Мы станем получать огромные доходы с этого ранчо, но только если будем честно вести дела".

Размышления Тринити были прерваны чьим-то стуком в дверь, и она улыбнулась с облегчением. Надеясь, что у нее появилась возможность предстать перед своим партнером в более женственном — не говоря уже о том, что в более привлекательном, — виде, Тринити быстро надела скромный, но очень ей шедший розовый пеньюар и отворила дверь, но обнаружила за ней не Джека, а милую маленькую девочку.

— Та леди велит, чтобы вы поскорее шли пить чай с пирожными вместе с нами, — торжественно объявила Джейни.

— Та леди? Ты имеешь в виду Элену? Пирожные — это замечательно, правда? Но сначала мне надо выбрать какое-нибудь платье понаряднее и надеть его. Может, останешься и поможешь мне?

Джейни кивнула и вошла в комнату, разглядывая все большими зелеными глазами. Добравшись до открытой двери на балкон, спросила:

— А детям можно туда выходить?

— Конечно. — Трннити вывела девочку на свежий предвечерний воздух и, слегка поддразнивая, спросила:

— Хочешь увидеть коров? Но они еще вон там, за горкой.

Девочка посмотрела в ту сторону сквозь решетчатые перила и спросила:

— Мы завтра пойдем туда погулять?

— Да.

Джейни удовлетворенно кивнула и повернулась к хозяйке дома:

— Вы с Джеком поссорились?

— Бог мой, ты слышала, как мы спорили? Надеюсь, мы тебя не слишком огорчили.

Девочка пожала узкими плечиками.

— На Джека никто не повышает голос. Кроме… — Джейни запнулась и поморщилась. — Ладно, это не важно.

— Ты, наверное, хотела упомянуть об Эрике? — спросила Тринити, борясь с лишенным всякого смысла приступом ревности по отношению к бывшей нареченной Джека.

Джейни еще шире распахнула свои огромные глаза.

— Нет, Эрика ни-ког-да не повышает голос. Она говорит, что это неприлично для леди. Но это только первая причина.

— Первая причина?

— Да, а вторая тоже есть. Мы не должны показывать мужчине, что он нас задел.

Невольно заинтригованная, Тринити спросила:

— Почему?

— Я не помню. Но Мэри помнит. Она вообще все помнит лучше, чем я.

Тринити сочувственно улыбнулась девочке:

— Серьезно? А кто же тогда смеет повышать голос на твоего брата?

— Луиза. Она очень хорошая, но грубая, ужасно грубая.

— А так как я повысила голос на него, ты и меня считаешь грубиянкой, да?

Джейни хорошенько обдумала вопрос, прежде чем ответить:

— Вы не были грубой, а только расстроенной, и я знаю почему.

— Ну?

— Вы чувствуете себя одинокой, потому что ваш дедушка ушел на небо. Но теперь Джек здесь, и вам уже не нужно расстраиваться.

Совершенно очарованная Тринити подвела девочку к кровати.

— Посиди здесь, и мы еще поболтаем, пока я буду одеваться.

— Ой! — Джейни увидела одну из карт, нарисованных Тринити в предвкушении задуманных путешествий. — Как красиво! Это вы нарисовали?

— Да. Это карта мира.

— Всего мира?

— Да, а что?

— На ней нет Бостона.

— Это легко исправить, мы его сейчас обозначим. — Тринити достала из ящика письменного стола ручку и поставила на карте новую метку. — Вот где Бостон. А теперь посмотри сюда. — Она указала на маленький кружок к востоку от Сан-Франциско. — Здесь мы находимся сейчас. Это ранчо «Сломанная шпора».

— Кружок, а не звездочка, — заметила Джейни.

— Звездочками обозначены особые места. Те, куда я собираюсь поехать.

— Бостон тоже особый.

— Мне так и говорили, и я этому верю. Но особые места, помеченные звездочками, для меня важны потому, что их посещал мой отец и писал мне оттуда письма. Я храню его письма вот уже много лет и дала себе слово, что когда-нибудь поеду по следам отца.

— Он тоже на небе?

— Да. Вместе с моей мамой.

— Мои мама и папа тоже там. Но Джек заботится о нас.

Тринити присела рядом с девочкой на постель и обняла ее за плечи.

— Но ведь и вы заботитесь о нем, верно?

