– Видал по ящику, – Вол оживился тем, что нашелся ответить. – Там еще олигарх, такой мордатый, хозяин.

Дана улыбнулась, но вытянув губки усилием вернула серьезность.

– Свечкин Сергей Иванович, – невозмутимо продолжил Маркел, – наш генеральный директор.

– Покойный… – шепнула Дана.

– Покойный генеральный директор, – сказал Маркел. – Именно это обстоятельство собрало нас здесь, несмотря на занятость.

Вол поднял брови и озадаченно оглядел обоих. Дана подлила ему чаю и спросила:

– Вам ни разу не говорили, что у вас узнаваемая внешность?

– Не Ален Делон, конечно, но в золотые года…

– Лицом и телосложением ты поразительно напоминаешь Сергей Ивановича, – сказал Маркел. – Вчера ты зарегистрировался в социальной сети, и наш алгоритм избрал тебя наиболее подходящим кандидатом на роль.

– Роль? – удивился Вол.

– Роль двойника, Валентин, – мягко произнесла Дана.

Вол насупился и втянул голову. С недоверием поглядывая на парочку, он вжался в спинку дивана.

– Понимаю, необычное предложение, – сказала Дана. – Я и сама не нашлась бы ответить и высматривала, откуда выбежит группа с камерой, хлопушками и выкрикнет: Розыгрыш! Все же, Валентин, мы не шутим. Маркел и я работаем на группу предприятий «ОГК», конкретно, мы были личными помощниками Сергея Ивановича, пока его не хватил инсульт, и он не скончался. К невероятному сожалению.

– Настолько хороший человек?

– Скорее, не лишен достоинств. Горе кроется в другом, – продолжила Дана. – Шеф умер очень не вовремя. Не то, чтобы бы могло стать вовремя, просто…

– Скоро, – сухо вступил Маркел, – состоится официальное открытие добычи на новом месторождении.

– Мне нужно перерезать ленточку вместо олигарха?

– Ленточку разрежешь далеко не ты… – ухмыльнулся Маркел.

– Открытие произойдёт на самом высшем уровне, – сказала Дана.

– Сам? – спросил Вол, указав пальцем вверх.

– Теперь ты понимаешь, сколь ответственная предстоит задача? – сказал Маркел. – За работу получишь больше, чем заработаешь лет эдак за десять. Мечты сбудутся в конкретном лице. Твоем лице, Валентин.

– Всего-то нужно сыграть небольшую роль, – сказала Дана мягким голосом.

– И свободен, – отрезал Маркел. – С деньгами появятся возможности изменить, – Маркел брезгливо покрутил ладонью, – жизнь.

– Подумайте, – сказала Дана и погладила плечо Вола, – ведь Маркел прав насчет жизни, никогда не поздно изменить ее к лучшему.

Маркел поднялся и направился из комнаты отдыха. Дана улыбнулась Волу.

– Одевайтесь, девочки ждут за дверью, они проводят к выходу. Такси отвезет вас домой. Взвесьте и обдумайте предложение.

– Мы позвоним завтра, – сказал Маркел и вышел.

– Да, – сказала Дана, проводив Маркела взглядом, – не выключайте, пожалуйста, телефон. В противном случаем нам придется вас искать, а это приведет к тому, что ваши близкие начнут задавать вопросы. Кстати, про по расспросы…

– Не, не, не, я могила, – ответил Вол. – Хули, все равно, блять, никто не поверит, – хмыкнул он.

– Обещайте подумать.

Обратной дорогой Вол молча смотрел на дорогу. Езда в такси среди его круга почиталось за расточительство, но глупо было бы отказываться, если водителю платила Дана. Вол не чувствовал, что едет куда-то своей волей, его тащила сила машины и расслабленное тело покачивалось в такт виражам. В кармане лежали купюры, что дала Клавдия. В соседней полосе на перекрестке остановилась роскошная машина с совсем юной девушкой за рулем. Она подушечкой безымянного пальца ровняла помаду в уголке губ. Наблюдая за ней, вместо обычного раздражения Вол ощутил тревогу. Только помяв в кулаке продуктовые деньги, он успокоился. Едва загорелся зеленый, таксист вдавил гашетку и со свистом помчался вперед. Девушка вскоре нагнала их, и взглянула на Вола. Он притворился спящим.

– Эх, эх, эх… – неодобрительно квохтала теща на вошедшего в квартиру Вола.

– Че ты, я только молоко взял, – Вол распахнул содержимое пакета.

