— Замолчи, — перебила гриффиндорка и слабо дернула за его штанину.

Она чувствовала себя неуверенно, практически обнаженная под практически одетым Малфоем, и, если честно, испытывала неподдельное любопытство.

Возможно, это поможет ей разобраться. Вдруг дело действительно только в физическом влечении? Если так, они оба избавятся от столь затруднительной ситуации и завтра же разойдутся как в море корабли, а сейчас Гермиона намеревалась проверить свою теорию.

Брюки Драко отправились вслед за остальной одеждой.

Она не успела обрадоваться этому в полной мере, поскольку он быстрыми движениями согнул её ноги в коленях и вдруг коснулся губами внутренней стороны бедра.

Девушка едва не вскрикнула от неожиданности и резко накатившего стыда.

— Малфой, подожди, — судорожно прошептала Гермиона, но он протиснулся сквозь разведенные колени и оказался на одном уровне с лицом гриффиндорки.

Зрительный контакт успокаивал — Грейнджер знала, что он не изучает её полуголое тело и неловкость медленно проходила, однако это не отменяло того факта, что от столь близкого нахождения парня сердце пропускало удары.

— Малфой, я не…

Гермиона давится собственными словами, когда Малфой вдруг касается её сквозь оставшийся элемент одежды. Прижимается и тут же ослабляет давление пальцев. Дразнит, а Гермиона задыхается.

— Ты мокрая, Грейнджер, — его шепот разливается возле самого уха и она ахает, вопреки стыду до хруста в позвоночнике выгибаясь навстречу его пальцам, которые проникли под белье, но даже не касаются, а тянут за края и стягивают его вниз до голеней.

Ей приходится дернуть ногой, чтобы скинуть ткань.

Слова Малфоя продолжают эхом звучать в черепной коробке. В любой другой ситуации Гермиона врезала бы ему за столь пошлые высказывания, но сложно представить эту самую «другую ситуацию», при которой подобный расклад повторится.

— Каково это, знать, что возбудилась от слизеринца? — а он все продолжает, возвращаясь к уху девушки и нашептывая заставляющие лицо полыхать слова.

Он практически лежит на Гермионе, и она благодарит всех богов за то, что с такого положение рассмотреть её тело практически невозможно.

И тем не менее эрекция Малфоя очень однозначно вжимается в её бедро.

— Прекрати, иначе… — выдыхает Грейнджер, но закончить предложение так и не удается, потому что пальцы Драко опускаются ниже по животу.

Она чувствует его губы у своей щеки, но взгляд устремляет в потолок, пытается избавиться от звезд перед глазами, когда пальцы Малфоя касаются клитора, массируют нежную плоть. Впервые за вечер с её губ срывается настолько громкий стон. Впервые в жизни.

И Малфой, кажется, более чем удовлетворен её реакцией, потому что ускоряет движения пальцев, замирая лишь для того, чтобы вынудить Гермиону стыдливо приподнять бедра в поисках его пальцев.

Её сердце выскакивает из груди, щеки (или все тело?) пылают огнем, и, Мерлин, она слышит похабные звуки скольжения, но ощущения вынуждают закатывать глаза, поэтому девушка и не думает просить Драко останавливаться.

Но он сам замирает, перемещая пальцы ко входу. Гриффиндорка резко вздрагивает под его прикосновениями, пальцами впиваясь в плечи. Её ногти недостаточно длинные, чтобы оставить царапины, но синяки, вероятно, будут.

— Малфой, я не… — Гермиона предпринимает вторую попытку закончить то, что уже пыталась сказать. Его почерневшие глаза перемещаются к лицу девушки и внимательно вглядываются в ответ. — Я еще… У меня не было никого, — голос переходит на шепот к концу предложение, хотя Гермиона не понимает, какого черта смущается.

Драко выглядит удивленным. То есть действительно удивленным. Грейнджер не уверена, что когда-либо видела подобные эмоции на его лице.

— Разве ты не встречалась с Уизли? — при звуке его имени на челюсти парня играют желваки.

— Да, но мы не… Мерлин… — Гермиона крепко жмурится и откидывает голову назад, когда пальцы Малфоя слегка надавливают.

Он выжидает несколько секунд, но девушка лишь оставляет короткий поцелуй на его губах, и Драко вводит один палец.

