в пустых мирах, где жизнь едва жива…

Но им в ответ – безмолвие. И в нем

пылает мрак невидимым огнем.

Саша закончил стихотворение. Оно было «без заплаток». В нем стояли только нужные слова. В этот момент зазвонил мобильник. Приятели-музыканты, судя по голосам уже изрядно набравшиеся, звали его на концерт «для своих». Саша вяло отнекивался. Тут же ему предложили обсудить новый альбом, «текстуру» для новых композиций. Саша вяло пообещал встретиться, отметив про себя, что становится все более замкнутым. Еще более чем прежде. Его вполне устраивала жизнь в донжоне с редкими выездами, под защитой и заботой Старшего. И знание того, что в этом мире есть еще и Йен. Далеко-далеко, но есть. Наконец, в комнату вошел Старший. – Готов? – спросил он. Саша молча кивнул и встал. Он действительно был готов. Ему оставалось только чуть подправить галстук и надеть пиджак. Старший придирчиво осмотрел его. – Безупречен! – удовлетворенно произнес он с плотоядной улыбкой. Саша взглянул в висевшее на стене зеркало. На него смотрел привлекательный молодой человек с красиво обрамлявшими лоб темно-русыми волосами, прозрачными серыми глазами, элегантно одетый. Нет, не фотомодель, хотя… если чуть подгримировать, то вполне. Об этом же думал и Старший. Но его передергивало при мысли о том, что Младший может превратиться в модель. В нем была ценна именно живая, неуловимая и от того завораживавшая всех красота. Красота, возникавшая из внешности, грации, голоса, взгляда – всего вместе. И из чего-то еще совсем уж неуловимого, чего не могла передать ни одна фотография, даже самая удачная. – Едем, – решительно произнес Старший, кладя тяжелую руку ему на плечо. *** Страсбург, январь 2008 года – И какого черта ты все это затеял?? – прорычал Йен, уставившись на Киллерса. Эрик появился в номере страсбургского отеля совершенно неожиданно. Он вообще имел скверную привычку появляться неожиданно и в самых неожиданных местах. Таков был стиль бывшего спецназовца и разведчика. Но сейчас Йен был даже рад появлению Киллерса, который в последние дни не выходил на связь. – Что все это значит? – темно-серые глаза Йена в упор расстреливали невозмутимо-наглого Киллерса. – Я тебе ясно сказал, мне плевать на этого сутенера. Не получилось его вывезти, и черт с ним! Надо было сворачиваться и уезжать. Что произошло? Почему ты вдруг решил его спасать? Да еще таким способом? Ты понимаешь, что из-за твоего авантюризма мой … Саша мог погибнуть? Да еще ты устроил стрельбу в центре Москвы! – Я умею заметать следы, – ухмыльнулся Эрик. – Но какого хрена?? – заревел взбешенный Йен. – Зачем всё это?? – Йен, – вздохнул Эрик, разваливаясь в кресле и закидывая ногу на ногу. – Я затеял все это по тем же причинам, что и ты. Это личное, никакого бизнеса. Он белозубо улыбнулся, его холодный взгляд на пару мгновений стал мечтательным, даже нежным. Но через на пару мгновений перед Йеном сидел прежний Эрик. – Это личное, – невозмутимо повторил он. – Я могу поинтересоваться, что именно? – сухо осведомился Йен. – Уж не влюбился ли ты в этот кусок говна, я имею в виду Сидюхина? – Никогда не замечал за собой склонности к копрофилии, – хмыкнул Эрик. – Тогда к кому ты воспылал страстью? И как это связано с делом Сидюхина? – в темно-серых глазах Йена загорелись опасные огоньки ревности. – Не волнуйся, – усмехнулся Эрик. – У нас с тобой разные объекты вожделения. Я не претендую на твоего сероглазого поэта. Совсем. Можешь верить, можешь нет, но в Москве я встретил свою давнюю любовь. – Ты? Встретил свою давнюю любовь? – глаза Йена округлились. Для него Эрик Киллерс и любовь принадлежали к разным вселенным. – Да. И этот человек попросил меня помочь, – продолжал Эрик. – Что? – непонимающе спросил Йен. – Попросил тебя? Помочь? Чем? – Решить проблему с Сидюхиным. И еще кое с кем. – Убить Силецкого? – глаза Йена сузились. – Нет. Силецкий погиб из-за того, что пытался захватить твоего Сашу. Кстати, Саша спас мне