– Гля, какие девки!

Вол нехотя приподнял веки и огляделся, сознавая, что вслед за подобным возгласом, мужик обязан проявить интерес и тем подтвердить свое мужское начало.

– Нужен ты им, дед, – буркнул Вадик, сосредоточенно луща сушеного карася.

– Как тебе? – утерев пену с губ шепнул Орлов.

– Ёбнулся? – ответил Вол и поднял бровь. – Рожи у верблюдов красивее.

Витька озадачился таким ответом и решил реабилитироваться.

– Я сегодня видел в машине такую… Не иначе модель или ведущая с телека.

– Знаем мы, что она ведет, – сказал Вадик, ткнув языком в щеку.

– Во-во, – включился в разговор Мишка, – как-то находил я в интернете фотку одной бабы. Красотка! Такую не встретишь, спускаясь по подъезду. Такие будто выведены особым образом из пробирки.

– Шлюхи! – буркнул Вадик и оторвал зубами кусок рыбы. – Трясут жопами и лыбятся надутыми губами, чтобы показать нам какие мы жалкие. Только это херня. В общаге у меня висел плакат одной западной актрисульки. Шишка у меня стояла на нее будь здоров. Думал – вот она мечта. А недавно узнаю, что она подохла в луже собственной мочи, чем-то обожравшись.

– Эт верно. Пиздеж этот гламур, – сказал Мишка. – Так вот, о той бабе. Вчера на видео я увидал ее снова. Блин, не оторвать глаз, породистая, сколько не искал изъяна, ну, сука, идеальная. Я начал представлять… Чего лыбитесь? …как было бы круто, встреть я ее в жизни. В кафе бы водил, и даже, хер с ним, в театр. Но потом в кадр заходит мужик бритый, и так оттрахивает ее зад, что мне аж самому больно стало. Сука, даже не негр! На личико спускает, а она курва смакует, теми самыми волшебными губами с той же прелестной улыбкой.

– Ясно теперь, чем ты в коммуналке своей после работы занимаешься! – прыснул Витька.

– Да пошел ты! – отбрехался Мишка, пихнув того в плечо. – Я про то… Если подобные ей вынуждены заниматься подобной дрянью, чего нам ждать от жизни?

– Жопу я не подставлю ни за какие деньги! – сказал Вол.

– А за лям? – спросил Орлов.

– Хоть за десять!

– Рассказывай… – отмахнулся Вадик Котов.

Вол покривился и приложился к бутыли. Тогда же в пивную зашла ватага с крыльца. Впереди шел самый лихой со съехавшей на бок шапкой. Остальные следовали клином, их плечи нарочито искали встречи, и не нашлось того, кто решился бы ответить на угрозу. Подойдя к опустевшей стойке кассы, вожак отодвинул мужичка, что ждал заказ, и навалившись грудью на стойку заорал:

– Слышь, Настюха, чеха налей три торпеды по акции!

Продавщицы продолжали наливать пиво из кранов.

– Слышь, ты услышала?

По пивной разнеслось протяжно-казенное «Да!». Вожак с ухмылкой обернулся к товарищам, те гоготнули в ответ. Вскоре продавщица поставила на стойку полную полторашку. Вожак потянулся за ней, но продавщица отдернула бутыль.

– Куда? Это ему! – сказала она, мотнув подбородком на мужичка.

– Этот? Подождет! – сказал вожак и вновь потянулся за бутылкой. – Меня отпускать начинает.

– Руки, я сказала! – дерзко возразила продавщица, затем обходительным тоном мужичку: – Возьмите.

Мужичек было потянул руки, но вожак так грозно зыркнул, мужичек аж отшатнулся, промямлив:

– Подожду следующей…

– Чё вы его боитесь? Берите, – сказала продавщица, перекинув руку с полторашкой через прилавок.

– А чё, не надо? – рявкнул вожак и вырвал у девушки бутылку. Затем гаркнул мужичку: – Слышь, обморок, съебался!

– Сейчас охрану вызову! – прогнусавила продавщица.

За все это время никто из посетителей не взглянул в сторону бранящихся, при том, что слушали со вниманием, прервав разговоры.

– Да мене похуй, хоть спасателей Малибу зови! – крикнул вожак и его товарищи вынули руки из карманов.

Продавщица достала телефон из-под прилавка и, не отводя взгляд, пригрозила:

– Вызываю!

Вожак лишь шмыгнул носом. В этот момент к прилавку подошла вторая продавщица, держа в руках три раздувшиеся бутыли с пивом.

– Вот, твой заказ, – сказала она, – забирай и уходи.

