Теперь даже не пыталась играть, ведь за живое задел. Задел и сам же этому удивился. Оттого несколько растерянно, но не менее внимательно на меня посмотрел и всё же отстранился. Он, но не его запах, который вовсе не обволакивал, а будто цепями сковал. Руки, ноги, грудную клетку. Сковал и гирю пудовую на эти цепи повесил, не позволяя опомниться.

– Кто отсутствует? – Бросила ему нервно. Парень лениво моргнул, прикидывая, что ответить, голову набок склонил.

– Все на месте.

– Согласно списку не хватает трёх человек. Кто отсутствует? – Повторила я свой вопрос громче, всю группу в диалог вовлекая, но наглец проигрывать не любил и стал прямо передо мной, визуально от других студентов отрезая.

– Вам показалось. – Проговорил с давлением, и хотелось собственным возмущением подавиться, так ловко у него это выходило: манипулировать мной.

Настолько ловко, что вместо тихого бешенства, он во мне азарт пробудил. Да такой, что и сама не припомню, когда в последний раз так увлекалась. Улыбнулась до невозможного широко, вперёд подалась, на своё же ограничение наплевав.

– Ты что творишь? – Одними губами проговорила, а наглец ухмыльнулся.

– Такой вы мне нравитесь больше. – Ответил он тихо. – Все на месте, Наталья Викторовна. – Отчеканил нарочито громко, предельно точно давая понять, что мне придётся научиться проигрывать, а я губу от удовольствия закусила, вместо того, чтобы наглые глаза выцарапать.

Волна приятного тепла прогнала страх, волнение, опаску. Чувство, будто меня в угол загнали, уступило место желанию побеждать. И отчего-то я была уверена, что такую возможность наглец мне предоставит.

– Захаровым Георгием называть мне вас не стоит?

Уточнила шёпотом, пока тему записывала, на пометку, что на старосту группы указывала, ссылаясь. Наглец лишь едва заметно, отрицательно качнул головой.

– И у меня будет свой персональный староста? – Губы в азарте облизнула, а он намеренно этот жест зеркально отобразил.

– Может быть гораздо больше. – Пообещал, будто Сатана во плоти. – Стоит только захотеть. – Подсказку дал. – И можно на «ты». – Напомнил, что мою игру в строгого препода можно прекратить, а я понятливо кивнула.

– Хочу, чтобы на лекциях присутствовали все поголовно. Сможешь? – Глянула, в новую игру зазывая, а наглец задумчиво на меня посмотрел, к пока неизвестным правилам приноравливаясь.

– Думаю, мы сможем договориться, Наталья Викторовна.

– Твоей непосредственности можно только позавидовать. – Рассмеялась я его попытке торговаться и больше не старалась скрыть эмоций. Ярких, как вспышка. Горячих и приятно тягучих, как шоколад.

– Зачем же завидовать, берите пример, внимайте, следуйте.

– Да? Сколько просишь за уроки?

– А нам, татарам, что так, что задаром! Считайте, благотворительностью занимаюсь!

Я хитро прищурилась и пробежалась взглядом по списку группы.

– Татарин Олег, как я понимаю?

– Он самый. Заполняйте журнал, Наталья Викторовна, пока сплетницы в зале не подумали, что я вас клею.

– А я сплетен не боюсь.

– Да это пожалуйста! За улыбку бойтесь. Они вам её подправят, если что. Боевые девчонки попались. Каждого собственностью считать привыкли. Или вас не предупреждали?

– А ты не говори им «фас» и обойдётся.

– Вы меня не за того приняли, Наталья Викторовна. – Ласково улыбнулся он, а я, манёвр не одобряя, осуждающе покачала головой.

– Ступай, Татарин, с журналом я разберусь позже.

Аудиторию взглядом окинула и осторожно улыбнулась поистине ревностным взглядам.

– Ну что же, начнём? – Решительно кивнула присутствующим и приступила к теме.

По окончании лекции устало вздохнула.

– Большая просьба всё же открыть дома конспекты и тему внимательно проработать. Особенно уделите внимание вопросам, которые остались не понятыми. В начале занятия у нас будет пятнадцать минут, чтобы эти задачи решить.

– А контрольная будет? – Оживилась парочка, что зевала на последнем уровне, соблазняя меня за собой повторить. Вопросу я терпеливо улыбнулась.

