Я — староста школы, Героиня Войны, лучшая ведьма…

Гриффиндорка растерянно моргает.

Луч люмоса освещает пол подземелья, а в дальнем углу… Кроссовок. Грейнджер сыплет проклятиями и клянется избить этой дрянью близнецов Уизли, потому что на стене, прямо около того места, где валяется её находка, прилеплен такой же башмак. Липучки Уизли, очевидно, не такие уж и полезные, раз кто-то решил бросить их здесь! И недостаточно качественные, раз отлепляются от стен и валятся на пол!

Гермиона со злостью пихает их в сумку, уже представляя, как запустит каждой липучкой в рыжие головы, и, громко топая, возвращается обратно. Она готова завернуть за угол и продолжить обход по «основному» коридору, когда со всего маху впечатывается в чью-то широкую грудь.

Грейнджер не сразу осознает, что это просто человек, черт его дери, и сдавленный писк срывается с губ.

Она резко отскакивает назад, едва не повалившись на пол, но её ловко хватают за плечи и удерживают на ногах. Рука с палочкой машинально подскакивает вверх и вот уже кончик древка вжимается в серебристо-зеленый галстук.

— Грейнджер, у меня дежавю, — неприкрытая насмешка в мужском голосе слегка приводит в чувство. Гермиона усиленно моргает, избавляясь от скопившейся в глазах влаги. Её сердце все еще неимоверно сильно стучит, когда ноги делают шаг назад. — Только, помнится, в прошлый раз палочкой ты не угрожала.

Теодор Нотт замирает в шаге от неё, запустив руки в карманы брюк, адски напоминая малфоевскую позу. Насмешливо выгнутые брови, смеющийся взгляд. Грейнджер делает глубокий вдох. Всего лишь Нотт.

Она опускает палочку. Теперь свет бьет под ноги.

— Прости.

Её брови неконтролируемо хмурятся от удивления: она только что извинилась перед слизеринцем? Звучит крайне непривычно, хотя и есть за что.

А вот Тео, кажется, абсолютно плевать на странность ситуации. Махнув рукой, он окидывает девушку быстрым взглядом, словно убеждаясь, что с ней все в порядке, и улыбается. А у Гермионы ёкает сердце — кажется, про его отца говорила Пэнси?

— Чего шляешься здесь в такое время?

— У меня дежурство. Патрулирую.

На секунду выражение его лица меняется, парень выглядит задумчивым и, кажется, чем-то недовольным, но вскоре снова становится беззаботно-пофигистичным, словно ничего и не произошло. Девушке остается только гадать, что таится в недрах его сознания. Впрочем, у неё достаточно проблем и со своей головой.

— Тогда удачи, — он коротко кивает на прощание, прежде чем двинуться дальше по коридору. Гермиона подмечает отсутствие палочки в его руках — слизеринцы потрясающе ориентируются в коридорах подземелья и без люмоса, им достаточно того зловещего света факелов, что тускло горят вдоль стен.

Ей потребовалось еще десять минут, чтобы бегло осмотреться, и ни разу за эти десять минут сердце не прекратило шумно биться в груди. Она не может успокоиться до того момента, пока не оказывается на ведущей прочь лестнице, и поднимается быстрее, чем положено правилами безопасности.

Острый слух подмечает посторонний шум — похоже на шаги, — и Гермиона стремительно оборачивается, на этот раз уверенная, что это точно не липучки Уизли. Она останавливается у основания лестницы, наконец покинув мрачные подземелья, и светит вниз. В пустоту.

Никого. Просто… пустота.

Гермиона ускоряется.

***

Четверг начался на редкость паршиво.

Причиной пробуждения стал дискомфорт в носу — Гермиона громко чихнула, дернувшись на кровати. И тут же, окончательно вынырнув из сна, со стоном отчаяния перекатилась на другой бок в тщетной попытке вернуться в мир грез. Она уже чувствовала слабость и краем сознания понимала её причину, но все же старательно отгоняла догадки прочь.

Живоглот с шипением плюхнулся на кровать рядом. Грейнджер приоткрыла один глаз, проследив за взглядом кота, и обнаружила смятую мантию на полу — на неё-то животное и шипело. Девушка оглянула себя, с удивлением обнаружив, что на ней все еще школьная форма — и как это она забыла переодеться вчера?

