– Давай доедим, а то нас отсюда с едой попросят.

Я положила ему в рот последнюю печенюшку. Скомкав салфетку и убрав её в карман, я неожиданно поняла, что не знаю куда деть освободившиеся руки. У меня не было ни верхней одежды, ни сумочки, на которую можно было их положить, найдя им тем самым место. На узких подлокотниках было не очень удобно, но на том, что справа, Митя уже разместил свою левую руку, раскрытой ладонью вверх, похоже приглашая меня вложить в неё свою. Но что-то меня останавливало, хотя держать его за руку было очень приятно во всех отношениях.

Но я всё же упрямо сложила руки на груди. А потом поняла, что с упрямством надо что-то делать. Тогда, глубоко вздохнув для храбрости, я взяла его за руку и тотчас почувствовала, как внутри меня начала вырабатываться электроэнергия. Митя подарил мне свою тёплую улыбку. Глаза немного привыкли к сумраку, и теперь в тёмном зале при тусклом свете экрана было всё видно так же хорошо, как и снаружи. Я даже видела, как у него красиво блестели глаза, с расширенными от темноты зрачками.

Он прильнул к моему уху.

– Какой фильм тебе больше всего нравится из серии?

– Этот, четвёртый – "Новая Надежда". Ты знал, что Джордж Лукас был настолько уверен, что этот фильм провалится, что вместо того, чтобы присутствовать на премьере, он отправился в отпуск на Гавайи со Стивеном Спилбергом, где они обдумывали идею для фильма "Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега"? – я не могла не поделиться тем, что мне казалось интересным.

– Нет, не знал, забавный факт. Кстати, я Индиану Джонса тоже раз сто смотрел. Суперский фильм, – шепнул он в ответ.

И вот, пока на экране шёл наш любимый фильм, мы обсуждали все оставшиеся. Начали со Звёздных Войн, перешли на Индиану Джонса. После этого мы стали обсуждать другие картины Спилберга, потом новинки кинотеатров, которые мы смотрели, затем перешли на сериалы. Приятно было подметить, что большинство кинокартин, которые нам обоим нравились или не нравились, совпадали. Мы не один раз заканчивали предложения друг за друга и говорили фразы вроде: "Надо будет вместе посмотреть". Где мы собирались вместе смотреть, оставалось тайной, которую мы пока не были готовы разгадать.

– А какой у тебя пояс по тхэквондо, кстати? Твой дедушка сказал, что какой-то тёмный только, – его вопрос приятно щекотал, но думать о моём поясе мне сейчас не хотелось. Мне хотелось чувствовать себя девушкой, которую нужно любить и защищать, как нежный цветок.

– Синий пока. А может, синий уже. Я не решила, буду ли стремиться к чёрному. У меня сейчас будут другие приоритеты в ближайший год, – шепнула я, развернувшись к нему.

Его длинная стильная чёлка, вкусно пахнущая средством для укладки, настойчиво норовила попасть мне в нос, поэтому теперь была моя очередь убрать его волосы от уха, и я, положив свою левую руку на его коротко подстриженный висок, запустила пальцы в его волосы и перекинула их на другую сторону, как он обычно их сам поправляет, скользнув подушечками по другому виску и вниз по гладкой щеке. Поймав его взгляд на себе, я вдруг осознала, что мы очень близко находимся друг к другу. До боли близко, так как сердце настолько громко застучало, что я испугалась возможных осложнений.

Он смотрел так пристально, что у меня вдруг пересохло в горле от волнения. Митя перевел свой взгляд на мои губы, что были в опасной близости к его красиво очерченным приоткрытым губам, на которые, судя по всему, я перевела свой взгляд. Внутри всё сжалось от страха и смятения, и я поспешно села ровно в своё кресло, смотря прямо перед собой на экран. Я даже отпустила Митину руку, так как мне показалось, что мои руки предательски вспотели, поэтому незаметно обтерев ладони о юбку, я опять сложила руки на груди, видимо, подсознательно стараясь закрыться от накативших неизвестных мне ранее эмоций.