жизнь, – произнес Эрик ровным, монотонным голосом, как будто рассказывал о совершенно обычных вещах. Йен по-прежнему смотрел на него во все глаза. – Речь шла о флешке с компроматом на Мурзина, – пояснил Эрик. – Я знаю, Йен, ты был заинтересован в том, чтобы она попала Силецким. Но это ставило под удар твоего Сашу. Потому что Силецкий шантажировал его и требовал, чтобы тот выкрал флешку у Мурзина. А Мурзин быстро вычислил бы вора. И что тогда ждало бы Сашу? Ничего хорошего. Йен, да, я пошел против твоих бизнес-интересов. Но зато спас твоего Сашу. Хотя и подверг его риску. Если бы этот Силецкий не оказался конченым подонком… Кстати, Саше я обязан жизнью. Если бы не он, я бы лежал там, среди других трупов… – Что там произошло?? – заорал Йен. – Что?? Эрик вкратце рассказал. Йен слушал, насупившись и сжав кулаки. – Послушай, – тихо сказал он. – Это какое-то безумие… Ты действовал по просьбе того человека… которого назвал своей давней любовью. Кто он? Почему он так заинтересован в судьбе Саши? – Мы встретились лет 15 назад, – в холодных зеленоватых глазах Эрика снова появились мечтательность и грусть. – В Сомали. Он был в диверсионной группе, заброшенной из России. А я в южноафриканском спецназе. Фактически ни их группа, ни наша не выполняли распоряжение правительств. Тогда развалился СССР, и России было не до Сомали. А у нас, в Южной Африке, ты помнишь, как раз шел переход власти в руки черных. Мы выполняли частные заказы. И наши заказчики были врагами. Обе наши группы сошлись в бою на севере Сомали. Я был ранен. Тяжело ранен. И он был ранен, но легко. Так получилось, что мы с ним остались одни в ущелье. Нас обоих посчитали мертвецами, все ушли. А мы лежали без сознания. Он первым пришел в себя. Я позже. Первое, что я увидел, это его, склонившегося надо мной. Знаешь, что я увидел в его глазах? Свою смерть. Я был беспомощен. Я был уверен, что он убьет меня. У него было оружие. А он долго-долго на меня смотрел, потом провел рукой по моему лбу. И… Знаешь, мне тогда вдруг подумалось – так странно, нелепо! –хорошо, что я погибну от его руки. В нем было что-то такое… отчего хотелось ему принадлежать. Не веришь? – Не верю, – усмехнулся Йен. – Чтобы Эрик Киллерс мог кому-то принадлежать? У меня это в голове не укладывается! – У меня тоже, – заметил Эрик. – Ни до, ни после. Это единственный человек, кому я хотел принадлежать. И это… это было несравнимо ни с чем. У меня вообще-то были многочисленные любовники и любовницы. Я никогда о них не рассказывал. Знаешь почему? Никто из них для меня ровным счетом ничего не значил. Я трахал мужчин и женщин, это доставляло мне физическое удовольствие, но не более. Голова и сердце отдельно, член и яйца отдельно. У меня не возникало желания принадлежать кому-то. Только ему. Врагу, ставшему любовником. Сначала Сомали мне казалось адом. Скалы, ущелья, пустыня, пыль, жара, бесконечные перестрелки. А потом ад превратился в рай. Когда мы остались вдвоем. Только мы. И больше никого. Он выхаживал меня. И выходил. Он обладал мною. И я был счастлив. Он любил меня. А я любил его. Мы были счастливы. Но мы знали, что это не продлится долго. – Почему? – спросил Йен. – Потому что у нас были слишком разные судьбы. Слишком разные, – холодно произнес Эрик. – Мы принадлежали к разным мирам. И этим все было сказано. – Не понимаю! – сказал Йен. – Что значит «разные судьбы»? Какие еще «разные миры»? Если вы любили друг друга, если вы хотели быть друг с другом… – Не понимаешь? – прервал его Эрик. – Тогда почему я не вижу рядом с тобой сероглазого русского поэта? Кажется, ты сам говорил о разных мирах… Йен склонил голову и ничего не ответил. Воцарилось молчание. – Кто он? – наконец, спросил Йен. –И почему он так озабочен судьбой Саши? – Разве я сказал, что он озабочен судьбой твоего Саши? – Эрик поднял белесые брови, зеленые глаза снова стали холодными. – Хорошо! Тогда какое отношение имеет этот человек к тому, что творится вокруг