Их с мужем «русская рулетка» забылась. Но однажды у Киры случилась задержка. Она купила тесты в аптеке, почему-то очень стесняясь, хотя покупать презервативы ей стыдно не было. Тесты взяла несколько и разных фирм, чтобы наверняка. Все они подтвердили беременность. Тот же результат показал и анализ крови. В ней действительно зарождался ребенок.

Кира прислушивалась к себе в попытке различить хоть что-то. Должно же присутствие другого человека в ее теле хоть как-то проявляться. Но ничего не было. Она клала руку на свой еще плоский живот, но так ничего и не ощутила.

Почему-то Кира была уверена, что это девочка.

Муж был счастлив. В нем стало больше энергии, словно он наконец-то обрел цель и смысл. Он сразу все рассказал друзьям и родителям, хотя Кира предпочла бы подождать. Им даже начали дарить детские вещи.

Прошло еще несколько месяцев, а с ними – череда врачей, обследований, витаминов. Кира же по-прежнему ничего особенного не замечала. Нигде не побаливало, не тянуло. Ее не подташнивало, настроение не менялось и не скакало – по-прежнему было ровным. Ей казалось, что она всех обманывает. Постепенно живот начал расти, но она не ощущала в себе ребенка, не чувствовала себя беременной. Осознавала разумом: что-то меняется, но будто не верила в это. Все происходило как в кино или во сне. Ей вообще казалось крайне неестественным, что в ней может вот так просто взять и появиться другой человек.

Единственный симптом, который Кира в себе ощущала – иногда она мерзла изнутри. Она сказала об этом врачу, но он списал все на нервы и психосоматику.

Муж тем временем прямо-таки расцветал. Он стал упорнее и больше работать, и его повысили. Даже стал больше следить за собой. Наверное, хотел предстать перед ребенком лучшей версией себя. Кире было немного жаль, что сама по себе она его так не вдохновляла.

Каким будет детство этого ребенка? Столько всего зависит от Киры.

Из своего детства она запомнила много странных, не имеющих серьезного значения кусочков. Их нельзя было сложить, как мозаику, в какую-то общую картину. Скорее, это были лишь камушки, перышки, стеклышки, хранящиеся вместе в коробочке. Некоторые воспоминания были мягкие и теплые, а некоторые – острые и холодные. Например, пуховый серый платок, в который ее закутывали в холода. Он казался некрасивым и кололся, но грел. Как мама делала ей горячее какао и Кира пила его с хрустящими вафлями. Костюм Снежинки в детсаду. Кире он очень подходил, потому что она была самая светленькая – блондинка со светлой кожей и серыми глазами. Другие девочки были принцессами, лисичками, зайчиками. Почему-то принцесс всегда было много, а снежинка одна.

Детство для Киры было смутным ощущением чего-то натопленного, уютного, родного, немного душного – и чуть пугающего. Сама она почему-то была не внутри этого ощущения, а рядом. За прозрачной стеночкой. Как и всегда и со всем в ее жизни: где-то около, и никогда рядом.

Еще, когда Кира думала о детстве, внутри нее что-то сжималось.

Весной живот расти перестал. Потом стал уменьшаться. Окончательно Кира осознала, что ребенка внутри нее больше нет, в начале апреля. Она смотрела на свой плоский, как и раньше, живот. Гладила его. Никаких ощущений. Ребенок исчез. Растворился в ее теле.

К тому моменту Кира уже несколько месяцев ходила по врачам. Впрочем, особого смысла в этом не было. Врачи не понимали, что произошло. Они продолжали осматривать ее и назначать обследования, но делали это просто по инерции – не знали, что еще можно предпринять.

УЗИ ничего не показывало. Анализы были в норме – в норме для женщины, которая не беременна и вообще никогда в положении не была. Киру постоянно спрашивали, не случалось ли кровотечений и болей, но ничего такого она не помнила. Ни признаков выкидыша, ни странных симптомов – ничего. Просто ребенка в ней больше не было. Ее тело прокрутило пленку назад. Не осталось ни следа беременности. Вес вернулся к норме и стал таким, каким держался уже много лет – ни килограммом больше, ни килограммом меньше. Ребенок в ней растаял. Кира пыталась найти в книгах про беременность и интернете что-то подобное, но безуспешно.

