Щёлкнул замок… Десятилетний Вадим несколько минут в растерянности прислушивался к наступившей тишине, потом, не глядя на мать, прошёл в свою комнату, достал обитую бархатом коробку с шахматами из оникса (он уже давно выучил название красивого беловато-зеленоватого камня) и распахнул створку окна – в комнату тут же ворвался морозный воздух и влетело несколько снежинок. В отличие от матери, застывшей посреди прихожей с изумлённым и возмущённым видом и готовившей «речь» к возвращению взбунтовавшегося супруга, Вадим знал, «видел», что она проиграла свою партию… А вместе с ней и он…

Дверь приоткрылась. Не поворачивая головы и опережая вопрос матери, Вадим произнёс:

– Он ушёл насовсем.

Собственный голос показался ему незнакомым, тусклым.

– Может быть, у него кто-то есть? – робко спросила мама. – Ты не знаешь?

Вадиму подобная мысль не приходила в голову. Почему-то он всегда считал, что после разрыва с матерью они с отцом будут жить вдвоём. Неужели папа променял его на женщину и поэтому ушёл без него?..

Обида помогла справиться с болью. Вадим молча позавтракал и отправился в школу. Выходя из подъезда, бросил взгляд на заснеженный газон – коробки не было. Возможно, яркое пятно привлекло кого-то из прохожих и у шахмат появился новый хозяин…

– Здравствуйте, Вадим, – голос звучал вкрадчиво, небольшие, близко посаженные, тёмно-карие, почти чёрные глаза смотрели доброжелательно и в то же время цепко, подмечая любое движение на лице собеседника.

– Здравствуйте, – Вадим постарался, чтобы приветствие прозвучало вежливо.

– Сколько вам лет?

– Недавно исполнилось тридцать, – ответил он, чувствуя, что ему трудно концентрироваться на разговоре, мысли упорно возвращались к недавнему матчу между норвежцем Карлсеном и иранцем Фируджей, в которой был разыгран отказанный ферзевый гамбит. Фируджа играл чёрными, допустил несколько серьёзных ошибок и потерпел поражение…

– Вадим! Мне кажется, вы меня не слушаете, – недовольство женщина спрятала за спокойностью тона. – Кто та дама, что привела вас ко мне и ожидает сейчас в приёмной?

– Простите… Это моя мать.

– Вам тридцать, ваша мать считает, что вам нужна помощь психолога, а как считаете вы?

– Мне всё равно, – Вадим равнодушно пожал плечами. На 35-м ходу Фирудже следовало пойти ферзём… – Она хочет того, чего хотят все матери от своих сыновей, чтобы я обзавёлся семьёй, хочет внуков, – добавил он, осознав, что в разговоре снова возникла пауза по его вине.

– А у вас есть такое желание? Возможно, вам нравятся другие отношения? Не гетеросексуальные?

…За стенкой слышался шёпот, приглушённые смешки, потом – ритмичное поскрипывание. Вадиму уже исполнилось тринадцать, и он знал, что означают эти звуки, о сексе в их классе не говорил только ленивый. Мальчишки листали в туалете журналы с весьма пикантными фотографиями и подкалывали одноклассниц, у которых блузки выразительно оттопыривались двумя холмиками. Ехидные смешки и замечания вызывали и периодические пропуски девчонками уроков физкультуры. Однажды физрук, не выдержав, собрал всех мальчишек в раздевалке и, не особенно подбирая выражения, прочёл им целую лекцию о строении женского и мужского организмов и предупредил, какие «прелести» поджидают тех, кто сейчас хихикает, в недалёком будущем. И прыщи по всему лицу станут самым меньшим из зол. После «лекции» Вадим долгое время избегал смотреть на девчонок. Разве что украдкой. Они стали казаться ему такими же таинственными и всемогущими, как шахматные королевы. Обладающими загадочной властью над ними, мальчишками. Взгляды, которые он всё чаще ловил на себе, волновали воображение и тело, одновременно вызывая чувство протеста, стыда и гадливости. Возможно, из-за тех самых стонов, что доносились ночами из-за стенки…

