— Послушай! — Паркинсон прикрикивает, поскольку Гермиона снова открывает рот, дабы продолжить гневные комментарии. — Вдвоем мы, очевидно, не справляемся, Драко — не глупый парень. Напротив, возможно, на свежую голову он взглянет на ситуацию под тем углом, под которым не смотрим мы. Он уже обо всем знает и его родители в опасности, так что он точно не станет намеренно ухудшать ситуацию. Он нам нужен.
В этом был здравый смысл. Но какой толк от этого признания, если Гермиона слишком упряма, чтобы согласиться?
— Мы отлично справляемся вдвоем. Мы уже столько выяснили, осталось только понять, кто из списка — тот самый, и…
— И как же мы собираемся это понять? — фыркает Пэнси. Она руками упирается в бока, выражая твердость своей позиции.
— А как, по-твоему, Малфой поспособствует ускорению процесса? — задает встречный вопрос Гермиона. — Неужто с ним в комплекте идут ответы на все вопросы?
— Для этого я и предлагаю работать вместе! Мы узнаем, может ли он чем-то помочь, только когда посвятим в детали дела. Откуда тебе знать, может, вместе с ним ответы и придут?
Гермиона громко фыркает, закатывая глаза, и от этого жеста голову простреливает боль. Она стискивает зубы, сдерживая стон, и чешет нос, поскольку новый чих рвется наружу.
Как можно согласиться на такое?!
Грейнджер приложила столько усилий, чтобы и близко не подпускать его к этому делу, оградить от возникшей проблемы, чтобы теперь вот так предложить присоединиться?! Да она, черт возьми, буквально разрушила все, что между ними было, своей ложью, и сейчас Пэнси предлагает раскрыть всю правду?
Гермиона не сделает этого под дулом пистолета — Малфой ни за что не узнает, ради кого она действительно начала это дело.
— Я против.
— И почему же?
Да потому что… Потому что…
Нельзя же признаться, что Грейнджер просто пытается защитить его! Или можно? Мерлин, наверное, она и вправду заболела — в голову лезут совершенно дурацкие мысли. Пусть Паркинсон о чем-то и догадывается, но Гермиона не станет вручать ей признание в странных чувствах к слизеринцу как подарок.
— Ты знаешь, что Малфой злится на меня. Он ни за что не согласится работать вместе, — она практически хвалит себя за находчивость, когда Пэнси взмахивает рукой, словно аргумент Гермионы — просто назойливая муха.
— Для этого я сейчас и беседую с тобой — поговорите и решите уже свои проблемы. На кону жизни его родителей, не думаю, что выбор велик. Но мне не хотелось бы наблюдать ваши перепалки каждый раз, как придется собираться вместе.
Грейнджер распахивает рот, слова возмущения практически срываются с языка, но она так же быстро закрывает его снова. И что прикажете на такое ответить?
Как глупо, она затеяла всю эту канитель с расследование только для того, чтобы обезопасить Малфоя, а теперь сама же позволяет втянуть его в гущу событий. Гермиона предпочла бы избегать этого всеми способами, но, как выяснилось, их в распоряжении не так уж и много.
К тому же крайней нелепо отрицать логику в словах Паркинсон — они обе изрядно вымотались и находятся в тупике, хоть гриффиндорка и старается разубедить себя в этом. И Малфой, в конце концов, тоже присутствовал в поместье Паркинсонов в тот день, когда на Гермиону напали. Быть может, он что-то видел или слышал? В любом случае, от него пользы будет куда больше, чем проблем.
Но есть проблема для Гермионы — теперь она, вероятно, лишится сна, мучаясь от кошмаров, в которых погибают родители Малфоя и тот вместе с ними.
— Ладно, — в конечном итоге выдавливает она.
Пэнси не забывает напомнить о необходимости поговорить с ним, прежде чем двинуться к теплицам, а Гермионе требуется еще несколько минут тишины, чтобы собраться с мыслями.
Не пытается анализировать произошедшее и строить планы на грядущий серьезный диалог, просто дышит.
Грейнджер выбилась из сил.
Ей хочется плакать от безнадеги и несправедливости — в конце концов, неужели они не заслужили провести остаток жизни в спокойствии, без приключений?! Неужели этого не заслужила она?