Гермиона не помнила, как заснула, но отсутствие одеяла и пижамы указывает на то, что она рухнула без сил, как только переступила порог комнаты.

Тело ломило, и девушке стоило немалых усилий выпрямиться на кровати. Она тут же чихнула, едва успев прикрыть ладонью рот. Брожение по подземельям дало свои плоды — Гермионе следовало беспокоиться не о возможных опасностях, таящихся в коридорах, а о собственном здоровье. Но она, конечно же, предпочла вспомнить всевозможные фильмы ужасов, нежели стандартное согревающее заклинание. И вот — результат налицо.

В прямом смысле этого слова — Гермиона ужаснулась своему отражению. Впрочем, оно не то чтобы стало хуже, чем было, но Джинни с Гарри и Роном и так в шаге от того, чтобы контролировать подругу круглосуточно, и явно болезненный блеск глаз сделает только хуже.

Ей удалось привести в порядок волосы и мятую форму, но гриффиндорка на редкость равнодушно отнеслась к маскировке бледности кожи и синяков под глазами — она могла бы использовать парочку заклинаний, но уже после сбора пушистой гривы в хвост сил осталось совсем немного.

Гермиона плохо помнила, как плелась по коридорам к выходу из школы — парни обещали встретить её около теплиц, и всю дорогу до места встречи ей предстояло думать о вчерашнем домашнем задании по травологии, которое она выполняла дольше обычного, поскольку была слишком занята разглядыванием малфоевского профиля в библиотеке.

Метрах в двадцати от теплицы кто-то резко хватает её с двух сторон под руки, утягивая вперед быстрее, чем состояние Гермионы, с самого утра находящейся в неком трансе и, говоря откровенно, мечтающей только о теплой кровати, может себе позволить. Грейнджер пытается затормозить ногами, но не то чтобы у неё были шансы воспротивиться двум парням.

— С каких же это пор вы так стремитесь к знаниям! — восклицает она, попутно поражаясь, как на ворчания хватает сил. Кажется, ругать их она сможет даже на смертном одре.

— Нам следует поспешить, — начинает Рон.

— Иначе не успеем подготовиться, — заканчивает за него Гарри. И это так напоминает близнецов, что на губах Гермионы появляется улыбка.

Но она тут же вспоминает о вечернем приключении, Липучках Уизли, и желание повырывать рыжие волосы пересиливает любовь к этим двум сорванцам. Были бы они сейчас здесь! Грейнджер даже не посмотрела бы на свое самочувствие.

— И не мечтайте, — девушка осаждает друзей, которые тут же нарочито невинно переглядываются, мол, о чем это она говорит. — Если под подготовкой вы подразумеваете списывание моей работы, а вы подразумеваете, то не мечтайте. Пожалуй, останусь подышать свежим воздухом до начала урока.

И только их рты раскрываются, дабы излить заранее подготовленную жалостливую речь, как перед компанией вырастает невысокий силуэт Пэнси Паркинсон.

— Можем поговорить? — спрашивает слизеринка, но Гермионе вовсе не кажется, что это вопрос.

— Конечно, — кивает, и добавляет уже мальчикам. — Я догоню.

Гарри и Рон только переглядываются, ничего не сказав, и движутся к теплицам. Очевидно, Паркинсон для них является более приемлемым вариантом для общения наедине, нежели Малфой.

Пэнси как-то воровато оглядывается по сторонам, очевидно, высматривая нет ли поблизости учеников, но они отходят за массивное дерево и вряд ли отсюда их могут заметить.

— В общем, я думала насчет… всего, — Пэнси многозначительно смотрит на неё и Гермиона кивает, указывая, что прекрасно понимает, о чем речь. — И решила, что нужно подключить Малфоя.

Если бы Грейнджер сейчас ела, то, вероятно, подавилась бы и умерла.

— Что? Нет!

Перед глазами внезапно заплясали звезды, и гриффиндорке пришлось ухватиться за ствол дерева позади, чтобы удержаться на ногах. Позже она задастся вопросом, была ли причина в возможной простуде, или же сама идея Пэнси так сильно подкосила её.

Сейчас же Грейнджер соображает недостаточно хорошо, чтобы сосредоточиться на чем-либо, помимо ужасных картинок, рисуемых воспаленным воображением.