– Ааа… – махнула рукой теща и, сквозь халат подтянув резинку трусов, поплелась к телевизору, который орал на всю квартиру.

Вол разулся и зашел на кухню. Пахло кислятиной. На линолеуме потертости с годами скрыли узор. Черная от копоти сковорода стола на черной от копоти конфорке электроплиты. Вол заглянул под крышку. Увиденное не вызывало отвращения, но запах… Принесенный пакет он поставил на стол, который был приставлен к стене таким образом, чтобы скрыть пятна плесени на обоях. «Зря пива не купил», – с сожалением отметил Вол и достал из холодильника банку корнишонов. Хрустнув огурчиком, он пошел в коридор. Двери обеих комнат были заперты, из-за каждой громко болтало ток-шоу. Вол закатил глаза, матюгнулся и без стука вошел к жене. На собранном после сна диване возлежала Клавдия, положив ступни на подлокотник.

– Купил? – спросила она, не отрывая взгляд от телевизора.

Вол кивнул и, стянув кофту, плюхнулся рядом с женой, предварительно сдвинув ее полные ноги на пол.

По плоскоэкранному ящику «Панасоник», руине нулевых, показывали вечернее ток-шоу, где в дорогой студии дорого наряженные знаменитости (из тех, что с ходу не припомнить, чем именно прославились) орали на глупую нищенку, обвиняя в грехе, коему сами не чужды. Садясь наблюдать за подобным действом, Вол неизменно удивлялся, отчего никто не кинет гранату в это кубло. А потом незаметно для себя начинал вникать в склоку, и в перерыве на рекламу, при отсутствии зримых оппонентов, набрасывался со шквалом матерщины на бедняжку-героиню, не упуская случая вспомнить примеры из жизни знакомых, ведь у него «такого блядства никогда не случалось. Не дай бог!»

Сегодня лаялись из-за очередной провинциалки с пухлыми губами, которая по чистой случайности понесла от престарелого артиста. Ведущий в извращенном экстазе дирижировал руганью, добавляя перцу в момент, когда действующие лица собирались послать друг друга по известному адресу и разойтись.

– Я зашла: «Добрый вечер!» В ответ слышу, от этой женщины: «Патаскуха!». А я всего-то зашла сказать: «Мне ничего не нужно: ни ваше золото, ни ваши «Кайены», ни ваши сотни тысяч долларов. Только он!»

– Вас не смутил возраст избранника? – спросил ведущий.

– Он такой один, я его люблю! – тянула каждое слово бедняжка.

– Ах, ты шлюха! – выкрик из зала.

Ведущий с удовольствием оглянулся. Старик припадочно закатил глаза.

– Я не знала, что он хочет делать со мной… это! – навзрыд крикнула бедняжка.

– Подождите, я верно понимаю из этого видео… Внимание на экран! (в студии на большом экране появилась видеозапись с закрытой вечеринки) …что это вы сидите на коленях у заслуженного артиста?

– Да посмотрите же! – крикнула одна из гостей, депутат от актрис ситкомов. – Титьками уперлась в нос, он задыхался! Истязала пожилого человека!

От взгляда на внушительное декольте депутата восьмидесятивосьмилетний артист сладострастно поджал губы, но тут же изобразил лицо Катона.

– После рекламы мы узнаем, правда ли Анжела носит тройню заслуженного артиста РСФСР! Это покажет результат нашей экспертизы! Не переключайтесь!

С первым кадром рекламы Клавдия отключила звук телевизора. Вол взглянул на жену. Она увиделась ему некрасивой, куском бесформенной жухло-розовой плоти, обернутой в пеструю тряпку, названную халатом. По комнате муха ошалело нарезала круги.

– Бомбовозка, курва! – рявкнул Вол и покосился на жену.

Клавдия лениво приподняла нарисованные брови.

– Беременная.

От слова, обращенного к мерзкой жирной мухе, у Вола подступила тошнота к горлу. Подобного омерзения он давно испытывал, возможно, никогда прежде. Он перевел взгляд на жену и образы слились сами собой: то же лоснившееся цветастое брюшко, пальцы, нервно барабанившие по пульту в замусоленном мешке.

Реклама прошла, и Клавдия включила звук. Ведущий продолжил задорно разжигать свару. Вол не слушал, он нахмурил лоб и, смотря на палас, на серое пятно вокруг дивана, на помпоны тапок Клавдии, на искореженные грибком ногти, он осознал, что увяз. Мысли закружились в голове, и каждая крепилась к другой паз в паз, будто детский конструктор. «Никогда не поздно…»