Гермиона словно возвращается в детство, позволяя жалеть саму себя. Но ей больно и невыносимо плохо, а день ото дня не легче. Отсутствие физических сил не способствует подпитке морального духа, а постоянная щекотка в носу, вызывающая чихание, еще и злит впридачу.
Девушка еле переставляет ноги, добираясь до теплицы, а после и до своего места рядом с Гарри и Роном.
Впервые за семь лет она исписывает только половину пергамента — мозг едва успевает обрабатывать полученную информацию, а профессор Спраут уже торопится приступить к практической части урока. Гермиона благодарит Мерлина за отсутствие насморка — Гарри и Рон и так косятся на периодически чихающую подругу, а если бы еще из носа текла жидкость, они, вероятно, за ноги оттащили бы её в больничное крыло. И все же она обещает себе заглянуть туда после занятий. Самостоятельно, избегая вызвать волнение друзей.
Ей приходится сочинить довольно убедительное оправдание, чтобы выпроводить мальчишек из теплицы первыми: мол, намечается дополнительная самостоятельная работа по травологии, и хорошо бы посоветоваться насчет темы с профессором. Гермионе даже не приходится договаривать до конца — Гарри и Рон отходят от стола уже после слова «дополнительная».
Студенты быстро расходятся, пока Грейнджер намеренно долго копошится в сумке, поскольку сегодня выпала большая удача — Малфой в кои-то веки не вылетел из класса одним из первых.
Он выходит следом за Пэнси (перед этим многозначительно взглянувшей на Гермиону), и та намеревается последовать за ним, выкроить момент и заставить парня поговорить. Она едва отодвигается от стола, когда ноги подгибаются и приходится вцепиться в какую-то бочку, чтобы не свалиться на пол.
Теплица плывет перед глазами и вдруг накатывает тошнота. Гермиона делает медленный вдох, пока внезапно не вспоминает, что с каждой секундой нещадно отдаляется от разговора с Малфоем.
Она стремительно несется к выходу, плечом больно врезавшись в дверной проем, ведь очертания окружающего мира все еще нечеткие. Пульс ускоряется и в боку начинает колоть, хотя Гермиона только заворачивает за угол теплицы, не пробежав даже тридцати метров.
Гриффиндорка оглядывается, — ей почудилась юркнувшая за угол белобрысая макушка, — но поблизости никого. С этой стороны огородов даже студенты редко ходят, с чего бы Малфою идти сюда?
Гермиона разворачивается, намеренная перехватить Драко по дороге в школу, но ей не становится лучше, напротив — мир внезапно кренится, вызывая спазмы в животе и острые удары в висках. Голова трещит, словно кто-то зарядил молотком, и Грейнджер невольно ахает, вцепившись потными ладонями в угол теплицы. Странно, на уроке девушке казалось, будто она замерзает насмерть, так почему же ладони мокрые?
Они скользят по гладкой стеклянной поверхности, а по коленям будто пускают разряды молнии — Гермиона чувствует, что едва удерживается на месте. В этой части огородов еще остались пожухлые листья, хотя точнее было бы выразиться гниющие, так что ноги скользят по влажной земле.
Девушка громко ахает, когда ботинки все же соскальзывают, и она слышит шорох той самой листвы под ногами, но её явно недостаточно, чтобы смягчить падение, и Гермиона здорово прикладывается головой.
Меня найдут.
Мысль мелькает спонтанно, словно гриффиндорка собирается прощаться с жизнью здесь, на холодной земле, слегка усыпанная поднявшимися от падения листьями.
Гарри или Рон.
Шарится рукой вокруг себя, но не может найти палочку — кажется, она выпала из кармана, потому что в мантии её определенно нет.
А может, Джинни.
Гермиона чувствует, как от удара о землю воздух выбило из легких, и отчаянно пытается глубоко вдохнуть. Попытки сопровождаются болью в затылке и девушка морщится.
Они найдут меня.
Глаза пощипывает от слез: то ли боли, то ли досады. Гермиона не может заставить себя пошевелить ногами, чтобы встать, и руки внезапно немеют следом. Она чувствует, как они безвольно валятся на землю, прекращая попытки отыскать палочку, но ничего не может поделать.
