— Что ты задумала, Грейнджер? — шепчет Малфой.

Всю дорогу она так крепко стискивала ручки сумки, что костяшки пальцев побелели. Напряженный взгляд не отрывается от дороги, но Гермиона чувствует, как Драко изучает её побледневшее лицо.

— О чем ты?

О, она отлично понимает, о чем.

— Грейнджер…

Но они уже подходят к огромным распахнутым дверям Большого зала и гриффиндорка замирает. Делает глубокий вдох, прежде чем кивнуть в сторону слизеринских столов.

— Иди первый.

Он хочет сказать что-то еще, пристально изучает напряженную позу девушки, но она качает головой, мысленно прося Малфоя просто подчиниться. И он делает это — сжимает зубы, разворачивается, и двигается в направлении Тео и Блейза, уже занявших места за столом.

Гермиона считает до трех.

Всего три секунды, за которые её желудок делает крутое сальто, вызывая тошноту, а перед глазами от страха начинают плясать темные пятна. Мерлин, она даже не уверена, чего конкретно боится! И хотя причин для переживаний на самом деле очень много, головой Грейнджер понимает, что и половина из них не стоит внимания.

И все же нервы никуда не деваются.

Три секунды.

Три метра, на которые отошел Малфой.

Гермиона не слышит гула голосов переговаривающихся студентов, не слышит стука собственных шагов — в ушах шумит пульс, сосредоточиться на счете ударов сердца нереально, уж слишком быстро оно колотится.

Краем глаза Грейнджер замечает, как приподнимается со скамьи Джинни, махнув рукой, как бы подзывая её, но Гермиона не поворачивает головы в сторону подруги, только мысленно подчеркивает, что Гарри и Рон тоже должны быть здесь — настраиваются перед матчем. Как и большая часть студентов — они с Малфоем пришли к середине завтрака.

Хорошо. Отлично.

На секунду кажется, что сейчас она потеряет сознание — тело обдает резким жаром. Гермиона делает глубокий вдох, не реагируя на то, как поднимаются головы слизеринцев, когда её пальцы сжимаются вокруг запястья Малфоя, останавливая в каких-то четырех-пяти метрах от стола.

Не думай.

Но она и не может.

— Грейнджер? Ты…

Гермиона устанавливает зрительный контакт всего на мгновение. Малфой едва ли понимает, что происходит, но взгляда его серых глаз достаточно, чтобы девушка почувствовала опору за спиной.

Грейнджер приподнимается на носочках, ладони обхватывают его лицо, и она крепко зажмуривается. Все хорошо.

Их губы встречаются.

В ушах все еще стучит пульс. Тело горит огнем.

Но Малфой всегда держит её.

Его руки вовремя обхватывают талию девушки — ноги начинают подгибаться. Он не отпустит Гермиону.

Она знает это, он знает это.

А вместе с ними и переполненный учениками Большой зал.

========== Глава 30. ==========

— Неприемлемо! Вы же старосты!

Макгонагалл сверлит их возмущенным взглядом, уже в третий раз обходя кабинет директора по кругу. Её мантия развевается от резких движений, так напоминая манеру походки Снейпа, который сохраняет полное спокойствие, со скрещенными на груди руками стоя возле широкого письменного стола.

Гермиона и Драко, как провинившиеся дети, стоят посередине комнаты, но только гриффиндорка выглядит смущенной. Возможно, потому что именно она и повинна в сложившейся ситуации, а может, Малфой априори не умеет чувствовать себя виноватым и испытывать неловкость. И тем не менее в этот раз его присутствие не успокаивает Гермиону.

— Пресловутая гриффиндорская несдержанность, — едко бросает Снейп.

Грейнджер опускает голову еще ниже, не находя сил даже взглянуть на деканов.

В своем распрекрасном плане она упустила маленькую, но весьма значительную деталь — присутствие учителей в Большом зале. Гермиона ясно понимала, что искоренить слухи невозможно, но их можно направить в другое русло. Это, собственно, она и сделала — нужен был настолько мощный отвлекающий фактор, чтобы про Пэнси и её родителей в школе и думать забыли. Грейнджер предоставила этот фактор. Едва ли ближайшие несколько недель, а то и больше, кого-то будут интересовать Паркинсоны, когда появились новые жертвы для перемывания косточек.

