Анна выложила из корзины блины, супчик, поставила на стол, покрытый крошками. И трое вышли на лестницу.

VII

РАЗГОВОР У БЕГУЩЕЙ ВОДЫ

– Твои родители молодцы: привели незнакомца в дом какого-то… недовольного жизнью старика!

– Нет, он просто пережил когда-то не одну трагедию… любви.

– Чего? Трагедию любви?!

– Петр… Он… был влюблен в мою бабушку Полю… которая на фото одна справа, помнишь?

– Да, на тебя еще очень похожа.

– В его жизни очень много странного и загадочного, люди пострадали, понимаешь?

– И как же?

– Моя бабушка когда-то полюбила одного путешественника, тоже руша, его звали Ли.

– У моего деда такое же имя! – удивленно произнес Ио

– Твоего? – со страхом посмотрела Мари.

После некоторого молчания девушка тихо промолвила:

– Не надо было мне начинать…

Мари виновато опустила глаза, будто обидела кого-то, и пошла к воде. Она глядела в свое отражение на бегущей воде. Ио сел рядом.

– Продолжай, мне дед никогда ничего не рассказывал о жизни в кремле.

Мари посмотрела в небо, будто искала в нем разрешения говорить.

– Петр был влюблен в мою бабушку. Но она выбрала Ли. Мне рассказывали, что их любовь была крепче камня и металла. Твой дед ласково называл ее Ля. Из-за этого все прозвали их любовь «ЛиЛя». Петр иссох от страданий, потом ушел жить в этот домик (тогда еще мельницы не было) и все-таки женился. А Ли исчез, наверное, через год: будто его и не было здесь. И тогда стали говорить, что хоть любовь и крепкая, да камень тяжелее воды – уйдет на дно.

– А твоя бабушка?

– Чуть с ума не сошла. Она была красавицей, когда-то кружева плела – рукодельница. Сосватали ей моего деда. Он тоже умер… нестарым, об этом как-то не любят говорить в нашей семье, мол, умер от болезни, но я сомневаюсь…

– А сейчас Поля где?

– Живет одна, как одинокий рогоз на болоте, никого не хочет видеть. У нее маленький домик с одним окошком и одной дверью – больше ей ничего не нужно. Я иногда прихожу к ней, но…

И Мари прослезилась.

– Не плачь. Ты же не виновата, что так вышло.

Ио аккуратно дотронулся до ее запястья.

– Слушай: Петр, ты сказала, женился.

Мари помолчала немного, и, будто смотря сквозь воду, продолжила:

– Петрова жена, как говорили, чувствовала его нелюбовь, во всем старалась быть хорошей супругой: и готовила, и хозяйство вела. Но ласкового слова от Петра не дождешься. Она измучилась. Вскоре у них родилась девочка, имя у нее такое интересное, сейчас и не вспомню. Она очень была похожа на Петра – и это терпела женщина. А потом жена исчезла. Вообще, это странно, Ли исчез, затем жена…

– Да уж… Может, здесь Бермуды?

Мари вопросительно посмотрела на Ио.

– Есть такие острова в Атлантическом океане… А дочь не приходит к Петру? Или она тоже исчезла?

– Некому приходить к Петру.

– Понятно… точнее, непонятно.

– И не спрашивай его ни про дочь, ни про жену, себе дороже! А уж тем более про своего деда! Понял?

Мари не смотрела на Ио, но он чувствовал некое таинственное, гипнотическое притяжение к девушке, он даже немного забылся, смотря на ее бледно-малиновые губы, как они чуть виновато сжимались, чтобы больше не сказать ничего лишнего. Потом он перевел взгляд на бегущую воду и продолжил засыпать вопросами:

– С дочкой все-таки что случилось?

– Она рано вышла замуж. Умерла при родах. Говорят, пошла в лес, набрела на малинник, начала собирать ягоды, а там медведь. Она остолбенела. Зверь, говорят, просто посмотрел на нее и побрел в свою чащу (точнее, она так рассказала мужу) Пришла домой вся бледная. И, видно, от мыслей, что ее могло разодрать дикое животное, ее – беременную!.. начались роды. Не успел ее муж сбегать за знахаркой. Видит, что жена не дышит, а пузо ходуном ходит… А тут по какой-то странной случайности зашел Петр, увидел эту страшную картину, бросился к дочери, пощупал пульс… Глаза его забегали по столу. Сверкнул нож… И раздался крик младенца, мальчика.

