На самом деле она не была уверена, что действительно в порядке. Физически, конечно, Гермиона совершенно не пострадала, но, отойдя от шока, когда наслаждение от раздраженного и шокированного лица Малфоя испарилось, ей вдруг стало еще более тревожно, чем утром.

И хотя гриффиндорка тщательно замаскировала свое беспокойство, была более чем уверена, что Драко так просто эту ситуацию не оставит — его следующий шаг оставался загадкой. Гермиона больше всего ненавидела такой типаж людей: их поведение невозможно предугадать, все действия кажутся спонтанными, совершенными на эмоциях, отчего подготовиться к последствиям сложнее в тысячу раз, если вообще возможно. Психи, одним словом. И Малфой явно их предводитель.

Поэтому Гермиона решила, что будет наготове, пока слизеринец что-нибудь не предпримет. А он обязательно предпримет.

— Как ты себя чувствуешь? — Рон отрывается от своего занятия, приветствуя друзей улыбкой. Грейнджер только сейчас замечает, что он складывает больничную одежду и оставляет её на краю кровати.

— Мадам Помфри сказала, что я могу быть свободен.

— Если твоя мама узнает, что ты был в больничном крыле из-за…

— Гермиона, прекрати, — Уизли закатывает глаза, но выглядит довольным. Неужели скучал по ворчанию подруги?

— Радуешься тому, что пропустил уроки? — девушка вскидывает брови, скрестив руки на груди. Хочет выглядеть недовольной, но радуется тому, что Рону не понадобилось много времени на восстановление, а значит, ничего серьезного не произошло.

— Конечно. Такая выпала возможность зелья пропустить. Произошло что-то интересное?

Гарри уж было открыл рот, чтобы ответить, но Гермиона решила взять все в свои руки:

— Только то, что Снейп в очередной раз снял с Гриффиндора баллы, — это даже не ложь.

Рон фыркает, бросая что-то вроде «ничего нового», и друзья сообщают Мадам Помфри, что уходят. Замечает, как Гарри борется с желанием попросить женщину осмотреть Гермиону (что с вероятностью 99,9% было его изначальной целью), но она быстро хватает друга за предплечье и уволакивает в коридор вслед за Роном.

В этот раз Гермиона также проводит в гостиной Гриффиндора весь вечер: им удается связаться с близнецами Уизли через камин и практический все семикурсники собираются в кучу, чтобы послушать рассказ Рона о том, как он отвратительно чувствовал себя утром из-за конфет. Фреду и Джорджу это кажется потрясающе забавным. Хотя Гермиона порицает продажу потенциально вредных конфет, её мало кто слушает.

Чуть позже, попрощавшись с Уизли, разговор медленно перетекает к теме квиддича, а девушка быстренько занимает стол в дальнем углу комнаты, чтобы сделать домашнее задание, которое, вообще-то нужно сдать только на следующей неделе, но возвращаться в Башню старост ей совсем не хочется, как и слушать о последнем матче Пушек Педдл.

Макгонагалл задала небольшой (по меркам Гермионы) доклад, но тема оказалась куда интереснее, чем можно было подумать изначально.

Остается дописать последний абзац с выводами, когда на плечо аккуратно опускается чья-то рука и Грейнджер против собственной воли вздрагивает.

— Гермиона, уже половина двенадцатого, — мягкий голос Джинни, в котором, однако, звучит слабая, беззлобная насмешка.

— Сколько?! — взглядом находит настенные часы, чтобы убедиться — подруга не врет. — Черт, тебе нужно было привести меня в чувство еще полтора часа назад.

— Мы только начали расходиться, — Уизли-младшая кивает куда-то за свое плечо, и Гермиона, проследив за её взглядом, замечает Симуса, Дина и Рона с Гарри, которые убирают волшебные шахматы со стола. — Не хочешь остаться на ночь?

Да, очень.

— Нет, нужно вещи разобрать. Вчера я… — замолкает, покачав головой. — В общем, мне нужно вернуться в Башню.

Джинни покорно кивает.