Из горла вырывается приглушенный хрип. Грейнджер крепче стискивает плечи Малфоя и одновременно с этим пытается различить эмоции на его лице, но от новых ощущений искры пляшут перед глазами, а дышать приходится с усилием. Она не может сосредоточиться ни на чем, кроме его пальцев в ней.

По расфокусированному взгляду Гермионы Драко оценивает её состояние и только радуется тому, что девчонка едва ли может разглядеть его испытывающий взгляд и быстро вздымающуюся грудь. Она дышит глубоко и прерывисто, а у Малфоя сносит башку от этих звуков, отзывающихся давлением в паху.

Жар и влага под его пальцами вызывают звон колоколов в голове.

— Собери свое гриффиндорское мужество и говори со мной, — шепчет парень, едва касаясь распахнутых губ Гермионы. Вероятно, это лишь помутнит её разум сильнее, но он не может остановиться. — Ты должна говорить, Грейнджер, — потому что он никогда не имел дела с девственницами.

Малфой осознает необходимую осторожность, но, черт, сдерживаться — практически невозможно, и он не уверен, что напористостью не приведет девушку в ужас.

Он ускоряет движения, а большим пальцем надавливает на самую чувствительную точку.

Гермиона вновь задыхается, и у Драко плывет перед глазами. Каким образом она делает это с ним? Ничего не говоря, не целуя, да и в принципе практически не касаясь его тела, вызывает стадо мурашек и прерывистое дыхание одними шумными вздохами.

— Говори.

Он, в принципе, и сам все видит, но Малфою мало. Он хочет услышать.

Одна рука гриффиндорки отрывается от его плеча и плавно перемещается на затылок. Путается в волосах, оттягивает их, когда его движения замедляются и снова ускоряются, и видит, каких усилий Грейнджер стоит взглянуть ему в глаза.

— Так… — её голос срывается. Девушка тянет Малфоя на себя и выдыхает возле самых губ: — Так нормально.

Слизеринец ухмыляется в поцелуй. Она не может сосредоточиться и они постоянно прерывают его — Гермионе катастрофически не хватает воздуха и приходится отрываться от губ Малфоя для того, чтобы к черту не задохнуться.

Его вторая рука касается её шеи, вырисовывает какие-то узоры, и где-то на задворках сознания Грейнджер осознает, что он, вероятно, обводит пальцами оставленные собой же следы.

— «Нормально»?

Малфой дразнит — Гермиона осознает это сразу же, но возмутиться не находит сил. Второй палец проникает внутрь и девушка успевает то ли ахнуть, то ли простонать, широко раскрытыми глазами уставившись в потолок.

Драко и сам не уверен, как расценивать этот звук, и на секунду замирает, пытаясь увидеть что-то на лице Гермионы. Ей неприятно? Больно? Но девчонка выгибает спину и дергает Малфоя на себя, хотя явно не в состоянии поцеловать его.

— Хорошо, — исправляется. Жалобно, едва различимо, но Малфою достаточно.

Тихий смешок разносится по комнате, и парень видит, как капризно хмурится лицо Грейнджер, но если и планировала прокомментировать его усмешку, то сделать этого не успела: Малфою нравится её шея, а положение гриффиндорки более чем располагает, чтобы он вновь приник к ней губами.

Гермиона неосознанно сжимается внутри. Вокруг его пальцев.

Сквозь стиснутые зубы Малфой рычит, утыкаясь лицом во впадину на шее Грейнджер, а она выгибается навстречу движениям, запрокидывает голову, а потому Драко слышит то, чего так долго ждал, но, черт, лучше бы не слышал, потому что никакие молитвы не помогут восстановить внутренний контроль.

Гермиона снова стонет.

Крепче сжимает блондинистые волосы и жмурится так крепко, словно таким образом может избежать неловкости.

Его движения похожи на пытку. Распаляют, но через минуту внезапно замедляются, словно подталкивают Гермиону возмутиться, и все начинается сначала.

Она не осознает, откуда берутся силы, когда дрожащими пальцами прочерчивает дорожку по груди слизеринца ниже, к пупку и, наконец, до чертовой резинки чертовых боксеров. На этот раз Малфой не останавливает (хотя девушка более чем уверена, что он не в состоянии толком осознать, что она творит — глухо дышит ей в шею, теряясь в ощущениях). Поддевает пальцем белье, пытается опустить, но в таком положении это практически невозможно, и Гермиона машинально дергается.