— Ты! — Драко дергает от неожиданности. Громкое восклицание и топот девушки явно напугали его. — Абсолютный… — Гермиона не замечает, как декоративная подушка оказывается в её руках и летит в Малфоя. — Невыносимый… — под руку попадается вторая, так же быстро достигая цели. — Негодяй!

Малфой, до этого пребывавший в легком недоумении от подобного приема, опомнился после второго «снаряда», так что третьей подушке было суждено отскочить на пол — он отшвырнул её рукой, поднимаясь с места.

Гермиона предполагала, что он отреагирует… Как-то, но точно не ухмылкой! Это его выражение лица лишь раззадоривает сильнее, а слизеринец, кажется, полностью удовлетворен представшей перед ним картиной: запыхавшаяся, с растрепанными волосами и адским блеском в глазах Гермиона, готовая вцепиться в него ногтями.

— Какого дьявола ты улыбаешься?! Ты… Ты мог слететь… Мог упасть! Не смешно, Малфой! — он практически смеется над ней, и Гермиона окончательно выходит из себя. — Думаешь, бессмертный? Или…

— Мерлин, Грейнджер, это называется «Кувырок ленивца».

— Чего? — она хмурится, понижая тон.

— Квиддичный прием, — поясняет Драко, с насмешкой изучая скептично настроенную собеседницу.

Гермиона не уверена, издевается Малфой или говорит правду: название кажется знакомым, Гарри и Рон могли обсуждать что-то подобное, но когда она прислушивалась ко всем этим названиям? Но если то, что произошло на поле — не случайность, и Драко просто выполнял маневр, выходит, она…

— Ты все равно мог упасть, — раздраженно пыхтит девушка, из упрямства и неловкости не решаясь отступить.

Малфой только прокашливается, скрывая рвущийся смех. Он запускает руку в карман мантии, а через секунду на его ладони трепыхается золотой мячик с белыми крыльями. Гермиона даже думать не хочет, как ему удалось уговорить мадам Трюк отдать снитч. Впрочем, у Гарри ведь есть снитч с его первой игры?

— Удача Поттера подошла к концу.

Лишь бы и наша удача не последовала за ней.

— Поздравляю с победой, — она улыбается краем губ, аккуратно касаясь мяча пальцем.

— Отпразднуем, когда закончим… — он дергает головой, а Гермиона кивает в ответ. Она и так все понимает.

Сегодня им точно не до вечеринок и распития огневиски. Что ж, победа Слизерина — неплохой расклад. По крайней мере, теперь Малфой в куда лучшем расположении духа, чем все предыдущие дни. Хорошего настроя им сейчас явно не хватает.

— Мне нужно поговорить с Гарри и Роном, — шепчет Гермиона, не отводя взгляд от мячика. Только теперь для того, чтобы не встречаться взглядом с Драко. Правда она все равно замечает, как хмурится его лицо.

— Собираешься объясняться перед ними? — и почему это звучит так… неправильно.

Девушка пожимает плечами.

— Нет. То есть, разумеется, кое-что объяснить придется, но… — она поднимает глаза на Малфоя. — Я должна поставить их в известность.

Драко кивает и Гермиона, обходя его, ненадолго останавливается.

— Ты… подождешь меня здесь?

Сердце вдруг начинает быстро колотиться, вынося грудную клетку изнутри. Грейнджер ждет его ответ.

Вопрос прозвучал абсолютно невинно, но… они словно имеют в виду что-то совершенно другое. Что-то, означающее нечто большее.

— Да.

***

Гермиона топчется у входа в гриффиндорскую башню несколько минут. За шаг до того, как желание сбежать и перенести разговор на потом возобладает, портрет вдруг распахивается и в проходе появляется взволнованное лицо Джинни. Она не сразу замечает Грейнджер и чуть не врезается в неё, глядя лишь под ноги.

— Мерлин! — восклицает Уизли, когда наконец поднимает глаза. — Гермиона! — чуть тише добавляет она, воровато оглядываясь. И взгляд этот не сулит ничего хорошего. — Ты не должна здесь быть…

— Все настолько плохо?

Из Башни не доносится ни звука, что не удивительно — сегодня победу празднует другой факультет. Но тишина действует оглушающе. Атмосфера кажется зловещей.

— Не то чтобы… Просто Гарри… удивлен, — Гермиона видит, как усердно подруга сглаживает углы. — Рон зол. На Малфоя, не на тебя, — поспешно добавляет она.