– Да уж. Мне сначала показалось, что у вас спокойно в кремле.

– Спокойно, если люди живут по наставлениям Божьим.

– А в чем же эта девушка провинилась перед Богом?

– Говорят, что росла она совсем дикой – все-таки без материнской ласки и тепла. Отец был очень строг, наверное, не хотел ее потерять. Дочь делала все на вред, и замуж вышла очень рано, чтобы вдохнуть свободы. И только когда у нее округлился живот, Петр понял, что род продолжается, жизнь идет, и стал относиться к ней по-другому: мягко, ласково. Строгость и предосудительство будто смыло.

– Это хорошо. А где теперь этот мальчик? – дико улыбаясь, спросил Ио с некоторой иронией в голосе.

– А я не договорила… Ты не поверишь, – также улыбнувшись с иронией, произнесла Мари.

– Исчез?..

– Да.

– Но как? А отец мальчика? Где он?

– Ушел с горя в другой кремль, чтобы начать новую жизнь.

В это время троица показалась на лестнице-волне. Мари и Ио поднялись с травы и двинулись им навстречу.

– Только помни, Ио, ни слова, понял? Чтобы он даже не вспоминал, что ты руш…

– Да.

Петр протянул юноше руку:

– Ио, добро пожаловать в мой дом. Будешь мне помогать!

– Когда приступим? – с улыбкой спросил Ио.

– Сегодня!

Мечта жить в домике над водой расцвела новым цветом. Мари вынула из корзины постельное белье, несколько пирогов, завернутых в плотную бумагу.

Ио проводил семью до их домика, чтобы лучше запомнить дорогу. Вернувшись, он поинтересовался у Петра, в чем нужна помощь. Хозяин повел его на мельницу.

VIII

НА БОЛОТЕ

Ио быстро освоился в новом доме и привык к каждодневному труду. Свой дневник он держал в мешочке и вынимал, лишь оставшись один на один со своими мыслями. Петр потихоньку тоже привык к новому обществу, на мельнице проявлял учительскую сдержанность. Показал дом, где жила пшеничница со своими сыновьями, которые привозили мешки с пшеничными зернами.

Вместе, Петр и Ио, прибрались в домике, расставили мебель. Из старого крепкого шкафчика сколотили вторую кровать, походившую на коробку, и Ио она понравилась: он чувствовал себя птенчиком в уютном гнездышке. Петр спал у самого выхода на мельницу, Ио – вдоль стены, окна которой выходили прямо на воду, потому Ио засыпал и просыпался под шум воды.

Завели новую метлу – на мельнице стало чисто. Отремонтировали лопасти и передаточный механизм, отчего, казалось, мельница стала веселее взмахивать рыжеватыми крылами. Устранили привычные скрипы и вздохи лестниц. Заструился духмяный парок от еды. Уют вернулся в домик-мельницу.

– Интересное дело, – сказал Петр на третий день. – Еще неделю назад я смотрел на воду под мостиком и хотел нырнуть, чтобы никто меня не видел, да уж солнце светило так приятно… – усмехнулся. – А потом думал: может, пойти в болото да увязнуть там где-нибудь или зверя какого встретить. Два раза ходил без шеста – ни в какую! Земля не принимает, зверье как вымерло…

Ио строго держался совета Мари не спрашивать Петра о прошлом.

– И вдруг появился ты! Как с неба свалился!

– Что же изменилось?

– Представляешь, я вновь почувствовал жизнь! – и Петр выпрямил спину.

Ио терялся, что же такого ответить, чтобы не расстроить старика. Но предпочел просто улыбаться.

– Вот обучу тебя делу, будешь перемалывать зерна и носить муку в город… А я хотел спросить про ту девушку… Мари… она тебе понравилась?

Ио настолько был занят делом, что потерял счет дням. Вопрос Петра заставил его задуматься…

– Нравится, – улыбнулся Петр.

– Почему так решил? – смущенно спросил Ио.

– Так если бы не нравилась, так и думать бы не стал…

– Я о другом… надо бы в гости к ним сходить. Поблагодарить их, только не знаю, как?

– Подумаю – сходим, – Петр дружески похлопал юношу по спине.