И хотя Гермиона предполагала, что Малфой будет не в восторге от того, что она сделала, слизеринец оставался необычно тихим до самого момента появления Снейпа и Макгонагалл в зале рядом с ними. А потом их под конвоем из двух деканов увели в кабинет директора и уже добрых десять минут отчитывают.

— Профессор, вы уверены, что то, чем занимались мы — неприемлемо? По-моему, в нашей школе игнорировались куда более неприемлемые…

Гермиона живо пихает Малфоя локтем под ребра, шипя сквозь зубы:

— Молчи!

Макгонагалл выглядит не столь рассерженной, сколь сконфуженной. Подобное поведение, да еще и старост школы, для неё недопустимо, о чем женщина уже четырежды не поленилась им сообщить. Снейп же выглядит так, словно его нахождение здесь вынужденно, и если бы не возможность наблюдать за позором Золотой девочки, духу его бы здесь не было.

Гермиона предпочитает провалиться сквозь землю.

— Простите, профессор, — дежурная фраза, следующая во время каждой паузы после очередной тирады Минервы, звучащая тем не менее искренне.

Гермионе действительно жаль, что они стали свидетелями той сцены, инициатором которой она была, но совершенно не жаль, что сцена эта состоялась. Сопровождающий их уход из Большого зала гул разговоров свидетельствовал о том, что план удался, а о большем Грейнджер и просить не смела.

Она не отважилась взглянуть в сторону гриффиндорского стола. Говоря в библиотеке о признании, Джинни навряд ли имела в виду то, что произошло сегодня утром, и наверняка ошарашена не меньше, чем Гарри и Рон, хоть и знала о связи Гермионы с Малфоем. Какое счастье, что мальчишки не знают об осведомленности младшей Уизли — извели бы её расспросами!

У Грейнджер скручивает живот от одной мысли о необходимости объясняться перед ними — это один из тех моментов, которого ты жутко боишься, но при этом ждешь его скорейшего наступления, чтобы поскорее пережить весь ужас ситуации и жить дальше. Она еле удерживает себя на месте — успеть бы найти Гарри и Рона до начала матча!

Гермионе стыдно, что они узнали обо всем не напрямую от неё (хотя здесь с какой стороны посмотреть…), но одновременно с этим она чувствует облегчение от того, что всё произошло именно так. Что она сказала бы? «Мы в отношениях»? Едва ли. Отношения между ними, конечно, есть, но вот какие они? Это сложно для понимания даже Гермионе, как же она смогла бы объяснить что-то Гарри и Рону?

Теперь нет нужды начинать этот разговор — он состоится так или иначе, а там… там уже как-нибудь выкрутится.

— Профессор Макгонагалл, — Снейп прерывает начавшуюся было речь об ответственности. — Важность подобного рода бесед неоспорима, но вы не забыли о предстоящем матче?

Гермиона не думала, что ей еще когда-нибудь придется быть благодарной Снейпу, но испытывает она именно это, когда Минерва, спохватившись, еще раз наставляет старост следить не только за поведением учеников, но и за собственным, и выгоняет из кабинета — Малфоя на кухню к домовикам, чтобы он успел перекусить перед игрой, поскольку завтрак закончился несколько минут назад, а Гермиону занимать место на трибунах.

Она за руку утаскивает Драко по винтовой лестнице из кабинета, пока тот не взболтнул еще какую-то провокационную чушь и они не обзавелись дополнительной работой в качестве наказания.

— Макгонагалл права, — выдыхает Гермиона после быстрого спуска по лестнице. Малфой поднимает брови, глядя на неё. — О том, что тебе нужно сходить на кухню — у эльфов всегда куча еды.

Она поглядывает на наручные часы, подсчитывая, сколько свободного времени у них осталось. А точнее — у Малфоя, ему-то предстоит еще переодеться перед матчем. У Гермионы же нет ни шапки-льва, ни каких-либо плакатов (теперь у неё возникают некоторые трудности с определением игрока и команды, за которую необходимо болеть), а потому она может сразу направиться на поле.