.

— Между прочим, я спас тебе жизнь.

— И что, я теперь у тебя в долгу? Иди к черту, Бреккер. Проваливайте, все вы! Ты и Томас, оба! Достали. Думаете только о себе. Джей, сделай то, сделай это. Забудь об этом, Джей. Семья на первом месте, Джей.

Лицо Каза, не выражающее ничего, кроме легкого раздражения, еще сильнее взбесило меня. Не понимая, зачем, я резко протянула руку, стремясь коснуться его щеки, одного из немногих кусков открытой кожи, не спрятанной за тяжелым пальто или кожаными перчатками. Он увернулся от моего движения.

— Почему ты все время носишь перчатки? — напала я на него. Мне хотелось выбить его из равновесия, получить хоть какую-то реакцию, хоть какую-то подсказку о его прошлом, о нем… — Ты никогда их не снимаешь. И избегаешь прикосновений. Почему?

Он не ответил.

— Прекрасно. Спасибо, что поделился со мной. А теперь, сделай мне одолжение — оставь меня в покое.

На секунду я подумала, что сейчас он ударит меня. Но вместо этого он развернулся и похромал к выходу из арки. В конце концов, я потеряла его из виду.

Я взвыла от отчаяния, и голова загудела в ответ. Я снова зажмурилась и нажала пальцами на виски, надеясь, что боль уменьшится. Ярость прошла так же внезапно, как и появилась. С опозданием я поняла, что вряд ли смогу вернуться домой без помощи Каза.

Слева от меня послышались шаги. Кто-то приближался ко мне. Я подняла глаза и с удивлением увидела Каза. Он протягивал мне шерстяную шаль, одну из тех, что обычно продают на улице.

— У тебя шок, — вот и все, что он сказал.

Когда я не пошевелилась, чтобы взять его, Каз потянулся и накинул шаль мне на плечи.

— Неподалеку есть один из наших конспиративных домов. Можем переждать там дождь.

Только сейчас я услышала звон капель о камни снаружи. Продавцы, должно быть, прячут товар и перебираются в помещения. Казу ничего не стоило стянуть эту шаль. Со стороны моста донесся раскатистый гром.

Я кивнула и последовала за Казом обратно на площадь.

***

Я сидела на стуле и смотрела на пол, слушая, как с волос капает вода. Кап. Кап. Кап.

В какой-то момент Каз набросил мне на плечи свое пальто, но я все еще дрожала. Он подал мне стакан с водой. «Вот так забота, — вяло подумала я, — Не к добру.»

— Что ты имела в виду, когда сказала, что не видела лошадь?

Я неопределенно повела плечом.

— Скажу, если ответишь, почему носишь перчатки.

На самом деле, мне уже было все равно, почему он их носит, но мне надоело, что он знает обо мне практически все — если вообще не все — а я о нем ровным счётом ничего. Меня сжигало изнутри чувство несправедливости и одиночества.

Я хотела сказать ему какую-нибудь гадость, но когда я открыла рот, из меня полилась правда. Так бывает, когда скрываешь слишком многое, а потом чудом избегаешь встречи с копытами лошади. Ложь угнетает, превращает твою жизнь в кошмар и наконец, когда ты устаешь, правда вырывается наружу.