На деле же у Драко было не так много причин радоваться. Позавчера, в среду, он вдруг обнаружил, что его успокаивает не только выводить Грейнджер из себя, но и… Вряд ли он мог бы описать одним словом то, что произошло. Малфой противится признаться даже самому себе, что под спокойный девичий голос, окутанный согревающим заклинанием и мягким пледом, практически уснул. На коленях, мать его, Грейнджер. Под ту идиотскую сказку, что она читала.

Драко скорее прямо сейчас расшибется вместе с новой моделью Молнии, нежели примет этот факт. Но от этого менее правдивым он не становится.

— А если и так? — Гермиона наконец оборачивается. В голосе вызов, спина прямая, а подбородок надменно вздернут. Так в её стиле, что Малфой против воли усмехается.

Оба понимают, что это ложь, но что еще ей прикажете отвечать? Не признаваться же, что сошла бы с ума от беспокойства, пока Драко не вернулся бы в Башню старост.

— И как? Понравилось шоу?

Гермиона состраивает задумчивый вид, пальцем постучав по подбородку. Цокает языком, сама того не ведая притягивая взгляд серых глаз к своим губам.

— Весьма посредственно.

Драко удивленно приподнимает брови, но гриффиндорке не удается оценить искренность этого жеста. И все же мысленно надеется, что он распознал очередную ложь. Малфой выглядел потрясно, но Гермиона никогда не признает этого вслух. Как минимум потому, что больше не желает видеть подобные трюки, а как максимум… Впрочем, причины не столь важны.

— Поэтому сидела до конца?

— Я… Должна была пронюхать всё. Разве не этим занимаются шпионы?

Он снова усмехается, и вдруг отрывает одну руку от древка метлы. Грейнджер не успевает порассуждать, на кой черт Малфой делает это — улавливает лишь короткий свист воздуха, и через мгновение парень оказывается парить в метре от неё. Ему пришлось подлететь боком, но Гермиона мало задумывается над тем, почему бы просто не спрыгнуть с метлы, потому что свободная рука слизеринца касается её шеи.

Едва успокоившееся сердце вновь прошибает грудную клетку.

Инстинктивно задерживает дыхание, прирастая ступнями к земле, а Малфой тем временем спокойно поправляет воротник её рубашки. Просто поправляет чертов воротник, а Гермиона уже забывает, где находится.

— Передай Поттеру, хреновый из тебя шпион.

Грейнджер судорожно хватает воздух, когда неожиданно теплые пальцы парня на секунду задерживаются на коже. Его губы сильнее растягиваются в улыбке.

— Хочешь, чтобы я прекратила?

Что она только что спросила?

Нет, серьезно, что сорвалось с её губ? Гермиона настолько сосредоточилась на остаточном ощущении от его прикосновений, что совершенно утратила контроль над языком.

Лицо Малфоя оказывается ближе.

Грейнджер хочет стащить его с этой метлы, да и с легкостью могла бы сделать это — позиция позволяет. Драко подлетает боком, так что она прямо сейчас могла бы податься вперед и поцеловать его, но большой палец снова проходится поглаживающим движением по коже шеи и Гермиона покрывается мурашками. Исходящее от него тепло так контрастирует с прохладным осенний воздухом. И от этого, кажется, все ощущения усиливаются.

— Нет, — его шепот прямо в губы. Гермиона забывает дышать. — Не прекращай.

Ей становится стыдно за неконтролируемый вздох облегчения, срывающийся с губ прямо в поцелуй. Но через секунду осознает — нет смысла делать вид, что не хотела этого, когда руки сами собой тянутся к его шее.

Гермиона не понимает, тревожиться ли ей из-за отсутствия воротника на кофте квиддичной формы — в подобную сегодняшний погоде легко заболеть после тренировки, — но думать об этом кажется настолько глупо, когда пользуется данным недочетом (или преимуществом?), пробираясь пальцами под ворот малфоевской одежды.

Он вздрагивает, хотя Грейнджер уверена, что согревающее заклинание не прекратило действовать, и её руки должны быть теплыми. Поэтому воспринимает такую реакцию на личный счет и самодовольно усмехается.