Увы, это правда: ей не удалось заняться этим вчера, поскольку… В общем, выходить из комнаты после того инцидента Гермиона не решилась, а оставлять чемодан в гостиной больше нельзя — мало ли, что Малфой учудит? Не хочется обнаружить свои вещи выброшенными из окна, хотя, если честно, она сильно сомневалась, что даже при желании сотворить нечто подобное, Драко не побрезгует касаться её чемодана.

Фыркает своим мыслям, собирая пергаменты обратно в сумку. И, прощаясь с друзьями, направляется в Башню старост. По привычке старается передвигаться тихо, хотя с новой должностью Филч не сможет ничего сделать, кроме как с недовольством пробормотать несколько недовольных фраз.

— Новое начало, — на секунду девушка улыбается воспоминаниям о том, какое радостное возбуждение испытывала, выбирая новый пароль.

Во-первых, считала это честью, а во-вторых, отличной возможностью насолить Малфою. Ей практически удается по памяти восстановить то пьянящее чувство, но радости не суждено длиться долго.

Зрение, не привыкшее к темноте, успевает засечь какое-то движение в углу комнаты, но единственного источника света — огня в камине, — оказывается недостаточно, чтобы разглядеть что-то конкретное. А потом становится поздно, потому что запястье Гермионы оказывается в тисках, а ко рту прижимается холодная ладонь. Девушку грубо впечатывают в стену. Позвоночником ощущает кирпичную кладку стены и кривится.

— Твои шаги были слышны еще в коридоре, Грейнджер, — шипит Малфой, и ей совсем не нравится то, чем пропитан его голос. Яд, похлеще чем у Василиска.

В другой ситуации можно было бы возмутиться: если бы она действительно передвигалась так шумно, то была бы убита еще в прошлом году и не стояла бы сейчас перед ним. Но Гермиона приходит к выводу, что в данный момент комментарии излишни.

Его рука медленно отрывается от рта девушки. Гриффиндорка прикидывает, что вот он — её шанс, но стоит лишь слабо дернуться и ладонь оказывается на её шее. Уверена, он чувствует, как тяжело она сглотнула.

Палочка осталась в кармане мантии. До него не дотянуться без привлечения внимания, а если Драко заметит, то и этот путь к отступлению будет отрезан.

Гермиона старается игнорировать бегущие по спине и рукам мурашки из-за его холодных пальцев, впивающихся в кожу. Думай, думай, думай.

Почему его руки такие холодные?

Не об этом думай, мать твою!

— Отпусти, придурок, — отвечает грубо. Под стать ему.

Глаза тем временем привыкают к темноте и девушка ужасается от того, насколько близко оказывается слизеринец и в какую безысходную ситуацию попала сама.

Дергается, скорее из вредности, поскольку сразу за её действием следует его — ответное. Продолжает сжимать шею (ей не удается оценить, следует ли за этим боль — кожа, кажется, немеет от холода его прикосновений), большим пальцем надавливая снизу на подбородок так, чтобы гриффиндорка подняла голову.

Их взгляды пересекаются и, Гермиона может поклясться, он получает удовольствие от издевательства над ней. Это не то чтобы становится сюрпризом.

Все же Грейнджер удается немного опустить взгляд и заметить — Малфой в пижаме. Стандартная рубашка и штаны серого цвета. Неужели он отложил свой царский сон, чтобы отомстить за… За что? Вчерашнее или сегодняшнее? Практически ухмыляется своим мыслям. Они выводят друг друга из себя каждый день.

— Хотела унизить меня? — злобная усмешка отражается на его бледном лице. Гермиона хочет поинтересоваться, что он имеет в виду, поскольку наказание назначил Снейп и она не имеет к этому абсолютно никакого отношения, но решает, что разбираться в смысле слов Малфоя, как и в его логике, ей абсолютно не интересно.

— Нельзя унизить тебя больше, чем ты уже унизил себя сам.

Даже не жалеет о том, что сказала, хотя хватка Драко после данной реплики усиливается и теперь девушка может оценить, что да, за этим действием все же следует боль.

— Завались, Грейнджер, — он снова переходит на рык. Это какие-то стадии раздражения? Если так, то Малфой явно на грани. На грани убийства, судя по всему.

Ей приходится следить за движением его губ, чтобы разбирать слова — удары сердца подавляют любой звук извне. Приказывает ему успокоиться, но, увы, это так не работает.