С РОЖДЕСТВОМ ХРИСТОВЫМ, ГОСПОДА ТОВАРИЩИ! 7 января 2019 г. * * * «Честь имею, господа, честь имею!» В охру красится листва, лето тлеет, Осень кружит карусель расставанья. Пароходы, поезда, крик прощанья. Золотистая кайма эполета. Загулявшая страна, «Бабье лето». Как дыхание ночи в лунном свете, Твой печальный поцелуй на рассвете. Разбежались по углам в небе звёзды, А по тоненьким губам льются слёзы. Стук подковы, как набат, душу греет, И прощальные слова: «Честь имею!» 23 февраля 2019 г. ГРАЖДАНСКАЯ Мне кричала тишина, ночь в глаза смотрела, И летящая листва рыжей свечкой тлела. У надежды два конца: быть или не быть? Только милая судьба может не простить. Золотые купола, красные шевроны, На перроне бравый полк грузится в вагоны. Как единая семья, молодое братство. В чёрном омуте страна, за окном «Семнадцать» Смыло пенною волной лунный след подковы. Порубил их эскадрон где – то под Ростовом. И казацкий есаул, вытирая шашку: «Молодые ведь совсем, им бы девок ласку. Молоко из крынки пить, заедая хлебом, И любить, любить, любить под российским небом! А Гражданская война – топкое болото: Убивает сын отца – грязная работа». На окне герань в цвету – просто загляденье! Я, наверно, не пойму Божьего творенья. Мне кричала тишина, ночь глаза колола. Пароходы, поезда – всё начать бы снова. Красно – белая черта перешла дорогу. Не простит война мальца. Нету больше Бога. У надежды два конца: быть или не быть? А распятого Христа надо всем забыть. Пусть летящая листва рыжей свечкой тлеет, Снова бьют колокола, и душа немеет. Возродится ли любовь, только Бог лишь знает. И багряная заря в небе полыхает. 16 мая 2019 г. ФРАНЦУЗСКИЙ СИНИЙ ПЛАТОЧЕК  В ресторане Парижа, в сигарном дыму, На усталой сцене с комочек Молодой подпоручик с красивой княжной Вдруг запели про «синий платочек». Ресторан вмиг затих, и в плену тишины Полились русской речи «признания». Во французский простор, в высоту синевы Улетала эскадра «Нормандия». В это время в России в кровавой войне Зарождалась, ковалась победа». Сталинградская битва, пришпорив коней, Уносила в бессмертие беды. Господа россияне кричали: «Виват!», Поднимая бокалы с шампанским, А немецкий солдат, ничего не поняв, Улыбался хорошенькой даме. И пленённый Париж, как проснувшийся зверь, Потянулся от сладостной спячки. А французский простор стал милей и добрей, Как матросу земля после качки. В ресторане Парижа, в сигарном дыму, На усталой сцене с комочек Молодой подпоручик укутал княжну В «оренбургский пуховый платочек». И княжна подымала бокалы, смеясь, За Россию, за русскую маму! И немецкий солдат, ничего не поняв, Улыбался красавице даме. А девятого мая салют и Москва И парад ветеранов Победы. По Тверской, как в Париже, гуляет княжна, Позабыв про войну и про беды. ПОСЛЕДНЯЯ ОСЕНЬ
Распороли небесное тело топоры золотых куполов, И врезается в Манну небесную сталь железная красных штыков. Звон малиновый льётся рекою, растворяясь, как крик, в тишине, И рыдает Балтийское море, чайкой белой паря в вышине, А волна, как котёнок, играет с золотыми орлами погон, И корёжит серьёзные лица офицеров матросский жаргон. Гонит ветер осенние листья, и застыла слеза на щеке. И ночами холодными снятся разводные мосты на Неве, Петербурга гранитные мысли, белой ночи испуганный крик, Молодые, худые курсистки, юнкеров озабоченный шик, Есаула плевок перегарный, лошадиное ржанье и мат, И покрытая кровью брусчатка, и душа, полетевшая в ад, Плач и стон боевого линкора, и приспущен Андреевский флаг, И кричащие белые птицы. И уходит на запад «Варяг». Распороли небесное тело топоры золотых куполов, И врезается в Манну небесную сталь железная чёрных крестов. По ночам ещё долго мне снится белый снег, укрывает поля. Как охота к тебе возвратиться, петербургская осень моя!.. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА Тачанки обнажили зубы и молча жертву поджидают, А пулемётные глаза за степью, щурясь, наблюдают. Казак хлебнул из котелка донской холодненькой водицы, Крестясь, взглянул на облака: «Не дай нам бог второй Царицын!» А ветер тучи нагоняет, и степь, как море, песнь поёт. Он ленту в волчью пасть кидает, а вороной копытом бьёт. А офицерский эскадрон в прорыв пошёл на переправу. Донская тёмная вода, как баба в родах, застонала, А моложавый есаул сказал, крестясь, в глаза корнету: «Смотрите, князь, я здесь рождён! Люблю, как мать, я эту реку! И этот плёс, и эти камыши, где мы с отцом ловили рыбу. Всю ночь – весёлые костры, а сейчас мой друг, идём на дыбу». И грянул гром, и стонет степь, и ивы гибкие согнуло. Свинцовый град накрыл огнём тот эскадрон и есаула. Отец на сына, брат на брата. Идёт Гражданская война. И принял тихий Дон солдат, и плачет тёмная волна. Казак плеснул из котелка на раскалённый ствол «Максима». А сердце бьётся, как струна. И вспомнил он тайком про сына: «Да, слава богу, не задел я молодого есаула. Ушёл, ушёл, ушёл Егор». И сердце у отца остыло. А моложавый есаул взглянул в глаза, смеясь, корнету: «Да, милый князь, я здесь рождён! Люблю, как мать, я эту реку!» Корнет папаху поднимает и видит круглую дыру. «Да, есаул, вас Бог спасает». Егор, смеясь: «Молись Отцу!» Казак хлебнул из котелка – слеза тайком из глаз скатилась: «Гори, сынок, – твоя звезда и помни, милый, о России!» |