Саши? – не скрывая раздражения, спросил Йен. – Йен, – Эрик теперь казался воплощением бесстрастия, – есть вещи, которые я не стану говорить даже тебе. Я могу тебе гарантировать, что не стану ничего предпринимать против тебя. Более того, продолжу сотрудничать с тобой. Если ты захочешь, конечно. И если ты по-прежнему мне доверяешь. Но не буду скрывать, есть некий конфликт интересов. Мое личное и твои бизнес-интересы. – Я доверяю тебе, – четко произнес Йен. – Во-первых, мы слишком давно друг друга знаем. У меня ни разу не было повода в тебе сомневаться. Даже сейчас. Надеюсь, у тебя тоже. Во-вторых, мы оба переступили черту: смешали бизнес и личное. Этого нельзя было делать, но мы это сделали. Йен пристально смотрел на Эрика. – Йен, я ничего против тебя не предприму. Никогда, – зеленоватые глаза Эрика были холодны и спокойны. – Я тоже, – кивнул Хейден. – И я откровенно говорю тебе о своих целях. Я хочу, чтобы Саша был со мной. Я люблю его, а он любит меня. И с Мурзиным он вместе лишь… из-за своего извращенного мировосприятия, – Йен произнес это с таким видом, как будто испытал внезапный приступ зубной боли. – Я давно забрал бы его себе, но я против насилия над личностью. Я хочу, чтобы он сам пришел. – А с чего ты взял, что его мировосприятие вдруг изменится? Может быть, оно станет еще более извращенным?– Эрик как будто хотел еще что-то сказать, но осекся. – Я уже говорил тебе, что не намерен просто ждать. Я сделаю так, чтобы у Мурзина горела земля под ногами, – жестко произнес Йен. – Он этого заслуживает. И моя совесть чиста. Мы с ним открытые враги, и борьба у нас не на жизнь, а насмерть. Борьба за Сашу. За моего Сашу. Когда Мурзин будет уничтожен, Саша сам придет ко мне. И он убедится, что со мной ему лучше. Просто потому что он любит меня. А я люблю его. – На твоем месте я не был бы так самоуверен, Йен, – задумчиво сказал Киллерс. – Я знаю, что делаю, – жестко сказал Хейден. – И раз уж ты здесь, я хочу обсудить с тобой ближайшие действия против Мурзина. *** Москва, январь 2008 года Прием проходил в одноэтажном особняке на Павелецкой, то есть почти в центре Москвы. Там были как крупные представители бизнеса, так и их жены, любовницы, а также обязательная прослойка невнятных молодых людей и девушек, которые официально значились как помощники, референты, реже – сотрудники СМИ, но на самом деле в массе своей представляли сферу эскорт-услуг. За время работы в «фирме» Игоря Саше время от времени доводилось исполнять подобные «представительские функции», поэтому чувствовал он себя в своей тарелке, ничего нового для него не было. Разве то, что Старший методично знакомил его со своими бизнес-партнерами. Сашины клиенты никогда так не делали. Саша понимал, что у Старшего есть свои планы в отношении него. Он даже догадывался, какие именно, но предпочитал не заглядывать в будущее. Он просто обменивался визитками, на которых значился его номер телефона и должность «личный референт президента MG-банка». Иногда Саше звонили на этот номер. Чаще с недвусмысленными предложениями, которые Саша вежливо отклонял и всякий раз ставил об этом в известность Старшего. Тот лишь пожимал плечами и усмехался. Старший был на удивление не ревнив, и Саша, кажется, знал, почему: тот видел своего саба насквозь. Он знал, что опасен только Хейден. С ним борьбу надо вести не на жизнь, а на смерть. На остальных его саб даже не взглянет. Пусть заводит знакомства. Это ему может пригодиться. Никто не знает как повернется жизнь, тем более сейчас, когда после гибели Влада Силецкого началась невидимая, но тотальная война всех против всех. Сначала Саша стоял рядом со Старшим, приклеив к лицу дежурную полуулыбку. В какой-то момент Старшему понадобилось обговорить нечто конфиденциальное с одним человеком, и парень, всегда чутко улавливавший, что его присутствие излишне, отошел в сторону и стал бродить среди гостей. У него не было охоты с кем-то общаться, но он понимал: общения