– А уже есть что контролировать?

– Ну… Владимир Владимирович всегда находил, что. В смысле, что контролировать.

– График контрольных работ есть в программе, отступать от которой я не планирую. Всё, что касается промежуточных проверочных и самостоятельных работ, то о них я буду предупреждать заранее, шпаргалки написать успеете. Хотя я бы вам всё же посоветовала внимательно отнестись к предмету уже сейчас. Вся наша работа будет похожа на один огромный алгоритм длиною в целый учебный год и тем, кто начнёт совершать ошибки уже сейчас, могу только посочувствовать. Это не грамматика, где любое правило стоит самостоятельно. Здесь каждая предыдущая задача будет ступенькой к следующей. На этом всё. Спасибо за внимание, вы свободны.

Голову вниз опустила и внезапно занывшую шею растёрла, устало прикрывая глаза.

– Что? – Почувствовав чужое присутствие рядом, вскинула взгляд и практически не удивилась тому, что Татарин снова навис над столом.

– Журнал, Наталья Викторовна. – Проговорил наглец так, будто только за этим и подошёл, будто не рассматривал мгновение назад с голодным оскалом. – Вы так и не заполнили журнал.

– Давай сам! – Обрадовалась я открытию, а он головой покачал, поддаваться не желая.

– Понятия не имею, как это делается. – Застыл с неестественно широкой улыбкой на губах, а я с наигранным сожалением вздохнула и подвинула журнал к студенту.

Татарин испытующим взглядом меня придавить пытался, как вдруг передумал и внимательно посмотрел в графы, подтянул к себе ближе методичку.

– Ну, ты долго?! – Заглянул в опустевшую аудиторию Чиж, числившийся в списках, как Кирилл Чижов, ещё один, топтавшийся за его спиной, предпочёл остаться в тени.

Татарин не сказал ни слова. Он только посмотрел так, что жизнерадостный Чижик потемнел с лица и виновато попятился, осторожно прикрыв за собой дверь. Я на спинку стула откинулась и теперь с неприкрытым интересом наблюдала за тем, как Татарин продолжил своё занятия, будто и не было этой секундной вспышки внутри, будто не он только что пожелал другу исчезнуть, раствориться, будто не он всех чертей на того спустил, лишь моим присутствием удерживаемый от унизительных слов.

– Значит, ты здесь главный. – С утверждением произнесла я, глядя, как парень старательно выводит на удивление ровные, аккуратные буквы.

Он лишь усмехнулся, не поднимая на меня глаз, ответом не удостоив.

– И что это сегодня за выходка? – Его стремление обратить на себя внимание припомнила. – Творческий эксперимент? – Неуверенно предположила, пытаясь на эмоции вывести, личное задеть, затронуть. – Чего ты хочешь? – Деловито фразу бросила и в этот момент он на меня всё же посмотрел. Твёрдо, уверенно. Подавиться собственными словами заставляя.

– Сколько ты стоишь, кукла? – Небрежно бросил и скривился от понимания, что я тоже продаюсь. Как все. Как любой, как каждый. Продаюсь, только нужно верно назвать цену.

И я не обиделась. Ни за вопрос, ни за то понимание, что на его лице отобразилось.

– Смотря что ты хочешь мне предложить. – Ожидаемо ответила и так же, как и он любил сам, нагло впилась в парня взглядом.

Красивый, молодой, горячий. Наглый, дерзкий, с агрессивной сексуальной энергетикой. Он давил, он топтал, он подчинял себе! Прочесть меня хотел и этим делал больно. Жалил своим дыханием, взглядом уничтожал. И, казалось, прикоснись он ко мне сейчас… пусть даже мимолётно… ни я, ни он сам не выдержали бы, лопнули от напряжения, взорвались от столкновения сил и желания не стать поигравшим.

– Что ты хочешь мне предложить, дружок? – Подсказала я, на что парень взглядом в меня впился, будто прицениваясь, будто голову мою вскрыть готовился и все, даже самые непристойные мысли прочесть.

– То, что можно купить за деньги, ничего не стоит. Так что уж точно не деньги. – Проговорил сдавленным шёпотом, а я, не желая поддержать это уединение, интимность момента, укусить надумала.