– Работаю, читаю, сижу дома, гуляю, учусь всему понемногу. Скукота. Лучше расскажи где за границей вы были?

Катя явно старалась перевести тему.

– А с кем ты гуляешь? – осторожно спросил я.

– С бабушкой и дедушкой, – ответила она, закатив глаза.

– Почему ты не любишь говорить про себя? Как мне узнать тебя лучше, если у тебя нет социальных сетей, а ты сама мало про себя говоришь? – спросил я с некоторой обидой в голосе.

– Извини, Дим, – сказала она, коснувшись моей руки, – но меня жизнь больно научила не слишком верить другим людям, и мне теперь тяжело от этого избавиться. Я постепенно, наверное, смогу больше тебе рассказать. Но я не могу разогнаться от нуля до сотни за три секунды, мне нужно время, – закончила она, подмигнув мне.

Я взял её руку в свою ладонь и слегка её сжал:

– Хорошо, я понимаю, извини. Всё в порядке.

Мне было ужасно любопытно узнать, что же у неё произошло. Почему она так мало говорит о своём прошлом, школе, родителях? Но мне ни в коем случае не хотелось давить на неё. Я надеялся, что она начнёт мне со временем доверять, и сама всё расскажет. То, что посчитает нужным. А я умел ждать.

Мне очень хотелось идти с ней за руку, но через некоторое время Катя вытянула свою руку из моей, якобы поправить волосы, но потом засунула руки в карманы своего сарафана, которых я даже до этого не заметил.

Так мы гуляли по парковой зоне пансионата за неторопливыми разговорами почти два часа. Делая остановки в красивых местах, чтобы полюбоваться цветами ли, деревьями ли, или просто послушать птиц. Я рассказывал про зарубежные страны, где мы были с семьёй: про Италию, Испанию, Германию и Австрию (в эти две страны мы ездили в один отпуск), про Финляндию и Швецию.

Катя не была в этих географических местах, поэтому ей было очень интересно узнать про них, как можно подробнее. А мне просто нравилось с ней говорить. Катя рассказывала мне про уголки мира, в которых она хотела побывать из-за любимых книг, а я с удовольствием её слушал.

– Ну, что ж, сейчас уже начало восьмого и нам пора бы успеть на ужин, если ты желаешь, – сказал я, взглянув на свои часы.

Она притянула мою руку к себе и слегка прислонилась, чтобы получше разглядеть время на часах. Её длинные распущенные волосы ветром потянуло в мою сторону, и я свободной рукой пригладил их. Они были такими мягкими, но при этом густыми и безумно вкусно пахли – чем-то свежим и сладким, вроде арбуза или дыни. Подняв на меня взгляд, всё ещё стоя так близко, она посмотрела мне в глаза, потом на губы, потом её щёки покраснели от румянца, и она вернулась на своё место, на расстояние вытянутой руки.

Я не мог не улыбаться такой реакции. “Катя, Катя, что же ты нас так мучаешь обоих?” – подумалось мне.

– Да, конечно, пойдём, – неуверенным голосом сказала она. Но затем она выпрямила еще больше свою и без того прямую спину, глубоко вдохнула грудью, и на её лице снова появилась хитрая, красивая улыбка.

Когда мы пришли в столовую, моей семьи там, к счастью, уже не было. Я не сомневался, что батя проконтролирует, что они, не замешкавшись, придут в шесть, как мы и договаривались, чтобы нам разминуться. Людей внутри, в принципе, было мало, поэтому Катя с лёгкостью разглядела у дальнего столика своих бабушку и дедушку. Они сидели за столиком под картиной с изображением моря (не иначе как репродукция Айвазовского, так как других маринистов я не знал, а на его выставку картин я как раз ходил в Военно-Морской музей).

Она помахала им рукой. Посмотрев на меня с шуточным вызовом, Катя спросила:

– Рискнешь познакомиться с моим дедушкой?

Я оценил фигуру крепкого мужчины среднего роста, с когда-то темными, но теперь прилично поседевшими волосами, в очках, который смотрел поверх них прямо на нас, не улыбаясь.

– Конечно. С радостью!

Я пошёл к столику за Катей.

Когда мы подошли, её бабушка с большой радостью смотрела на нас обоих. Дедушка всё так же не выражал ни тени приветствия. Я почувствовал себя немного менее уверенно.

