- Это что? Во что он одет?

- Это мой новый помощник - Майкл, - ровно пояснил Давид, - Одет в одежду. Если ты дашь ему денег, то он с удовольствием оденет что-то другое. На твой вкус. Так что? Сколько у тебя свободных? Пойдём переодевать моего помощника.

Незнакомец поморщился и махнул рукой, потеряв всякий интерес к Борису. Просто потащил Давида дальше по коридору.

Борис растерянно оглядел себя - на нем были обычные джинсы и светлая рубашка. Чего ему не понравилось?

Пожав плечами, Борис поспешил за Давидом, которого успели отволочь на достаточное расстояние.

- А он ведь защитил меня, - внезапно подумал Борис, - Давид Феретти вступился за меня.

Кажется, он уважал других людей, несмотря на известность. Это говорило очень многое о нем.

Кажется, Давид Феретти был хорошим человеком. Борис почувствовал тошноту. Он шпионил за хорошим человеком, обманывал его…

Во рту стало кисло.

Впервые Борис сталкивался с такой дилеммой и чувствовал подобное отвращение к себе.

Но предаваться унынию банально было некогда. Давида Феретти просто утащили и в шесть рук начали одевать и красить. Борис под шумок забился в угол зала и сел на диванчик. Там он проверил расписание, повоевал с телефоном, как-то сумев заказать еду и воду.

Это был настоящий ужас, если честно. Работа Давида Феретти. Его постоянно переодевали в странную одежду (Борис запомнил трусы в цветочек, которые решили сочетать с грубым, драповым пальто, чёрный купальник с чулками, лаковые, красные перчатки и кружевную рясу). Все это должно было выглядеть кошмарно, но это смотрелось на Давиде… Хорошо?

Тем более, сам Давид, похоже, чувствовал себя комфортно. Разве только морщился от постоянных щелчков камер и изредка разминал плечи - уставал стоять в одной позе.

Борис уставал вместе с ним. Не потому, что он отсидел задницу. Просто ему постоянно приходилось бороться за место под солнцем. Сначала с охраной, которые не пускали курьера с едой и водой. Потом с ассистентами, которые не пускали Бориса к Давиду, чтобы хотя бы передать ему бутылку. Его надо было поить водой каждые пятнадцать минут, Борис помнил.

В итоге, Борис только и делал, что ругался, и вскоре у него заболела голова. Здесь было слишком шумно (орал не только Борис) и слишком светло. Ужасная обстановка.

Так что когда Давида отпустили часов через шесть, Борис выдохнул с облегчением.

С Давида смыли косметику (в последний раз ему сделали кошмарные синие слезы, текущие из глаз), и они благополучно загрузились в лифт.

Давид молчал, скрыв глаза за стёклами тёмных очков.

Борис его прекрасно понимал. Он на его месте тоже захотел бы спрятаться.

- Ты должен поесть, - мягко произнес Борис, - Я взял тебе тост с авокадо и орехами. И салат с креветками.

- В машине, - устало выдохнул Давид Феретти, - Или, может, домой? У меня отваливаются руки и ноги.

Борис с жалостью посмотрел на него.

- Нельзя домой, - ровно ответил он, - У тебя по расписанию тренировка.

Давид застонал в голос.

- Отец считал, что я помру с иглой в вене в собственной рвоте, - буркнул себе под нос он, - Но я явно откину копыта на очередном тренажере. Я настолько жирный, скажи? Сколько мне нужно сбросить?

Интересно, как сказать мужчине, что у него очень красивое тело, без грамма лишнего, очень естественное, чтобы это не выглядело как домогательство?

Давид Феретти с любопытством посмотрел на Бориса, ожидая его ответа. Они спустились на подземную парковку. И вдруг взгляд Давида сместился. Он резко побледнел. Борис напрягся и посмотрел в ту сторону, куда глядел Давид.

Борис автоматически перешел в режим боевой готовности. Он никогда не забывал, для чего был создан и кто он такой.