Больница, куда она легла на обследование, устроила консилиум. Врачи стали спорить. Одна женщина обвиняла Киру в том, что она либо подделала документы и результаты обследований, либо тайно, может, даже нелегально, сделала аборт, и теперь морочит им голову, чтобы не признаваться мужу. Ее остановила другая, напомнив, что обследования проводились в разных клиниках, подделать их все было бы невозможно, а после аборта должны были остаться хоть какие-то следы. Предполагали, что у нее была ложная беременность, какая-то опухоль или редкое психическое отклонение, когда женщина так уверена в том, что ждет ребенка, что у нее действительно начинает расти живот. Ничего из этого не находило подтверждения.

Единственный странный симптом, который был у Киры – ощущение холода внутри. Сама она связывала с произошедшим именно его. Но врачи не уделили особого внимания этому симптому. Они не пришли ни к какому выводу, назначив ей еще с десяток анализов. Кира решила остановиться и больше не проверяться.

На протяжении всего времени, что живот уменьшался, муж угасал. Когда он понял, что ребенка действительно больше нет, то утратил всю свою энергию. Часто забывал гладить рубашки и ходил на работу помятый. Забросил тренировки. Он заботился о жене, старался проводить с ней время. Но она знала, что случившееся воздвигло очередную стену – выше всех, что когда-либо появлялись между ними.

Вещи, купленные для ребенка, все еще оставались в доме. Каждый раз, когда Кира случайно кидала на них взгляд, ей становилось больно, словно они отщипывали от нее по кусочку. Наконец она собрала вещи в коробку и зависла перед ней. Выбросить или просто убрать?

Вдруг она ощутила взгляд мужа. Он смотрел на нее из коридора. Как долго он там был?

– Оставь. Может, у нас будут еще дети, – сказал он.

Киры почувствовала укол раздражения.

– И давно ты там подглядываешь? – спросила она.

– Просто увидел. Я тут тоже живу, вообще-то.

Он продолжал смотреть на нее.

– Что? – спросила она.

Муж, не ответив, ушел.

Кира старалась ложиться позже него, чтобы не приходилось разговаривать. Часто она приходила в постель, когда он уже спал – или притворялся, что спит. Кира старалась делать все бесшумно, чтобы не разбудить его. В такие минуты она вспоминала маленькую девочку, которая бодрствует рядом с то ли спящей, то ли неживой мамой, но старается быть как можно более тихой. Это воспоминание всегда погружало ее в пучины одиночества.

Теперь Кира и правда думала, что она всех вокруг обманула. Муж, родственники, знакомые, врачи – все они что-то делали для ребенка, по-особенному относились к Кире. Она ощущала абсурдный стыд перед этими людьми.

К тому же ей было больно.

Раньше дети Кире не нравились. Она почему-то была уверена, что бесплодна. Но с беременностью неожиданно быстро пришла привязанность к новому человеку, которого она еще не знала и не видела. Кира ждала этого ребенка. Эту девочку. Она вглядывалась в ее черты на нечетком УЗИ и гадала, каким человеком она будет. Кира по-своему, неловко, неумело привязалась к этому ребенку. Ждала его. Гладила живот и думала о маленьком существе внутри нее. А теперь ребенок исчез.

Снова и снова она вспоминала про холод, который поднимался в ней изнутри. После исчезновения ребенка она перестала его чувствовать.

На Киру нахлынуло острое одиночество. Она ощущала не то что пустоту вокруг и внутри себя – вакуум. Теперь ей стало еще холоднее.

Конечно, рядом все еще был муж. Но Кире стало с ним тяжело. Ее начало тяготить даже кольцо на безымянном пальце. Раньше она даже не замечала украшения, только ощущала его отсутствие, когда забывала надеть утром. Теперь же она постоянно ощущала, что кольцо на ее безымянном пальце есть. Это ощущение нервировало. Как небольшая болячка, которую постоянно задеваешь, и она действует на нервы.