Ни одно из платьев Гермионы не подходило для подобного рода затей, а потому было принято наиболее верное решение — позаимствовать одежду у Пэнси. Но на улице достаточно прохладно, а Грейнджер трансгрессирует из поместья в Хогсмид, откуда придется добираться до Хогвартса. Желая быть наименее заметной, девушка подумала, что школьная мантия привлечет меньше всего внимания — к студентам Хогвартса в деревушке привыкли.
— Оставим сумку в западном крыле, за статуей после второй развилки. Удобно прятать и близко от зала, если придется быстро уходить, — Паркинсон заметно нервничала, уже в третий раз излагая придуманный заранее план. Ситуация, когда «придется быстро уходить» не радовала их обеих.
Ровно как и перспектива оставлять послушную палочку Гермионы в сумке, спрятанной в коридоре мрачного поместья. Но ничего из этого контролировать гриффиндорка не могла.
— Если все пройдет по плану, ты вернешься не раньше восьми. Я буду ждать у Башни старост.
— Нет! — тут же выпалила Гермиона. — Ты не можешь. В смысле… Там же Малфой. Если заметит тебя…
— Не заметит, — перебив Грейнджер, резко вставила Пэнси, словно это было настолько очевидно, что и в обсуждении не нуждалось.
У Гермионы свело живот от мыслей, что Драко может узнать обо всем происходящем, и она постаралась поскорее переключиться на что-то другое. Паркинсон наверняка знает о планах слизеринца на вечер субботы. В конце концов, они нередко организовывают вечеринки для своих. Возможно, это один из таких дней.
— Ладно. Давай… — Пэнси кивнула на настенные часы, почему-то не решаясь закончить продолжение.
Гермиона поднялась, скрывая дрожь в ногах, и со скептицизмом осмотрела только что вытянутое слизеринкой платье из шкафа.
Черная ткань даже в руках казалась слишком обтягивающей и короткой, но Грейнджер понадеялась, что это с непривычки — её одежда значительно отличалась.
Паркинсон вышла, а гриффиндорка поспешила натянуть на себя чужую одежду. На удивление, платье оказалось не таким уж плохим. То есть короче, чем Гермиона ожидала, но явно не настолько, как казалось изначально.
Платье сидело идеально по фигуре (все та же зачарованная ткань, как предположила девушка), заканчивалось на ладонь выше колен, что, вероятно, было достаточно элегантно и не слишком напыщенно. Никаких вырезов, никаких страз. Лишь длинные рукава пришлось изменить палочкой — Гермиона помнила, что шрам на лбу Гарри начал проявляться первым, когда действие зелья заканчивалось, и решила сделать свое изуродованное предплечье неким индикатором.
В отличие от волос, которые Пэнси сразу по возвращении в комнату принялась собирать в аккуратный пучок, шрам на руке было отлично видно. Так она сможет контролировать ситуацию.
Мероприятие длится три часа, но оборотного на столько не хватит, Гермионе нужно продержаться всего час. Час, от которого зависит, зайдет ли расследование в тупик. Час, чтобы не сойти с ума и что-то разузнать.
Когда до семи оставалось двадцать минут, девушки выдвинулись в сторону большого зала, по обыкновению служащего обеденным (Гермиона до сих пор не понимала, зачем аристократам настолько огромные помещения для принятия пищи), но для сегодняшнего дня слегка преобразованного. К счастью, ужинать им не придется — обучаться еще и столовому этикету гриффиндорка не намеревалась. Пэнси предупредила, что будут закуски и алкоголь, но ни к тому, ни к другому прикасаться Гермиона не собиралась.
— Держи, — в руках Паркинсон блеснул пузырек с мерзкой на вид жижей. — Выпьешь за пять минут до начала. Этого времени будет достаточно.
С отвращением прокрутив зелье между большим и указательным пальцем, Гермиона еле сдержалась, чтобы не попросить тазик. В прошлый раз, кажется, остановить рвотные позывы было невозможно. Но придется сдержать неплотный обед внутри, если планирует встретить прибывшие семьи.
— Грейнджер, — у одного из выходов произнесла Пэнси, оборачиваясь через плечо. — Будь осторожна.
Дожидаться ответа слизеринка не стала — ей нужно было спрятать сумку, прежде чем аппарировать из поместья.