не избежать. Пусть важные чиновники и бизнесмены будут шарахаться от героя порнороликов, но их жены, любовницы и богемная шушера на него неизбежно набросятся, станут знакомиться, примутся выпытывать подробности, чтобы потом, досочинив свое, разносить сплетни. Больше всего Саше хотелось спрятаться в какой-нибудь темный угол, где его никто бы не нашел. В голове уже блуждали пока неясные строки, мир серых озер начинал поглощать его сознание, и тут раздался до отвращения сладкий, манерный голосок: – Сашон, солнц, это ты? Ой, сто лет не виделись. Ммм, как ты, солнц, а? Перед Сашей стоял Славик. Мальчик из «фирмы». Тот самый, у которого Саша узнал, куда девался Игорь после аварии. Славик стоял перед Сашей, его смазливое, тщательно ухоженное личико с глазками-пуговками просто лучилось счастьем. На личике был очень-очень тонкий слой косметики, бровки были тщательно подкорректированы, дорогой, приталенный костюмчик подчеркивал изящество фигурки, холеные ручки с чуть удлиненными ноготками по-прежнему не знали грубого труда. Славик растягивал чуть подкрашенные губки в сладкой улыбочке, и Саша заметил, что томный юноша вставил себе новые, неестественно белые зубы. В Славике всегда было мало естественного: он был слишком жеманным, манерным, сладким до приторности, лицемерным до отвращения. Его интересовала только собственная драгоценная персона. А единственной целью в жизни было найти богатого любовника, который бы его кормил, поил, одевал, холил, лелеял. Ну и трахал, разумеется. Чем-то Славик в этом смысле напоминал Вадика – погибшего от наркоты сашиного сожителя. Даже внешне они были похожи. Но все-таки в Славике всего было чересчур: особенно приторности и фальши. А Саша уже давно не был тем добрым и наивным мальчиком, который пытался даже в самом дерьмовом человеке рассмотреть что-то хорошее. Исключением для него был лишь Игорь. Да и то Саша понимал, что на самом деле цепляется за собственные иллюзии, ни на чем не основанные. А в отношении Славика он никаких иллюзий не испытывал. Он равнодушно слушал, как Славик заливается соловьем, расточая ему комплименты. Это тоже казалось странным. Славик обычно расточал комплименты только себе, любимому. А если он начинал делать комплименты другим, это означало одно: ему опять нужны деньги. Как можно больше. Хотя, с другой стороны, он был сейчас на приеме, где присутствовали люди с многомиллионными и даже миллиардными (причем вовсе не рублевыми) состояниями, а значит, дела у Славика должны были идти неплохо… – Сашон, ну ты же просто звездой стал, – манерно тянул Славик, закатывая глазки-пуговки. – Слушай, в инете только о тебе и говорили, на всех форумах обсуждали. Нет, ну надо же! Два таких крутых чела в тебя вцепились, это ж надо, повезло! – глазки-пуговки блеснули злобной завистью, но тут же умильно захлопали, с розовых губок только что слюнки не текли. – Сашончик, солнышко, ну как же я тебе завидую, – Славик вздохнул, и этот вздох, кажется, был единственным искренним моментом в его речи. Саша сохранял вежливо-отстраненное выражение лица. Он был уверен, что Славик уже через час начнет обзванивать всех подряд и рассказывать, что у «хуесоски, которую чморили и елдаки в дыру вхерачивали, теперь корона отросла, она и знать никого не хочет, ее сразу два бугра ебут во все щели и баблом осыпают». Но сейчас Славик продолжал щебетать. – Ой, а у меня, Сашон, после того как фирма накрылась, все поначалу плохо было, но теперь вот налаживается. Я устроился, у меня шеф… ну, ты ж понимаешь, как и у тебя. Куда ж нам, бедным женщинам, деваться… Ой, Сашончик, ну, давай что ли, за встречу выпьем, а? Ведь не виделись уже страшно сказать сколько… Не виделись они, на самом деле, чуть больше трех месяцев, но эти три месяца и впрямь вместили столько событий, что Славик казался Саше обитателем другой вселенной, погибшей миллиарды лет назад. – Давай по шампусику, – сладко пропел Славик. – Давай, – пожал плечами Саша.