А Драко наслаждается. Действительно наслаждается тем, с каким отчаянием Грейнджер сейчас впивается пальцами в резинку его штанов, даже не замечая этого. С каким желанием смотрит и насколько не желает останавливаться.

Малфой наслаждается этим всего мгновение, прежде чем впиться губами в её сжатые в тонкую линию губы. Тут же размыкает их, не встречая сопротивления, и мягко скользит языком по небу девушки. Вздох наслаждения служит лучше любых слов.

Но Гермиона все еще не понимает.

Не понимает ровно до того момента, как та самая рука, которую Малфой отнял от её талии, оказывается на бедре. И тогда-то до девушки доходит.

Он поддевает край нижнего белья, легко сдергивая его, и ткань оказывается на полу. Грейнджер приходится не глядя переступить через ненужный сейчас атрибут одежды. Она сама уже уверенно тянет его штаны вниз, удачно спуская их, но пальцы соскальзывают мимо резинки боксеров. Гермиона начинает ненавидеть его нижнее белье. Вечно с ним проблемы. Стоит предложить Малфою вообще не надевать его…

Драко так же легко и быстро выпутывается из своей одежды, отпихивая штаны в сторону. Гермиона чувствует, что согревающие чары начинают спадать, но благодаря заполнившему помещению жару их тел холод совершенно не мешает.

Грейнджер забывает отвечать на поцелуй. Жалобно мычит, когда Драко подступает ближе, и через тонкую ткань его нижнего белья отчетливее ощущается прижимающийся к ней член.

К счастью, юбку Малфой снять не потрудился, а Гермиона ни за что не станет делать это из-за все еще присутствующие неловкости. Её куда меньше, чем в первый раз, но это вовсе не означает готовность шастать перед ним оголенной.

И все же думает Грейнджер вовсе не о стыде, когда пальцы Драко щелкают застежкой бюстгальтера и, не трудясь избавиться ни от мантии, ни от рубашки, чтобы скинуть лифчик, просто отталкивают ткань в сторону и сжимают грудь девушки.

— Малфой… — она снова хнычет. Вот это действительно неловко, но Гермиона вновь обещает побеспокоиться об этом позже. Возможно, завтра, а возможно никогда.

Но он кажется более чем довольным.

То ли намеренно, то ли поддаваясь неконтролируемому желанию, Малфой снова подхватывает её под ягодицы и резко вскидывает бедра навстречу. Перед глазами все так плывет, что Грейнджер едва замечает, что инстинктивно обхватила Драко ногами. Тем не менее ощущает она отлично — в отличие от него, на ней нет нижнего белья.

Слизеринец подставляется в очередной раз. У самого перехватывает дыхание, когда возбужденный орган оказывается настолько близко к Грейнджер, а её пальцы так сильно сжимают плечи, что, кажется, даже свитер не помешает синякам появиться.

— Палочка.

— Что?

— Где твоя палочка, Грейнджер? — черт, сейчас он действительно готов убить её за недогадливость.

— Правый карман.

Малфой ныряет свободной рукой в карман её мантии, второй продолжая удерживать Гермиону за ягодицы (хотя стена за её спиной и обвитые вокруг его талии ноги вряд ли позволят девчонке упасть, но Малфой почему-то предпочитает делать вид, что его рука под её юбкой — необходимость). Кончик палочки касается оголенного участка кожи живота, и внутри словно зажигают огонек. Впрочем, свечение исчезает через секунду.

Палочка падает на пол, и теперь Драко более чем способен задействовать вторую руку.

— У меня есть вопрос, Грейнджер.

Что?

Нет:что?!

Малфой все еще осторожен, но тем не менее медлительным его назвать нельзя — Гермиона едва различает сказанные им слова, когда один палец оказывается внутри неё. В ушах гудит, внизу живот затягивается такой узел, из губ невольно срываются тихие стоны. Она вновь запрокидывает голову, взглядом вперившись в потолок раздевалки, ведь Драко решает не выжидать и практически сразу вводит второй палец. Растягивает, явно дразня, слишком невесомо касаясь клитора.

— Что? — Мерлин, и как часто она это повторяет?

Но Драко, кажется, вовсе не злится. Его усмешка, наверняка самодовольная, сейчас мало интересует Гермиону — куда больше внимания она уделяет движущимся внутри пальцам.

