— Карин… — Сакура взяла ее под руку и тихо сказала: — Спасибо за то, что ты у меня есть.

— Уверена, что его поведение вызвано не недоверием, а слишком большой заботой о тебе, Сакура, — уверенно заявила Карин. — Не переживай, все наладится. Мы с Суйгецу тоже, бывает, ругаемся, но потом обсуждаем, делаем выводы и идем дальше. Это нормальное развитие всех отношений. Острые углы так или иначе будут периодически вылезать, важно это все прорабатывать. Давай, не падай духом, а иди скорее к нему.

— Спасибо тебе за поддержку! — Слова Карин сильно успокоили и придали уверенности.

— Пожалуйста! Не одной же тебе быть психологом, — подмигнула та.

Сакура шла в сторону домиков полная новых мыслей, на которые ей открыла глаза Карин. До этого Сакуре не приходило в голову, что все может быть настолько серьезно, и она ни разу не пыталась поставить себя на место Саске. Как должен ощущать себя человек, когда любимая девушка соприкасается с тем, что в свое время послужило причиной его семейных бед и этим травмировало? Она была не в курсе всех подробностей, но для нее являлось очевидным, что время для подобного разговора точно пришло. Вдалеке горел костер, вокруг которого танцевали собравшиеся, однако она не стала всматриваться в детали и просто проследовала мимо: сейчас было явно не до этого.

Саске она нашла возле палаток — он снимал с верёвок сухую одежду и аккуратно складывал в пакет.

— Саске… — осторожно позвала его Сакура. После того, как она взглянула на проблему под другим углом, возникло неприятное ощущение неловкости за повышенный тон и брошенные в лицо резкие слова.

— Успокоилась? — спросил Саске, продолжая снимать одежду.

— Да… Надо все обсудить. Не хочешь сходить на речку? — миролюбиво предложила Сакура.

— Сейчас закончу. — В его голосе звучала отстранённость. Сакура вздохнула, желая уладить все как можно скорее.

Когда чистые вещи были сняты и убраны, они молча направились в сторону реки. Сакура мысленно строила предстоящий разговор, проговоривая в голове нужные фразы. Сердце взволнованно билось: не хотелось еще больше испортить эту напряженную ситуацию.

— Саске, — начала она первую заготовленную фразу, когда они дошли до места назначения и сели на землю. — Извини, что разговаривала с тобой так резко. — В лицо подул тёплый ветер, а с другого берега раздалось пронзительное трещание какой-то околоводной птицы.

— Я сам разговаривал не лучше, — отозвался он, глядя на ночное небо.

— Я понимаю, что ты просто хотел обо мне позаботиться, — постаралась произнести Сакура как можно мягче, стремясь, чтобы он сам заговорил о своей проблеме: не хотелось сообщать ему, что «уже слышала когда-то там от других».

— Именно так.

— Почему ты настолько воспринял это в штыки? — прямо спросила она.

— Потому что видел собственными глазами, как увлечение выпивкой может разрушить семью, — с грустью ответил Саске, пристально посмотрев на Сакуру.

— Расскажи, — попросила она, морально готовясь к тому, что сейчас услышит что-то очень тяжёлое.

— У нас была дружная семья, — начал Саске после некоторого молчания. — Отец много работал, но вечерами мы собирались все вместе за ужином и обсуждали дела и впечатления друг друга за день. Во время отпусков и каникул любили ездить в семейные поездки, в том числе и за границу. Родители поддерживали мое увлечение биологией: покупали мне книги, водили в музеи и зоопарки, одобрили занятия после уроков на факультативе. Я рос в счастливой семье, Сакура. Все было безоблачно, и, казалось, что так будет всегда. Но однажды у отца начались проблемы на работе, и в его руке начал появляться бокал вина. Мама просила его не увлекаться этим делом, но он тогда говорил: «Только один бокал, чтобы расслабиться и некоторое время не думать о проблемах». Потом один перешёл во второй, затем в третий… — Саске замолчал. «Сначала одну, потом две… А потом постепенно происходит разрушение личности!» — эхом отозвались в голове у Сакуры его слова, сказанные во время ссоры. Сердце больно сжалось, и она взяла Саске за руку. — Начались скандалы, — продолжил он, стискивая ее ладонь в ответ. — Отец стал отдаляться от нас все сильнее, исчезли дружные семейные вечера. Все это казалось каким-то дурным сном, от которого хотелось поскорее проснуться, чтобы все стало, как было. Но сон не кончился, а превратился в самый настоящий кошмар, когда из-за нелепой случайности родители разбились на машине. Мне сказал об этом брат, когда я пришел поздно вечером домой после факультатива. Я не мог в это поверить. Жизнь, вроде бы, продолжалась, но для меня как будто остановилась. Я приходил из школы домой, и мне казалось, что вот сейчас выйдет мама, улыбнётся, спросит как дела и позовёт к столу, но она не выходила… И я понимал, что не выйдет уже больше никогда. От осознания этого хотелось кричать. Боль была такая, что не передать словами.