– Катенька, Дима, очень рада вас видеть! – сказала она с таким воодушевлением, если бы мы только что вернулись из долгого путешествия. Очень милая дама, мне было приятно, что меня хоть где-то так тепло приветствуют.

– Здравствуйте, Анна Петровна, – поздоровался я.

– Дедушка, познакомься, пожалуйста, – это Дима. Дима – это мой дедушка, Сергей Константинович, – представила нас Катя.

– Митя, называйте меня, пожалуйста, Митей, – сказал я, протягивая руку.

– Почему это Митя? – удивилась Катюша. – Ты же говорил, что ты Митя только для близких друзей.

– А может я чувствую, что мы станем с твоими бабушкой и дедушкой близкими друзьями, – самоуверенно улыбнулся я им, – а там может и ты соизволишь, рано или поздно, называть меня так же.

Сергей Константинович, привстав со стула, пожал мою руку. Это было рукопожатие решительного и честного человека.

– Приятно познакомиться, Митя! Но если она что-то вбила себе в голову, это не так просто оттуда выкорчевать, – усмехнулся он, усаживаясь на своё место. – Помнишь, Аня, – обратился он к супруге, – Лешку, медбрата? – Потом он снова обратился ко мне, – Пришел после медучилища к нам в клинику медбрат в прошлом году. Двадцать два года. Катька его всё Алексеем и на “вы” называла. Он ей говорит: “Давай на ты, можешь называть меня Лёша, у нас не такая большая разница в возрасте”, а Катя ему: “Нет, что вы, Алексей. Не смею”. Тогда он начал её называть на “вы” и полным именем, чтобы убедить, что это не всегда приятно.

– И что дальше? – спросил я, когда Сергей Константинович отвлёкся на еду.

– Да ничего. Так и называют больше года друг друга по имени-отчеству. Гиблое дело. Может у тебя ничего и не получится, просто информирую, – он снова усмехнулся.

– А вот я и не такая упрямая, дедушка! Зачем ты Мите про меня гадости рассказываешь? – обиженным голосом сказала Катя, и мы все посмотрели на неё. – Да, Митя, тебе сейчас понарассказывают тут всякого, может стоит сразу же пересесть? – она с укором посмотрела на деда, сощурив глаза. – Я пошла за едой.

Не дожидаясь ответа, она встала из-за стола.

– Спасибо, – проговорил я одними губами её дедушке, на что он махнул рукой, держащей котлету на вилке, и добродушно ухмыльнулся. Мне её дедушка очень понравился.

– Почему ты так довольно улыбаешься? – спросила Катя, когда мы с ней рядышком проходили у буфета, бросая еду к себе на тарелки, не сильно обращая на неё внимание.

– Ничего, у тебя просто прикольные бабушка и дедушка. Жду не дождусь новых историй, – ответил я, расплываясь в улыбке от предвкушения.

– Вот тебе мои достоверные соцсети. Пожалуйста. Но иногда незнание бывает лучше, – она посмотрела на меня из-под своих длинных тёмных ресниц. – Не говори потом, что я тебя не предупреждала, – сказала она, проходя мимо, касаясь меня боком.

Когда мы заняли место за столом, я вкратце рассказал про себя, отвечая на их вопросы, про своих родителей (папа – юрист, мама – учитель, без упоминания, где она работает), свои планы на учебный год. А вот следующие полчаса все разговоры были сведены к рассказам о смешных историях, которые происходили за время их отдыха в этом пансионате, в которых главным действующим лицом была, несомненно, Катенька.

– А в прошлом году она устроила здесь клуб любителей чтения для тех кому за семьдесят, наверное, не меньше, – продолжал Сергей Константинович. – Она притащила сюда сборник рассказов Тургенева и читала вслух во дворе, сначала одной старушке, потом её аудитория увеличилась до десяти-двенадцати стариков. Некоторых привозили родственники, я уж было подумал, что надо бы спросить у них, хотят ли они там быть, вдруг их там по неволе держут, – посмеивался он. – Прихожу, смотрю – они там слёзы все утирают, думаю, нет, надо спасать пенсионеров, дело неладное. А они Му-му читали! – тут он засмеялся уже вслух, – Му-му! Старикам!

– Да ладно, дед, отличный выбор произведения, – сказала Катя, подложив руку под подбородок, уже закончив свой ужин, – мы до этого много других рассказов уже прочитали.