Джейни кивнула.

— Расскажите мне, пожалуйста, о местах, отмеченных звездочками.

— Нам следовало бы присоединиться к остальным, но… — Тринити закусила нижнюю губу и секунду подумала; ее радовала возможность поговорить на любимую тему — о тех странах и городах, куда она непременно собиралась поехать. Помимо ранчо и выполнения дедушкиных заветов, эти планы составляли смысл ее существования. И она заговорила с мечтательной улыбкой:

— Ты слышала что-нибудь о стране под названием Марокко?

— Привет!

— Добрый день. — Джек заслонил рукой глаза от солнца, от души сожалея, что не надел широкополую шляпу, подаренную ему Брэддоком накануне их отъезда из Сан-Франциско. Брэддок предупредил, что широкие поля защитят его от палящих и ослепительных солнечных лучей в долине Сан-Хоакин, и оказался прав. — Это просто потрясающая земля, мистер Клэнси. Я не ожидал увидеть такое множество разных животных.

— Да, у нас тут всего понемножку, как говорится. Прямо как в Ноевом ковчеге, только дождя не хватает, чтобы нашим тварям было попрохладнее.

Доморощенный юмор старика позабавил Джека.

— Сколько у вас лошадей в настоящее время?

— Чересчур много. В загоне голов сорок, и обихаживать их приходится мне. Пока Эйб был жив, это было мое единственное занятие, и теперь, когда вы здесь, надеюсь, так оно снова и будет. — По лицу Клэнси расплылась широкая улыбка. — Потому я и говорю вам от всей души: добро пожаловать.

Джек посмотрел старику в глаза.

— Пока все останется как есть. Первую неделю или около того я проведу, оценивая возможности ранчо. Мисс Стэндиш объяснила вам это?

— Такой сообразительный парень, как вы, не проделал бы весь этот долгий путь, если бы дело того не стоило.

А уж если такая хорошенькая девушка, как наша Тринити, захочет выйти за вас замуж, если вы тут останетесь, очень глупо было бы с вашей стороны отказываться.

Джек откашлялся и сказал:

— Я не вправе обсуждать подробности, но, может быть, мне удастся сохранить владение для мисс Стэндиш без необходимости вступать в брак.

— Вы что, хотите жить с ней в грехе?

— Господи помилуй, конечно, нет! Наши отношения будут чисто деловым партнерством, и у мисс Стэндиш не будет нужды вступать со мной в отношения чисто интимные.

— Вы так считаете? — Клэнси склонил голову набок и сказал:

— Ежели вы того добьетесь, мы все будем вам благодарны, мистер Райерсон, попросту и от души. И я лично тоже. Очень уж меня тревожило это условие в завещании Эйба. Упрямый старый мул. Он хотел все устроить таким путем, но не набрался храбрости уговаривать внучку, пока был живой, и подумал, что в могиле окажется в полной безопасности.

Джек рассмеялся:

— По вашим словам выходит, что ее стоит побаиваться.

— По большей части она просто солнышко ясное. Но унаследовала от деда его упрямство. Да и папаша был такой, царство ему небесное. Только и делал, что шастал по белому свету, а дочку оставлял одну. Ни разу не навестил собственного папочку, ни единого разочка — даже не взглянул на то, что сотворил тут Эйб своими руками.

— Трудно поверить, что мистер Стэндиш добился столь многого всего за десять лет.

— И ради чего старался? Ради сына, которому все это было не нужно, а внучке и подавно. Не подумайте, что я ее осуждаю. С этим местом у нее связаны только плохие воспоминания. Вам известно, что она впервые сюда приехала после смерти отца? Скорбела тогда, скорбит и теперь. Ничего себе наследство, как вы скажете?

— Да.

— Старый Эйб решил, что своей причудой вынудит ее полюбить это ранчо, как любил его он сам. Но такие вещи по приказу не делаются. Если вы придумаете, как избавить ее от всего этого, я первый поблагодарю вас от всего сердца.

— Если я решу сделать вложение, то уверен, что сумею все уладить, и мисс Стэндиш сможет уехать немедленно, если ей так захочется. Я не в курсе того, каково ее финансовое положение, но она может пожить здесь, пока мы не начнем получать твердый доход. Но во всем прочем она будет совершенно свободна от обязательств перед ранчо.