Буквально в нескольких метрах от них стоял мужчина, весь в черном - в водолазке, пиджаке, джинсах и в сапогах на высоких каблуках. С коротко постриженными светлыми волосами. Его глаза были скрыты розовыми стёклами круглых очков. Возраст мужчины Борис сходу определить не смог. Странная внешность. Но мужчине точно было больше тридцати.

- Бежим! - внезапно заорал Давид Феретти и схватил Бориса за руку, потащив его к машине.

Борис был слишком напряжен, чтобы разбираться и возражать. Наверное, если бы сейчас Давид сказал - выруби его, Борис бы это сделал. В конце концов, выведение из строя - это его стихия. Его этому обучали с пяти лет до подросткового возраста.

Но они просто сели в машину и резко тронулись с места.

Вслед им орали:

- Давид, остановись! Мы не в детском саду! Давид! Стой ты! Сука!

Раздался грохот.

Кажется, мужчина, который бежал за ними, споткнулся и упал.

Борис почувствовал злорадство, сам не понимая почему.

Давид молчал. Его руки на руле дрожали.

Через несколько кварталов он остановился и резко выдохнул, будто до этого не дышал.

Борис тоже молчал, не желая лезть не в свое дело и нарываться на конфликт.

Но Давид Феретти заговорил сам.

- Можно я вылью на тебя кучу словесного дерьма? - сквозь зубы рыкнул Давид, - Ты же подписал соглашение? Прости, но просто больше некому!

Борис медленно кивнул.

- Ты знаешь, кто это был? - спустя минуту долгого молчания, мрачно произнес Давид.

Борис покачал головой. Этого мужчину он видел впервые.

- Это Дом. В смысле, Доминик… - будто неохотно пояснил Давид, - Мой продюсер. Вернее, лучше сказать - мой коллега… Раньше он продюсировал меня, вкладывал в меня деньги. Сейчас мы многое делаем просто вместе - продюсируем множество молодых исполнителей, пишем песни, выступаем. Дом - отличный гитарист и композитор. Но даже не это главное. Он - мой лучший друг. Мой брат. Когда мне было особенно плохо, и меня не понимали ни мать, ни мой родной, старший брат, Дом помог мне. Он очень хороший человек. Мы лет двенадцать знаем друг друга, и ближе него у меня никого нет. Но в последнее время все изменилось. Наверное, в этом виноват я сам. Последние два года на концертах я начал… Заигрывать с ним. Ну, обнимать там… Целовать.

Борис с искренним удивлением посмотрел на Давида.

- Не подумай неправильно, - чуть покраснел Давид, - Это не для популярности. Не для ажиотажа. Я искренне хотел показать людям, что они должны быть открытыми. Чтобы они не стеснялись своей ориентации, своих чувств. Это не должно быть позором в их глазах, верно? Я хотел быть правильным примером для тех, кто боится быть собой… Поэтому я поступал так с Домом. Для меня это было так просто… Тем более, в моей семье изначально все открыто выражали свои чувства. Мы были очень близки. Чмок в губы - это обычное дело у моих родных. Но для Дома все изначально было иначе. Кажется, он и раньше что-то ощущал ко мне. А после… Дом терпел молча какое-то время, а полгода назад предложил встречаться. Я сдуру согласился. Из страха. Спросишь, чего я боялся? Я боялся потерять его. Самого близкого для меня человека. Я и так почти потерял брата и отца. А теперь я мог лишиться друга. Поэтому я согласился. В итоге, я долго тянул, а потом, когда мы по-настоящему поцеловались… Просто поцеловались! Я просто сбежал. Как и сейчас бегаю. Хорошо, что пока мы не работаем вместе. Выпустили альбом как раз полгода назад… Просто для меня это был словно инцест. А я хоть и извращенец, но не настолько. Это для меня слишком. И вот теперь я просто бегаю от него! Понимаю, что поступаю хуже ребёнка, но ничего поделать с собой не могу. Оттягиваю серьёзный разговор. Мне кажется, я потеряю его в любом случае. Поэтому не решаюсь…