— Этого следовало ожидать, и все же я хотела бы поговорить с ними именно сегодня…

— Это правда не лучшая…

Но не успевает Джинни договорить, как из приоткрытого прохода за её спиной высовывается еще одна рыжая голова. Гермиону словно бьют под дых — они с Роном смотрят друг на друга долгую минуту, пока парень не выскакивает в коридор.

Грейнджер предполагала, что в худшем случае Рон накричит на неё, отчитает, но он… Он смотрит практически с надеждой, и это пугает. Она догадывается, о чем хочет спросить друг, и желанного для него ответа у неё определенно нет.

— Гермиона, — лицо Рона все еще покрыто красными пятнами после физической нагрузки. Или всплеска ярости. — Скажи мне, что это была шутка. Ты проспорила? Малфой заставил тебя?

— Рон…

— Вы… Ты и он… — Уизли машет руками, не находя слов, и Гермиона видит, каких усилий ему стоит не выйти из себя.

— Рон, нет…

— Нет, — повторяет он, только в отличие от мягкого тона Грейнджер его собственный звучит напряженно. Неверяще. — Ты и хорёк не можете…

Его лицо кривится от отвращения — очевидно, Рон вспоминает сцену в Большом зале. Гермиона даже не может винить его. Еще несколько месяцев назад у неё была бы приблизительно такая же реакция.

— И это… нормально? — губы парня изгибаются в презрительной усмешке. — Тебе не противно, Гермиона?

— Рон, — безуспешная попытка Джинни успокоить брата.

— Не веди себя так, будто считаешь, что всё хорошо и ничего удивительного не происходит! — он всплескивает руками, теперь уже глядя на сестру. Вдруг глаза Рона сощуриваются, будто от внезапно пришедшей мысли. — Если только для тебя действительно не происходит ничего удивительного.

Уизли-младшая пытается что-то сказать, но слова не идут слишком долго, а Рон быстро анализирует причину:

— Ты знала, — обвиняющим тоном заявляет он.

Джинни пытается перехватить руку брата, с сочувствием поочередно глядя на них двоих, но парень дергает плечом, избавляясь от её хватки, и стремительно обходит Гермиону, громко топая по коридору.

— Я поговорю с ним, — извиняющимся тоном шепчет Джинни.

Грейнджер кивает, но подруга уже уносится вслед за Роном и не видит этого.

Гриффиндорка не удивлена подобной реакции, но и радости не испытывает. Возможно, если сегодня им с Малфоем и Пэнси удастся что-либо выяснить и когда друзья слегка придут в себя, Гермиона сможет предоставить им двоим чуть больше информации? Они бы взглянули на Драко по-другому. Им бы пришлось.

Взгляд падает на открытый проход в гриффиндорскую башню. Девушка делает неуверенный шаг внутрь, позволяя картине захлопнуться за спиной.

Гостиная пустует. Никакого веселого гомона, носящихся старшекурсников и восхищенных детей, пустых стаканов от сливочного пива, плакатов с поздравлениями и… никакой радости. Должно быть, за столько лет гриффиндорцы отвыкли не праздновать победу. Гермиона печально вздыхает, вспоминая прошлое, но одинокая фигура в углу гостиной, изначально показавшейся пустой, привлекает её внимание.

Грейнджер на мгновение забывает, как дышать — сердце часто бьется от волнения, мозг лихорадочно пытается вспомнить выстроенную по дороге речь (если те жалкие несколько предложений можно назвать речью).

Гарри сидит в кресле. Взгляд устремлен в противоположную стену и парень, кажется, вовсе не замечает вошедшую Гермиону.

Тихо, словно боясь спугнуть его, она проходит вглубь комнаты и усаживается рядом.

— Гарри…

Он не вздрагивает, хотя глядит в ответ с явным удивлением. Похоже, он и вправду не заметил её появления. Грейнджер ловит себя на мысли, что уж лучше бы Поттер кричал и ругался — тогда она имела бы возможность защищаться, сейчас же девушка понятия не имеет, как следует себя вести.

— Гермиона, — сейчас его взгляд так похож на взгляд Рона, что внутри отзывается боль. Надежда, будто им все только привиделось. — Ты можешь объяснить… объяснить, что было перед матчем? В Большом зале, вы… — он запинается, а Гермионе так тяжело видеть друга в таком состоянии.