Что шло в фильме, мне было уже сложно понять. Мои мысли прыгали, как солнечные блики на воде, и сложно было сосредоточиться. Я пыталась разобраться, чего я так вдруг испугалась. Наверное, того, что всё стало слишком по-настоящему. Взаправду. Это не книги, где главный герой "накрыл поцелуем губы" главной героини. Тут главной героиней была я, и мне было страшно от этого понимания. Мне казалось, что я еще не готова к такому существенному скачку.

"Мне семнадцать лет. Я могла бы уже детей воспитывать, если бы жила всего сто лет тому назад, а мне страшно поцеловать того, кто мне, судя по всему, очень нравится. Почему?"

Мои мысли прервал Митя, который не придумал ничего лучше, чем положить свою празднолежащую руку мне на колено. Поверх юбки. Меня так обожгло от его прикосновения, как если бы он приложил грелку с кипятком, хотя оно было нежным и приятным. Моё внутреннее электричество, которое начало вырабатываться ранее, приобрело пугающую силу молний, которые угрожали сжечь меня на месте. Моей голове стало так жарко, что я почувствовала: вот-вот от волнения либо пойдёт носом кровь, либо я упаду в обморок. Дыхание резко участилось. "Вроде, это называется гипервентиляция", – пронеслось в голове, и я стала делать более глубокие вдохи. Это самое странное переживание, которое мне до этого приходилось испытывать. Двоякость чувства – приятные ощущения от невинного Митиного прикосновения, и двусмысленная реакция моего организма на него, который требовал прервать эту пытку. Мне ничего не оставалось, как прислушаться к своему телу.

– Я скоро вернусь, – шепнула я Мите на ухо, встала и быстрым шагом направилась к выходу из зала.

Зайдя в уборную, что была в двух шагах, я умылась холодной водой, радуясь, что не ношу макияж, который не позволил бы воде так легко и просто привести в чувства. В зеркале отражалась похожая на меня девушка, только с яркими блестящими глазами как у кошки, и с румяными щеками.

– Ну, что с тобой, женщина?! – раздраженно сказала я ей.

Ополоснув лицо ещё пару раз, охлаждая его, избавляясь от красноты на щеках, убрав волосы наверх, я сделала несколько глубоких вдохов и вышла наружу.

Возле входа стоял Митя, прислонившись к стене и закинув голову кверху. Услышав звук моих шагов, он посмотрел на меня, и его лицо озарила улыбка.

– С тобой всё в порядке? – участливо полюбопытствовал он, положив палец мне под подбородок, чтобы заглянуть в мои глаза.

– Да, – сумела пролепетать я, в то время, как в голове всплыло как он сегодня "вытер" мороженое с моего лица, ощущение его горячих губ на моей коже… Наверное, я снова покраснела.

– Мне нравится твой румянец, – игриво произнёс он, проведя пальцем по моей щеке.

– Митя… – начала я.

– Можно я тебя поцелую? – спросил он, одной рукой притягивая к себе за талию, а другую положив мне на затылок, поглаживая большим пальцем мочку уха. У меня перехватило дыхание, я на мгновение забыла как это – дышать.

– Митя, – выдохнула я, – я никогда еще не целовалась, мне безумно страшно. Мне кажется, что мне нужно немного времени, – выпалила я, отрывисто дыша. – Можно я сама тебя поцелую?

– Конечно, Катенька, – нежно сказал он, нисколько не ослабляя своего объятия.

– Ты обещаешь? Ты мне позволишь?

– Я обещаю, – тихо сказал он, закрывая глаза и наклоняясь чуть ближе ко мне.

– Вот и славно, – у меня сразу отлегло от сердца. – Тогда пойдём досмотрим фильм и никаких больше посягательств, пока я сама тебя не поцелую. Ты обещал! – сказала я, отводя его руку в сторону и делая шаг в сторону кинозала.

Он резко открыл глаза и, вероятно, пытаясь найти способ пойти на попятную, так как выглядел он достаточно потерянным. Мне вдруг стало весело, и я засмеялась. С удовольствием взяв его за руку, мы пошли обратно досматривать некий фильм, который, вроде как, приходили смотреть до этого.

После, когда мы, расставаясь, стояли на его этаже, я не знала, как ему предложить свой план действий на завтра.

– У меня запланирована тренировка на утро, если хочешь, ты можешь прийти… Может, я тебя научу драться, как девчонка… "с каким-то тёмным поясом" по тхэквондо, – весело добавила я.