Вожак сплюнул на кафель и хлебнув из полторашки мужичка, швырнул ему. Крышку он завернул лишь слегка, поэтому поймав, мужичок изрядно облился, что повеселило свору. Вожак развернулся, кивнув товарищам на пиво, и бросил продавщице:

– Не прощаемся…

– А деньги? – сказала продавщица, наблюдая, как пацанва уносит пиво.

– Запиши на меня, – ответил вожак, не оборачиваясь.

Продавщица взвизгнула от бессильного протеста, но вторая положила ладонь на плечо. В тот момент обе смирились, что неоплаченное пиво вычтут из их жалкого оклада. Дед не удержался и презрительно фыркнул из-за стола на проходившую мимо ватагу. Не оставив без ответа выпад, один из хулиганов бросил:

– Хули палишь?

– Да, я ничего, собственно… Сижу, просто…

Хулиган скривил губы, но не остановился и вышел за товарищами. Пивная выдохнула и спустя минуту зал наполнился гомоном болтовни.

– У щеглов напрочь резьбу сорвало! – сказал Вол и опасливо оглянулся на дверь.

– Раньше бы старшие эдаких размотали на раз, – сказал Вадик Котов. – Нынче на районе никакого порядка! Мотаются, хрен знает, кто под кем…

– … или под чем, – сказал Мишка.

– Ага, – покачал головой Вадик и рванул зубами кусок вяленого язя. – Когда уважаемые пацаны за городом смотрели, любая мутка решалась на раз-два, а сейчас менты власть взяли и что лучше стало? По понятиям никто больше не двигается. Кто такие, что такое – не понять.

– Я к легавым тоже не особо, но, Вадик, сейчас всяко поспокойнее на улице стало. Вспомни, лет пятнадцать назад, когда твои блатные заправляли, – сказал Орлов.

– Ну, иди-сходи в ментовку! Посмотрим, как тебе помогут, – возразил Вадик. – Раньше между собою вопросы решали, а сейчас? Даже пиздить запретили.

– Да ладно, – сказал Мишка. – В нашем доме мужик свою бабенку едва ли не день в день хлещет. Крику на целый подъезд. Пенсионерки наряд вызывают, те мужика в обезьянник. И че думаете? Только протоколы строчат. Бабенка же как выхватывала, так и выхватывает!

– Как с этими курвами ещё поступать? – сказал Вадик. – Совсем от рук отбились! Никакого уважения!

– Ну уж драться с женами точно перебор, – сказал Мишка и осушил стакан пива.

– Нахер с бабьем драться? – сказал Вол. – В ум привел пару раз, и, если не дура, уяснит. Ты жизни не жил… Вот поживешь – узнаешь.

Мишка не стал отвечать, а налил себе еще.

– В Союзе-то за шпаной присмотр велся не чета теперь, – сказал Дед. – Чуть что, мигом загремишь в детскую комнату.

– Блять, потому что за порядком наблюдали! – сказал Вол. – И черножопых в узде держали!

– Эти-то тебе чем не угодили? – не удержался Мишка.

– Да, армян, собака, опять до ночи протянул с зарплатой! – ответил Вол.

– Мог вообще, – сказал Орлов, – рассчитать в понедельник, чтоб не перепились.

– Хрен он угадал, – сказал Дед и хлебнул из стакана.

– Если зарплата сегодня, значит сегодня! – сказал Вол. – Что, спрашивается, ему помешало утром деньги привезти?

– Ищи тебя при бабле после обеда! – ухмыльнулся Вадик. – У Вола с утремана руки еле лопату держали!

– Пошел ты! – обиделся Вол. – Хрен с ними, с руками. Я про то, что Армен специально над нами, русскими, издевается. Своих, небось, четко рассчитывает.

– Говоришь так, будто наши не наебывают, – сказал Дед.

После этой фразы рабочие наморщили лбы и выпили. Прищурившись, они глядели друг на друга и каждый молча подумал о своем.

Разлили по последнему стакану. Смятые бутылки призывали к решению. Мишка собрал по кругу деньги. Дед внес долю, но отказался от дальнейшей посиделки, годы не те пить с молодежью вровень, да и одолело сонное марево. Пока он обматывал шею колючим шарфом в клетку, Мишка пытался всучить деньги Деду обратно, но Дед был непреклонен, что Мишка отнес на некие старые понятия, неведомые ему, а допытывать Деда он не собирался. Подняв из-за стола Орлова, Мишка пошел к прилавку. Вол с Вадиком вышли проводить Деда и перекурить заодно.