Когда он достаточно подрос, чтобы не засыпать сразу после «Спокойной ночи, малыши», звуки из родительской спальни хотя и вызывали любопытство, но представлялись ему естественными. К тому же обдумывать по ночам шахматные ходы и сочинять для отца ловушки – было куда интереснее, чем прислушиваться к происходящему в соседней комнате. Возможно, он был просто слишком мал… Однажды, проанализировав их незаконченную вечернюю партию, Вадим понял, что папа допустил ошибку, которая обернётся для него проигрышем через два хода, и ворвался в их спальню – предупредить, дать возможность исправить оплошность. Было жаркое начало лета, светлые и душные ночи, родители не успели отпрянуть друг от друга и прикрыться одеялом. Но вид их голых, блестящих от пота тел не вызвал неприятия. Всё, что делали мама и папа, показалось ему тогда не более чем удивительным… В то счастливое время родители ещё были для него одним целым и он никогда не знал ответа на вопрос, кого он любит больше. Разве такое возможно?! Они оба составляли его мир…

Теперь же Вадим непроизвольно – или произвольно? – даже не ПРИслушивался, а ВСЛУШИВАЛСЯ в происходящее за стенкой между матерью и её новым мужем. Каждым скрипом кровати, каждым стоном она снова предавала их – его и отца… Что она делает?! Утром он не сможет на неё смотреть, не сможет отделаться от вызывающей брезгливость картинки, на которой она, обнажённая, лежит под таким же обнажённым чужим (чужим!) мужчиной, в точности, как тогда с папой, как будто и нет никакой разницы! И в точности – как на лощёных страницах «запретных» журналов или в фильмах, где сцены погони и стрельбы соревновались по количеству лишь с постельными…

Отца он, впрочем, тоже не простил, и тот давно оставил попытки наладить общение с сыном. По телефону Вадим разговаривал сухо, не скрывая, что расспросы ему в тягость, от встреч отказывался, сначала выдумывал предлоги, потом просто стал говорить нет. Возможно, их отношения возобновились бы постепенно, но… буквально через год после развода с матерью у отца родился сын от второй жены. И для Вадима это стало очередным предательством. Семья? Бессмысленный набор букв…

Жизнь оказалась похожа на шахматную партию. Он не заметил ловушки, и ему поставили мат. Время на часах обнулилось, соперник давно ушёл, а Вадим словно бы всё сидел за шахматной доской, с недоверием и удивлением разглядывая фигуры, загнавшие его в безвыходную позицию…

– Вадим?..

– Вы спрашиваете, не голубой ли я? – Вадим едва не рассмеялся. – Чушь.

…Ему было шестнадцать, он закончил школу с медалью и, как победитель престижных математических олимпиад, без особых усилий поступил в университет. Рослый, крепко сбитый (в отца) голубоглазый блондин не производил впечатления самого юного на курсе. А его настороженное отношение к девушкам лишь подогревало к нему интерес противоположного пола. Его зазывали на студенческие вечеринки, но Вадим, как и прежде, чурался общества, предпочитая одиночество своей комнаты и разбор шахматных турниров.

Это случилось зимой, он как раз возвращался домой после очередного экзамена. Торопился к чашке обжигающего чая, замёрз как цуцик, пока ждал на ледяном ветру маршрутку. Соседка, бездетная разведёнка тридцати пяти лет, перехватила его у двери в квартиру, попросила помочь с компьютером, мол, что-то он стал часто зависать. Тот вечер оставил в памяти сумбур – бесстыдно смелые горячие руки, влажные губы… взрыв мозга от неведомых ранее ощущений… Он долго приходил в себя, по привычке анализировал произошедшее. Пришёл к выводу, что отношения с женщиной тоже напоминают шахматную партию, с соседкой они «сыграли» блиц. Он бывал у неё ещё пару раз, пользовался её жадной покорностью, набирался опыта, вёл себя агрессивно-напористо, даже жёстко, представляя рядом с собой то мать, то новую жену отца, стремясь причинить боль, отомстить за свой разрушенный когда-то счастливый мир… Потом были ещё девушки. Он с первого взгляда определял, сколько «ходов» нужно сделать с той или иной «пассией», чтобы заполучить её для секса. «Выиграв партию», хладнокровно расставался, ни к кому не привязываясь сердцем. Оно билось ровно и мощно, ускоряясь лишь в моменты экстаза.