— Вопрос, Грейнджер.

Малфой слабо надавливает на чувствительную точку, но тут же отнимает палец, выбивая из гриффиндорки сдавленные хрипы. Она дергается, желая вернуть прикосновение, но, разумеется, безрезультатно.

Он дразнится. Чертов…

— Какой?

Кажется, это правильный вопрос, потому что большой палец Драко возвращается на прежнее место и двигается так же неспешно, мучительно, как и два пальца внутри неё.

— Зачем пришла сегодня? — его дыхание щекочет шею, все еще влажную от поцелуев.

Понимает ли он, насколько это отвлекает? Еще как понимает! Иначе не действовал бы подобным образом. Гермиона напоминает себе, что связалась со слизеринцем.

Мне нравится, когда ты произносишь все вслух.

Её пальцы лихорадочно сжимают его плечи, перебегают к шее, но надолго не задерживаются. Ноги сильнее стискивают торс Малфоя, подтягивая того ближе, но он явно сильнее и поддался бы только намеренно. И судя по всему, пока Драко не наигрался.

Он чувствует практически наркоманское наслаждение от извиваний Гермионы под собой, от её затуманенного взгляда и попыток прижать его ближе. И все же пульсация в члене напоминает, что Малфой тоже не железный.

— Разве т-ты уже не в-выяснил это? — её голос дрожит, срывается, воздух кажется таким горячим, что дыхание перехватывает.

— Грейнджер… — Малфой рычит практически угрожающе, но его ускоряющиеся движения действуют куда эффективнее, чем интонация.

— Хотела… — она снова задыхается. — Хотела убедиться.

— В чем?

— Малфой…

Ей мало.

Мало прижиманий, мало только его пальцев. Гермиона позволяет себе побыть жадной. Она хочет Малфоя. Всего.

Драко видит это лучше, чем очертания раздевалки вокруг себя.

Резинка его боксеров «щелкает» по коже — Малфою только со второго раза удается поддеть их и спустить к ногам.

— В чем, Грейнджер?

Но она боится, что не сможет выдать и слова, хотя, видит Мерлин, готова признаться во всем, потому что пальцы легко высказывают из её тела, а член Малфоя наоборот прижимается ко входу.

Гермиона до боли в пальцах сжимает его свитер, растягивая ткань в области плеч.

Он не позволяет ей дернуться, когда гриффиндорка, сквозь усилившееся смущение желает самостоятельно опуститься ниже.

Очертания Грейнджер перед становятся нечеткими. Желание застилает глаза, от ощущения прижатой к влажной плоти головки в мозг ударяет все то время, что Малфой так не прикасался к Гермионе.

Прошло не так уж и много дней. Шесть? Около того. И в этот момент кажется, что вряд ли он во второй раз продержится хотя бы двое суток.

— В чем?

Просто ответь.

Твою мать, просто ответь, иначе я сойду с ума.

— Что ты не пострадаешь, — на выдохе произносит Грейнджер. — Я боялась, что ты…

Громкий вздох прерывает девушку на полуслове.

Драко старается воздержаться от резких движений, но останавливает себя лишь когда входит в гриффиндорку полностью.

Его рука тут же оказывается в её волосах, поглаживая, словно извиняясь. Господи, просто дайте ему умереть, если это действительно извинения.

Он не уверен, насколько чувствительна Гермиона — возможно, ему стоило двигаться осторожнее.

Но её лицо не искажается гримасой боли, только еще более рваные вдохи срываются с губ. Малфой практически готов спросить её о… о чем угодно, лишь бы убедиться, что все в порядке, но бедра девушки нерешительно дергаются, позволяя.

Он только сейчас замечает румянец на её щеках.

Драко предпочитает сконцентрироваться на бьющих в голову ощущениях, когда все еще осторожно начинает двигаться, но в черепной коробке словно эхом раздаются слова Грейнджер: «Хотела убедиться, что ты не пострадаешь».

Он не уверен, что хочет знать это. Но зачем тогда спрашивал? Наверное, он просто не должен был знать. И уж точно не должен отвечать:

— Но я ведь не пострадал? — его дыхание сбито так же, как и дыхание Гермионы.