Малфой, словно почувствовав её настроение и желая что-то доказать, углубляет поцелуй: его язык пробегает по кромке зубов, а Гермиона еле сдерживается, чтобы слабо не прикусить его. Драко намеревается занять доминирующую позицию, и, признаться, это расслабляет — гриффиндорке не приходится волноваться о том, что делать дальше, и тем не менее боевой дух не позволяет уступить так просто.

Её пальцы подрагивают. Гермиона замечает это, когда ладони выскальзывают из-под ворота его свитера, прекращая терроризировать плечи, и спускаются к распахнутым краям мантии. Слабо тянет за ткань, опасаясь скинуть Малфоя с метлы, но настойчиво дает знать о том, что желает поскорее избавиться от надоедливого древка. Оно не служит преградой — девушка имеет доступ к любому участку тела слизеринца, и все же создается впечатление, что в следующий момент Драко может упорхнуть.

— Грейнджер, — ей нравится его хриплый низкий голос. И Гермиону мало интересует, что Малфой пытается сказать.

Она просто хочет снова оказаться рядом. Настолько, насколько сможет. Прижаться. Прижать его в ответ.

По всей видимости, Драко более чем разделяет её желание — он спрыгивает с метлы, и, не успевает Грейнджер испугаться стука падающего древка на землю, пальцы обхватывают её подбородок, утягивая обратно в поцелуй.

Малфой не успевает взять ситуацию под контроль. На самом деле, Гермиона не уверена, что этот контроль есть у неё, но все равно первая касается его губ языком, настойчиво раздвигая их. Её собственные ноют от малфоевских покусываний и девушка с усердием возвращает ему должок — оттягивает зубами сначала нижнюю, а потом верхнюю губу.

Руки Малфоя вовсю шарятся по её телу. Еще несколько минут назад застегнутая наглухо мантия оказывается распахнута, и Гермиона удивляется, как ему удалось так быстро расправиться с пуговицами, ведь уверена — Драко не рвал одежду.

Грейнджер никогда бы не подумала, что ей может нравиться то, как властно он сжимает её талию, притягивая к себе, как пробегает пальцами сквозь рубашку по спине, очерчивая каждый позвонок. Не думала, что едва сдержит стон лишь от того, что вторая рука Драко всего на секунду спустится к подолу юбки и зацепит оголенную кожу ноги.

А Малфой уж тем более никогда бы не поверил, что из-за поцелуев с Грейнджер дыхание собьется быстрее, чем во время полетов на метле.

И заносит сейчас его явно сильнее.

Обвивает талию гриффиндорки рукой, подтягивая её, заставляя приподняться на носочках. Потому что ему мало. Губы покалывает от укусов Грейнджер, но стоит её языку мягко скользнуть по пострадавшей коже и из его ушей буквально валит пар. От таких невинных, казалось бы, ласк Драко готов сорвать с неё сраную форму прямо здесь.

Хочет подразнить девчонку.

Чувствует, как задрожало её тело, стоило коснуться кожи выше колена, но тут же отводит руку, и уже через секунду жалеет об этом, потому что, кажется, раздразнил не только её, но и себя.

Гермиона вжимается в него всем телом, хотя расстояния между ними и так минимальное, и, не разрывая поцелуй (а Малфой уже и думать забыл о своей главенствующей позиции, позволяя девчонке во всю терзать его рот), скользит одной рукой под свитер.

У Драко перехватывает дыхание.

Гермиона едва не давится собственным стоном.

Мышцы его живота рефлекторно сжались, стоило гриффиндорке легко провести пальцами от края штанов и до середины груди.

Горячий.

Мерлин, такой горячий.

Гермионе кажется, что она начинает пылать вместе с ним. И, видит бог, готова сгореть прямо сейчас, лишь бы не отходить ни на шаг.

Драко прерывисто дышит, когда Грейнджер отстраняется от его губ. В темноте обычно серые глаза кажутся практически черными. Но задумываться о том, насколько возбужденным выглядит Малфой девушка не стала.

Оставляет легкий поцелуй на его скуле. Потом еще один, ниже, под челюстью, и, наконец, добравшись до шеи, ехидно улыбается сама себе.

Гермиона собирается отыграться и, судя по тому, как сжимаются пальцы Малфоя на её талии, он вовсе не против.