— Саске… — Сакура вытерла руками набежавшие слезы. — Я очень сочувствую, что тебе пришлось такое пережить. Ты очень сильный человек, что справился, а не сломался, и столько добился в жизни.

— Да. Время потихоньку вылечило. И увлечение наукой, которой я стал отдавать все силы и заполнять все мысли, чтобы не думать ни о чем другом. Очень помогла поддержка брата и Наруто. Через несколько лет я полностью оправился, но алкоголь по-прежнему вызывает у меня все эти воспоминания, и я нахожу его очень опасным увлечением, — вздохнул Саске.

— Теперь я понимаю, — опустила глаза Сакура. Карин была абсолютно права — имела место тяжелейшая моральная травма.

— Среди моего окружения многие умеренно выпивают, и это их выбор. Я не лезу. Ну, кроме ситуации с Джуго, которая, кстати, лишь усугубляет все мои опасения. Но ты… — Саске задумался. — Когда на дне рождения Карин ты пила сок вместо вина, я обрадовался. А сейчас… У меня слишком сильное желание оградить тебя от этого. Ведь… Я люблю тебя. — У Сакуры перехватило дыхание: впервые он говорил о своих чувствах именно в такой форме. Сердце разрывалось от счастья и горечи одновременно: первое было вызвано откровенностью Саске и его последней фразой, а второе — осознанием того, через что ему пришлось пройти.

— Я тоже люблю тебя! — выпалила Сакура и крепко его обняла, прижимаясь к быстро вздымающейся груди. Он сжал ее в ответном объятии, и так они некоторое время сидели молча, пребывая в своих мыслях.

Сакура больше не стала углубляться в тему алкоголя, решив обязательно поработать над этой травмой в будущем, а пока — воздержаться от употребления спиртосодержащих напитков, чтобы не вызывать этим столь болезненную реакцию.

— Саске, — подала наконец голос Сакура.

— М? — Он разжал объятия, и она выпрямилась.

— А что ты имел ввиду, когда сказал, что я ничего не понимаю? Ну насчет держания за руки… — Хотелось обсудить и прояснить все недопонимания и недосказанности.

— А, это… — Саске на некоторое время замолчал, словно обдумывая ответ. — Понимаешь, когда я ношу тебя на руках по станции — в этом ничего такого нет. Ты не можешь ходить, я тебе так помогаю, и то, что это все видят — нормально. А держаться за руки у костра — это совсем другое. Это — проявление чувств. Для меня это очень личное и много значит. Я считаю, что это дело двоих, где не нужны свидетели. — Сакура слушала Саске с замиранием сердца: так вот оно что! Она не думала об этом под таким углом, поскольку относилась к подобному проще.

— Понятно… — тихо отозвалась Сакура, положив ему на плечо голову. — Извини за то, что я тогда сказала. На эмоциях ляпнула глупость. Теперь я поняла, что для тебя это слишком важно. И для меня, конечно, тоже, Саске, но просто к «свидетелям» как ты выразился, я отношусь проще. Я уважаю твою позицию и принимаю ее: дело двоих — значит дело двоих.

— Спасибо, Сакура, — коротко ответил он.

— Сегодня последняя ночь здесь, — вздохнула она, глядя на улыбающийся месяц. — Я уже настолько привыкла к этим местам, что мне сложно представить, будто где-то есть какая-то другая жизнь.