Гермиона не выдержала раньше. До семи оставалось восемь минут, когда она проглотила содержимое пузырька. Желудок тут же свело пуще прежнего. Пришлось ухватиться за колонну, дабы удержаться на ногах. Глаза заслезились, и Грейнджер запрокинула голову, не позволяя слезам испортить макияж. Сейчас она Пэнси Паркинсон и должна выглядеть соответствующе.
Ноги подкашивались уже от едва сдерживаемых рвотных позывов, но ровно в семь Гермиона уверенно стояла около одного из столиков с шампанским, усомнившись в своем недавнем решении отказаться от алкоголя.
Ровная спина и горделивый взгляд придали уверенности, когда раздались хлопки со всех сторон.
Первыми Гермиона заметила Кэрроу. К своему глубочайшему сожалению, ведь от одного взгляда на брата и сестру, некогда преподававших в Хогвартсе, тошнота возвращалась. И еще хуже становилось от вынужденной приветливой улыбки, направленной на каждого из прибывших.
— Пэнси, — неожиданно возникший мужчина едва не заставил девушку вскрикнуть.
Чужое имя резало слух, но Гермиона заставила себя подавить желание убраться подальше. Ей стоило подойти к столику с закусками.
Нотт-старший разительно отличался от своего сына. И дело было не в манере держаться, а во внешности: уставшие, затянутые дымкой глаза, покрытое морщинами лицо, хотя мужчина приблизительного одного возраста с Люциусом Малфоем, имевшим довольно ухоженный вид, и даже ровная осанка, которую, Гермиона уверена, Нотт-старший держал по привычке, выглядела неправильно. Словно он тащит на плечах непосильный груз, но делает вид, что все в порядке.
Чем-то напоминает саму Гермиону.
Она вдруг задумалась, выглядит ли такой же осунувшейся, что и Пэнси, или же зелье даровало ей красоту здоровой Паркинсон.
— Добрый вечер, — вежливо ответила, хотя мужчина явно интересовала не её компания, а наполненные шампанским бокалы.
— Слышал, твои родители куда-то уехали? Они и словом не обмолвились о предстоящих поездках.
Стоило прозвучать этим словам, как рядом нарисовалось еще несколько любопытных лиц — Яксли и Трэверс. Впрочем, они оба делали вид, что заинтересованы разговором не больше, чем сам Нотт. Но если в то, что мужчина задал вопрос ради самого вопроса, дабы считать долг выполненным и приступить к выпивке, Гермиона верила, то этим двум типам — абсолютно нет.
Грейнджер вдруг почувствовала, каково это — быть членом семьи сливок общества. И ей совершенно не нравилось.
Хуже может быть только на допросе аврората. Такая же необходимость тщательно следить за словами.
Это не было тем, что приходилось ей по душе. И внезапно Гермиона подумала, что Малфой тоже плохо годится для роли послушного сына, вежливо беседующего с потенциальными соратниками.
— Я мало что знаю об этом. Они не посвящают меня в детали своих дел.
Заученная фраза, работающая для этих людей, как спрей от насекомых для комаров. Гермиона убедилась в верности слов Пэнси, когда Яксли и Трэверс с заметным разочарованием скрылись в другой части зала.
Паркинсон утверждала, что достаточно будет сказать об этом лишь раз, чтобы остальные поняли — нет смысла допытываться. Наверное, удача, что именно Нотт-старший задал вопрос о «её» родителях — по крайней мере, он не намерен продолжать расспросы. А судя по тому активному щебетанию в компании их недавних слушателей, два мужчины разнесли весть о неосведомленности дочери Паркинсонов.
Что ж, оно и…
Взгляд Гермионы замер. Ладони лихорадочно сжались на взятом ради прикрытия бокале, а тошнота накатила с новой силой.
Малфои.
Нет, буквально Малфои — всем семейством.
Включая Драко.
Гермиона уставилась на недовольное лицо, не в силах отвести взгляд. Незаметные для остальных, но очевидные для неё препирательства с Люциусом — Драко всегда на долю секунды сжимал челюсти, когда был вне себя. Быстрое движение, опрокинутое содержимое бокала в рот.
Нет. Нет, нет…
