Борис пожал плечами - протер тряпкой диван, низкий столик, огромную панель телевизора, подошел к открытому окну, вымыл стекла. Изредка он посматривал на то, что пишет Давид, выхватывал пару слов и успокаивался, делая вид, что убирается. Все равно его никто не замечал.

Так продолжалось до тех пор, пока Борис в очередной раз не заглянул в записи Давида Феретти и не увидел там любопытное слово «сказка».

Сказку в детстве Борису читали только одну. И лучше бы этого не делали. Но наставник воспитывал Бориса строго. Не до сказок было. Борис - это не человек, а оружие. Так его обучали.

Поэтому, увидев то, что ему было мало доступно, Борис не смог удержать себя и начал читать.

Сказка начиналась так:

- Жила-была мышка. Чёрная мышка в семействе белых мышей. Ей было тяжело. Она так старалась не отличаться от остальных, работала над собой… Но ничего не выходило. Мышка все равно была чёрной. Она даже пыталась изваляться в муке, но чужую шкуру на себя не примеришь. Мышка не стала белой. Лишь чуть не задохнулась в муке. Семья любила ее, но одновременно смотрела с жалостью. Втайне другие мыши надеялись, что их подруга чудесным образом станет такой, как они. И однажды чёрная мышка не выдержала и сбежала. Чтобы не видеть такой обидной жалости. Скитаясь, мышка хотела найти таких же черных мышей… Чтобы чувствовать себя на своем месте. Чтобы не ощущать себя виноватой. Но она не находила таких, как она. Все было безрезультатно. Одиночество съедало ее сердце. Покинутая и брошенная. Никому не нужная. Никто не принимает, в семье места нет, люди пытаются отравить… Зачем ей жить? Мышка стала долго смотреть на крысиный яд. Она знала, что он ее не убьет, если доза будет маленькая. Яд, правда, ее не убьет, но на одну минуту, на один ничтожный миг, мышка перестанет чувствовать дыру в сердце…

Глаза Бориса расширились.

- Такое нельзя читать детям! Ни в коем случае! - с ужасом подумал он.

Или не подумал, а растерявшись, сказал вслух. Потому что Давид Феретти вдруг вскочил и врезался в подоконник, напряжённо смотря на Бориса.

Они молча разглядывали друг друга пару секунд, а потом Давид Феретти нахмурился.

- Почему ты мужчина? - недоверчиво произнес он низким, хриплым голосом.

Давид Феретти не выглядел испуганно. Скорее, недовольно. И разумеется, на Бориса, как обещала Тимея, он и не подумал броситься.

- В смысле? - не понял вопрос Борис, - Я родился мужчиной, поэтому и мужчина.

Давид устало потёр переносицу.

- До этого прибирались только женщины, - удивительно спокойно пояснил он (Борис ожидал скандала), - Забудь.

Больше не глядя на Бориса, Давид начал сминать листы, которые исписал сказкой. Почерк у него был крупный и округлый.

- Конечно, детям нельзя читать то, что написал бывший наркоман, - пробурчал себе под нос Давид, с ненавистью посмотрел на газету, лежащую на подоконнике, и мгновенно задернул штору (Борис не успел прочитать то, что было там написано), - Сказку про мышку, злоупотребляющую запрещёнными веществами!

Если бы Борис знал, что это поможет, он бы откусил себе язык. Он совсем не то имел в виду!

- Я… - осторожно начал Борис, - Не хотел вас обидеть. Просто это сказка не для детей. Я помню, мне прочитали в детстве подобную сказку. Про отца-пингвина. Не слышали? Нет? Отец высиживал свое яйцо. Но чтобы поесть и не умереть от голода, ему надо было отлучиться. И он ушел ненадолго, оставив свое яйцо на попечение приятеля, которому доверял. Но тот заснул и разбил яйцо. Отцу он ничего не сказал - просто нашёл похожий по форме камень и совершил подмену. У всех давно вывелись птенцы, но только не у отца. Потому что это был камень. Но отец наделся, до последнего верил, что у него будет ребёнок, что все будет хорошо. И он не бросал свое яйцо. И когда наступило время миграции, он поплыл с камнем в охапку. Это было очень тяжело. Камень тянул его ко дну. И пингвин утонул, не желая оставлять свое любимое дитя*…

Кажется, теперь Борис понимал, почему наставник рассказал ему эту сказку. Он хотел показать, что жизнь в современном обществе крайне несправедлива. Предают самые близкие. Люди не ценят друг друга…

Но нормальных детей, не таких, как он, Борис избавил бы от этой истории. Пусть растут только на рассказах с хорошим концом. Пусть у них будет безоблачное детство.

Однажды так и будет. Однажды ни один ребёнок не будет брошен. И никто не повторит судьбу Бориса.

Давид пристально смотрел на Бориса и молчал. Глаза его оказались зелёными, совсем светлыми у зрачка.

- Это точно сказка? - наконец, угрюмо произнес Давид, - Звучит даже хуже, чем у меня. Такой друг, как у отца-пингвина, - полное дерьмо. Я бы его упёк за решетку на пожизненное.

- Да, это сказка, в мире полно таких сказок, - спокойно пожал плечами Борис, - Так что пусть у вашей чёрной мышки будет счастливый конец, разве она этого не заслуживает?

На миг у Давида Феретти было такое выражение лица, словно он хотел ударить Бориса. Но, верно, просто показалось. Давид даже не дернулся.

- Счастливый конец? А разве люди бывают абсолютно счастливы? - так тихо, будто про себя, сказал Давид, - Жизнь что-то даёт, но одновременно что-то отбирает. Иначе не бывает.

- Возможно, просто ещё не пришло время, - осторожно предположил Борис, - Все ещё будет.

Давид Феретти смотрел на него очень странно, не издавая ни звука. Взгляд его был тяжелым, ничего не выражающим.

Борис не выдержал этот контакт первым.

Он собрал смятые листы с пола и тихо сказал:

- Я пойду проглажу их. Утюгом. Они расправятся. Вы сможете сохранить и дописать вашу сказку.

Давид Феретти ничего не ответил, и Борис смог развернуться и уйти, чтобы поискать гладильную доску.

Он прекрасно все это умел. Научился на своих тысячах «работ для вида».

Борис разгладил третий лист, когда в соседней комнате послышались ругательства.

- Да вы издеваетесь! Вы, верно, шутите! - искренне возмущался Давид Феретти.

В гостиной что-то прогремело.

Через секунду в широком коридоре, где трудился Борис, показался Давид Феретти с крайне злым выражением на лице.

- О, - немного успокоился он, заметив листы, - Разгладились! Не знал, что такое возможно!

А потом Давид снова стал хмурым.

- Как тебя зовут? - уточнил он.

- Майкл, - с небольшой заминкой произнес Борис.

- Так, Майкл, ты клеиться ко мне собираешься? - по-деловому спросил Давид.

- Нет, - растерянно ответил Борис, не понимая, к чему вопрос.

Нет. Хотя Тимея бы сказала - ты должен!

- Отлично! А то помощницы, увольняющиеся после отказа, достали! - пожаловался Давид, - Работать невозможно! Ты, если что, спокойно переносишь слово «нет»?

- Нет значит нет, - ещё больше запутался Борис.

- О, это гениально! Адекватный! - искренне обрадовался Давид, - Майкл, скажи, ты хочешь подзаработать?